Жорж Сименон - Покойный господин Галле
Мальчишка с лицом, усеянным веснушками, влез на окно, улыбаясь во весь рот. А с террасы доносился добродушный мужской голос:
— Эмиль, не мешай людям работать!
— Смотри-ка, еще один Эмиль, — проворчал Мегрэ, — но этот-то по крайней мере живехонек!
И сделав над собой усилие, он не посмотрел на портрет, когда выходил из комнаты.
Глава 7
Ухо Жозефа Мерса
По-прежнему стояла жара. Каждое утро в газетах сообщалось, что в различных уголках Франции прошли грозы и причинили значительный ущерб, однако за три недели в Сансере и его окрестностях не выпало ни капли дождя.
Днем комната, которую раньше занимал Эмиль Галле, буквально раскалялась на солнце, и находиться в ней становилось невозможно.
Однако в эту субботу Мере ограничился тем, что задернул открытое окно шторами из сурового полотна, и не прошло получаса после завтрака, как он уже сидел, склонившись над своими стеклянными пластинками и клочками почерневшей бумаги, и работал с размеренностью метронома.
Несколько минут Мегрэ бродил вокруг него, рассеянно дотрагиваясь до стола, то и дело останавливаясь, как человек, которого одолевают сомнения. Наконец он вздохнул:
— Послушайте, старина, я больше не могу. Я восхищаюсь вами, но вы не можете себе представить, что значит весить почти сто килограммов. Мне нужно хоть ненадолго выйти на свежий воздух.
Но куда деться в такую жару? На террасе прохладней, но там расположились отдыхающие с детворой.
В кафе лишь в редкие часы не слышно раздражающего стука бильярдных шаров.
Мегрэ вышел во двор, часть которого находилась в тени, и окликнул проходившую мимо служанку:
— Принесите мне сюда плетеное кресло.
— Хотите устроиться здесь? Но тут вас будет беспокоить шум из кухни.
И все же лучше слушать кудахтанье кур, чем людскую болтовню. Мегрэ подвинул кресло поближе к колодцу, закрыл лицо газетой, чтобы спастись от мух, и, признаться, сразу же сладко задремал.
Мало-помалу звон посуды на кухне терял свою отчетливость, и Мегрэ, разомлев от жары, казалось, перестал наконец думать о покойнике.
Когда именно он услышал странный шум — словно раздались два выстрела? Он еще не проснулся и потому тотчас же увидел сон, где эти звуки нашли свое объяснение.
…Он сидит на террасе отеля. Мимо проходит Тибюрс де Сент-Илэр в костюме бутылочного цвета, а за ним следует дюжина псов с отвислыми ушами.
— Вы вчера спрашивали, водится ли в окрестностях дичь? — говорит владелец замка.
Он прикладывает к плечу ружье, и с неба, словно сухие листья с дерева, сыплются куропатки.
— Комиссар, быстрее…
Он вскочил. Перед ним стояла служанка.
— Там в комнате… Стреляли…
Комиссару стало неловко, он почувствовал себя страшно неуклюжим. А в гостиницу уже бежали люди, и, когда он вошел в комнату Галле, там толпились любопытные, а у окна, закрыв лицо руками, стоял Мере.
— Пусть все выйдут! — приказал комиссар.
— Вызвать врача? — спросил Тардивон. — Посмотрите, кровь.
— Да, вызовите, — распорядился Мегрэ.
Как только дверь закрылась, Мегрэ подошел к молодому человеку из отдела идентификации. Комиссара мучили угрызения совести.
— Что стряслось, малыш?
Черт возьми, он и сам прекрасно все видел — на руках у Мерса, на плечах, на стеклянных пластинках, на полу, — повсюду алела кровь.
— Ничего страшного, комиссар… Ухо… Посмотрите.
Он на мгновение отпустил мочку левого уха, и тотчас струей брызнула кровь. Мере был мертвенно-бледен и все же пытался улыбаться, хотя у него дрожала челюсть.
Задернутая штора смягчала яркий солнечный свет, от этого вся комната казалась оранжевой.
— Ведь это не опасно, правда?
— Спокойно, сначала отдышитесь.
— Мне не следовало так распускаться, — вымолвил фламандец с трудом, у него стучали зубы. — Но ведь я не привык… Только я встал, чтобы взять новые пластинки.
Правой рукой он зажал раненое ухо носовым платком, испачканным кровью, другой опирался на стол.
— Так вот, я стоял как раз на этом месте. И вдруг услышал выстрел. Могу поклясться, что почувствовал, как пуля рассекла воздух и пролетела так близко от меня, что мне показалось, будто у меня сорвало пенсне. Я отпрянул назад, и в ту же минуту последовал другой выстрел. Мне показалось, что я умираю… — он попытался выдавить из себя улыбку. — Посмотрите, ведь это пустяки. Оторвало кусочек уха. Я должен был подбежать к окну, но не мог пошевелиться. Мне казалось, что за этими выстрелами сразу же прогремят другие. Раньше я не знал, что такое пуля…
Ему пришлось сесть, потому что от страха у него вдруг подкосились ноги.
— Не беспокойтесь обо мне. Ищите того…
На лбу у Мерса выступили капли пота. Мегрэ почувствовал, что молодой человек сейчас упадет в обморок и подбежал к двери.
— Хозяин! Займитесь им. Где же доктор?
— Его нет дома. Но среди моих постояльцев есть фельдшер из парижской больницы.
Мегрэ раздвинул шторы и вылез через окно, машинально поднеся ко рту пустую трубку. Крапивная дорога была пустынна, наполовину в тени, наполовину залита солнцем. Ворота в стиле Людовика XIV были заперты.
На белой стене, возвышавшейся напротив комнаты Галле, комиссар не обнаружил ничего подозрительного. Ни на сухой траве, ни на каменистой почве следов ног не осталось.
Он подошел к террасе, где собрались десятка два постояльцев, не решавшихся обратиться к нему.
— Кто-нибудь из вас находился здесь, когда стреляли?
Человек десять ответили «я» и, явно гордые собой, подошли к комиссару.
— Вы не заметили, проходил кто-нибудь по этой дороге?
— Никого. По крайней мере, вот уже час.
— Я отсюда никуда не отлучался, — сказал невысокий худой человек в пестрой рубашке. — Если бы убийца прошел по крапивной дороге, я обязательно бы его заметил.
— Вы слышали выстрелы?
— Все слышали. Я подумал, что в соседнем поместье охотятся. И все-таки решил взглянуть.
— Никого не заметили на дороге?
— Никого.
— Вы, конечно, не заглядывали за каждое дерево?
Мегрэ расспросил их наспех, для очистки совести, потом направился к главному входу в Маленький замок.
По аллее садовник катил тачку, груженную гравием.
— Его нет дома?
— Он, кажется, у нотариуса. Они в это время всегда играют в карты.
— Ты точно видел его перед уходом?
— Как вас сейчас. Это было примерно часа полтора назад.
— Ты никого не встречал в парке?
— Никого, а в чем дело?
— Где ты был десять минут назад?
— У реки. Нагружал гравием тачку.
