Жорж Сименон - Мегрэ и бродяга
— А он по-прежнему молчал?
— Я знаю, что это глупо, — несколько смущенно промолвил Мегрэ, — но я уверен, что Келлер одобрял мои действия. Должно быть, мы отлично понимали друг друга… Я попробовал снова заговорить о покушении. «Это произошло, когда вы спали?» — спросил я. — Все это напоминало игру в кошки-мышки. Я убежден, что он просто-напросто решил ничего не говорить. А человек, который способен столько лет прожить под мостами, способен и хранить молчание.
— Почему же он молчит?
— Не знаю.
— Может, хочет кого-нибудь выгородить?
— Не исключено.
— Кого же?
Мегрэ встал и пожал широкими плечами.
— Если бы я знал, то был бы господом богом… Мне хочется ответить тебе словами профессора Маньена:
«Я не умею творить чудеса».
— В общем, ты так ничего и не узнал?
— В общем, да…
Впрочем, Мегрэ покривил душой. У него почему-то сложилось прочное убеждение, будто он уже многое знает о Келлере. И хотя они по-настоящему еще не были знакомы, между ними уже установился некий таинственный контакт.
— В какую-то минуту… Он помедлил, словно боясь, что его обвинят в ребячестве. Но что поделаешь: должен же он выговориться!
— В какую-то минуту я вынул из кармана шарик… По правде говоря, я сделал это неумышленно: он просто оказался у меня в руке, и я решил положить его Тубибу на ладонь… Вид у меня, конечно, был весьма нелепый… А он — лишь прикоснулся к шарику — сразу его узнал. Что бы там ни говорила медсестра, я уверен, что лицо его просветлело и в глазах загорелись радостные, лукавые огоньки…
— И все же он не раскрыл рта?
— Это совсем другое дело… Ясно как божий день, что он мне не поможет… Он, по всей вероятности, твердо решил молчать, и мне придется доискиваться до сути одному… Неужели именно это обстоятельство так взволновало Мегрэ? Жена почти не помнила случая, чтобы он с таким воодушевлением, с таким увлечением расследовал какое-нибудь дело.
— Внизу меня поджидала Леа, жуя табак, который я ей дал. Я высыпал ей на руку все содержимое своего кисета.
— Ты думаешь, она что-нибудь знает?
— Если бы она знала, то рассказала бы. У таких людей чувство солидарности развито гораздо сильнее, чем у тех, кто спит под крышей… Я уверен, что они расспрашивают друг друга и параллельно со мной ведут свое маленькое следствие… Она сообщила мне один любопытный факт, который может прояснить ситуацию: оказывается, Келлер не всегда жил под мостом Мари. Он, если можно так выразиться, поселился в этом квартале всего два года назад.
— Где же он жил раньше?
— Тоже на берегу Сены, но выше по течению, на набережной Рапэ, под мостом Берси.
— И часто они меняют место жительства?
— Нет. Это для них так же сложно, как нам поменять квартиру. Каждый привыкает к своей норе и дорожит ею.
Он налил себе рюмку сливянки и выпил — для бодрости духа и в награду за рассказ. Потом взял шляпу и поцеловал жену.
— До вечера!
— Ты вернешься к обеду?
Этого он и сам не знал. Собственно говоря, Мегрэ даже не представлял себе, за что ему теперь взяться.
Торанс с утра проверял показания страхового агента и его друга-заики. Он, очевидно, уже допросил консьержку с улицы Тюрен и виноторговца, имевшего лавку на углу улицы Фран-Буржуа.
Скоро станет известно: правдива ли история с собакой или придумана для отвода глаз. Впрочем, если даже все и подтвердится, это вовсе еще не значит, что двое друзей не могли напасть на Тубиба.
Но с какой целью? На этот вопрос комиссар пока не мог ответить.
Ну, а зачем, скажем, госпоже Келлер топить мужа в Сене? И кому она могла это поручить?
Как-то раз при столь же таинственных обстоятельствах был убит один чудаковатый бедняк. Тогда Мегрэ сказал судебному следователю:
«Бедняков не убивают…»
Бродяг тоже не убивают. И все-таки кто-то попытался же избавиться от Франсуа Келлера.
Мегрэ стоял на площадке автобуса и рассеянно слушал перешептывание двух влюбленных. И вдруг его осенило, вспомнилась фраза: «Бедняков не убивают…» Да, да, бедняков не убивают… Войдя в свой кабинет, он сразу же позвонил госпоже Келлер. Ее не оказалось дома. Служанка сказала, что мадам завтракает с подругой в ресторане, но в каком — она не знает.
Тогда он позвонил Жаклин Руслэ.
— Значит, вы виделись с мамой… Она звонила мне вчера после вашего визита. Сегодня она тоже разговаривала со мной примерно с час назад… Итак, это действительно мой отец?
— В этом нет ни малейшего сомнения.
— И вы по-прежнему не знаете, из-за чего на него напали?.. Может быть, это произошло во время драки?
— А разве ваш отец любитель драк?
— Ну что вы, он был самый тихий человек на свете! Во всяком случае, тогда, когда мы жили вместе. Мне думается, если бы даже его ударили, он не дал бы сдачи.
— Скажите, вы в курсе дел вашей матери?
— Каких дел?
— Когда ваша мать выходила замуж, у нее ведь не было состояния и, вероятно, она не надеялась когда-либо разбогатеть… Как и ваш отец… Поэтому меня интересует, был ли у них составлен брачный контракт. Если нет, значит, все их имущество считается общим, и, следовательно, ваш отец мог бы предъявить права на половину состояния.
— О нет, об этом не может быть и речи, — не колеблясь, заявила госпожа Руслэ.
— Вы уверены?
— Мама вам это подтвердит. Когда я выходила замуж, такой вопрос возник у нотариуса. Оказалось, мои родители оговорили раздельное пользование имуществом… — Могу ли я спросить имя вашего нотариуса?
— Мосье Прижан, улица Бассано.
— Благодарю вас.
— Вы не хотите, чтобы я сходила в больницу?
— А вы сами?
— Я не уверена, что это доставит ему удовольствие. Маме он ничего не сказал. Кажется, даже сделал вид, будто не узнал ее…
— Что ж! Быть может, и в самом деле лучше вам не ходить…
Мегрэ хотелось как-то убедить себя в том, что он не бездействует, и поэтому он позвонил господину Прижану. Ему пришлось долго уламывать нотариуса, убеждать его и даже припугнуть бумагой, подписанной следователем, так как тот настаивал на святости профессиональной тайны.
— Я прошу вас сообщить мне только одно: были ли в брачном контракте мосье и мадам Келлер из Мюлуза оговорены условия раздельного пользования имуществом и у вас ли их брачный договор?
После затянувшейся паузы на другом конце провода послышалось сухое «да», и трубку повесили.
Выходило, что Франсуа Келлер был действительно бедняк, не имевший никакого права на состояние, нажитое торговцем металлоломом и впоследствии доставшееся его жене.
Дежурная на коммутаторе крайне удивилась, когда комиссар попросил:
— Дайте мне Сюренский шлюз!
— Шлюз?
— Да, шлюз. Разве там нет телефона?
