Лео Брюс - Дело для трех детективов
— Только однажды. Я действительно помню один такой случай, но это было давным-давно, вскоре после нашей женитьбы. Мне про него напомнил ваш пример с рождественскими подарками, потому что это было как раз перед Рождеством, и я объяснил себе всё именно таким образом. Я думал, что это был один из тех маленьких незатейливых секретов, который она обожала устраивать с подарками для меня. Правда, когда Рождество наступило, я не смог связать тот случай ни с каким подарком. Но в тот момент я не придал этому никакого значения.
Пико едва сдерживал нетерпение:
— Да, да, Monsieur le docteur? — воскликнул он.
— Однажды днём я вошёл к ней в комнату и застал её за небольшим бюро, за которым Мэри всегда писала письма. Она не слыхала, как я вошёл, но, заметив меня, вздрогнула и быстро разорвала конверт, который надписывала. Я не могу вам даже сказать, насколько невинным всё это было. Ни один по настоящему виновный человек никогда не покраснел бы и не смутился бы так, как она.
— И это всё? — с тревогой спросил месье Пико. — Вам не удалось прочитать, что там было написано?
Доктор Терстон задумчиво посмотрел на него.
— Если я скажу вам, что прочитал имя мужчины, — сказал он, — вам не следует давать волю своему воображению. Пожалуйста, верьте мне, когда я говорю, что моя жена была неспособна к каким-либо интригам. Сама эта мысль покажется абсурдной любому, кто её знал. Но это было имя мужчины, и я могу вам его назвать: Сидни Сьюелл.
— Только имя? Больше вы ничего не разглядели?
— Это было всё. Но в самом деле, не стоит придавать этому какое-то значение. Спросите Уильямса. Он знал мою жену. В чём бы там ни было дело, это не значит, что в её жизни была тайная любовная интрига.
Послышался сочувствующий ропот согласия, и Уильямс сказал что-то в том смысле, что это никогда не подвергалось сомнению.
Терстон мучительно поднялся со стула.
— А теперь, джентльмены, есть ли что-то ещё, о чём бы вы хотели меня спросить? — Он выглядел настолько опустошённым и несчастным, что даже если бы после его ясного и исчерпывающего рассказа такие вопросы остались, сомневаюсь, что кто-то решил бы их задать именно в тот момент.
— Что ж, хорошо, — сказал он, — тогда я пожелаю всем спокойной ночи. Я приказал Столлу предоставлять вам всё, что пожелаете. — С очевидным облегчением он покинул комнату.
Лорд Саймон повернулся к Уильямсу.
— Относительно завещания никаких сомнений? — спросил он. — Всё унаследует пасынок?
Уильямс кивнул.
— Да, — сказал он. — Я всегда знал об этом. Я не был адвокатом старика. Но его завещание именно таково.
— Выглядит довольно плохо для пасынка, кем бы он ни был, — заметил я.
Но отец Смит мягко взглянул на меня:
— Вы не должны так говорить, — заметил он. — Факт, что нечто написано на пергаменте, не означает, что это пророчество. Вы походите на столь многих современных мыслителей. Новое завещание вы стремитесь превратить в Ветхий завет.
— Так, а если ближе к теме, — сказал месье Пико, поворачиваясь к Уильямсу, — существует ли завещание самой леди. Что вы можете об этом сказать?
Довольно неожиданно Уильямс улыбнулся.
— Миссис Терстон, — сказал он, — была в некоторых делах весьма простодушным человеком. Как вам может подтвердить мистер Таунсенд, больше всего она гордилась этим домом. Она старалась изо всех сил сделать его образцовым и надеялась добиться прекрасной работы всех слуг с помощью придуманного ею способа. Она заставила меня составить завещание, по которому всё её личное имущество переходит мужу. Но все деньги, которые у неё имелись бы на момент смерти, должны быть поделены поровну между слугами, находилившимися в штате на момент её смерти. Это было, конечно, уже после того, как её муж получил собственное наследство.
— Но, — сказал я, — поскольку у неё было только пожизненное право...
— Именно так. В этом-то и состояла идея. У неё никогда не было много денег в личном владении. Она получала свои доходы ежеквартально и тратила их или раздавала. Поэтому то, что досталось бы слугам, было фактически равно сумме её кредита в банке на момент её смерти. То есть примерно равно сумме, обычно оставляемой слугам. Но, конечно же, они не должны были этого знать. Они знали лишь, что миссис Терстон богата. И похоже, что план работал, поскольку с тех пор она не меняла штат.
— Другими словами, это была уловка, — сказал отец Смит.
— Едва ли можно её так назвать, — резко ответил Уильямс.
— А уловки могут работать в обе стороны, — заметил маленький священник. — Если вы пытаетесь разыграть над кем-нибудь первоапрельскую шутку после полудня, шутка рикошетом падёт на вас[28].
— Я не вижу здесь шутки, — сказал Уильямс.
— Я тоже, — сказал отец Смит. — Я вообще не вижу здесь ничего смешного.
ГЛАВА 10
Когда доктор Терстон оставил нас, несколько гнетущая атмосфера, которая явно ощущалась в его присутствии, сразу рассеялась, и все, казалось, с некоторым облегчением вернулись к захватывающему расследованию. Тяжёлая утрата в таких случаях, как я часто замечал, несколько мешает делу, а значение имеют только поиски преступника. Так что мы с удовольствием принялись за расследование.
Первый человек, который был подвергнут допросу, был техником, посланным телефонной службой для ремонта проводов. Он обнаружил свежий разрез на проводе там, где тот проходил за окном небольшой гардеробной на первом этаже. Техник оказался умным молодым человеком, стремящимся внести свой вклад в следствие.
— Там, на подоконнике, лежала пара небольших садовых ножниц, которыми пользуются при обрезке роз, — сообщил он. — Я считаю в высшей степени вероятным, что это дело сделано с их помощью. Всё, что требовалось, — с энтузиазмом пояснил он, — это открыть окно, высунуться и... чик! — телефон мёртв.
— Были ли исследованы эти столь важные садовые ножницы? — спросил месье Пико. — Возможно, наш добрый Бёф проверил, имеются ли на них отпечатки пальцев?
Сержант закашлялся и выглядел несколько смущённым.
— Нет, я посчитал это излишним, — признался он, — поскольку знаю, кто это сделал.
Месье Пико издал какой-то гортанный галлицизм, но высказался лорд Саймон, который чуть растягивал слова:
— Мой слуга, Баттерфилд, осмотрел эти проклятые штуки. Никаких отпечатков.
Механик не собирался уходить.
— Да, ещё хотел сказать, — добавил он, наклоняясь вперёд с умным видом, — около них была пара старых рабочих перчаток. Кто бы ни перерезал этот провод, он, возможно, надел их, — он сделал соответствующий жест, — перерезал линию и снова снял.
