Колин Декстер - Драгоценность, которая была нашей
Покончив с этим вопросом, Ашенден раздал каждому из своей притихшей группы ещё по одному листку:
ЭКСКУРСИЯ, ПОСВЯЩЁННАЯ ИСТОРИИ ОКСФОРДА
Здесь, в Оксфорде, Льюис Кэрролл создал бессмертную «Алису»; здесь король Карл I собрал свой парламент гражданской войны; здесь был сожжён на костре архиепископ Кранмер; здесь был открыт пенициллин. Так сядем же в маленький автопоезд и совершим путешествие в прошлое, в первые дни Оксфордского университета, когда монах Роджер Бэкон (1214–1294) сидел в своей келье, окнами на Фолли-Бридж и… Но пусть Оксфорд сам расскажет свою собственную историю, пока вы удобно сидите в машине и внимаете славной многовековой истории. (Можно пользоваться своими инвалидными креслами и приспособленными для них туалетами.)
Поскольку никаких возражений не последовало, даже со стороны привычных критиканов, Ашенден перешёл к объяснению достоинств такой экскурсии: перенесёмся в двенадцатое столетие, когда зародился университет, и оттуда постепенно, шаг за шагом, — причём сидя, щадя собственные ноги, — вернёмся через века в наше время и к тому же получим ещё одно удовольствие. По мере переезда от одного памятного места к другому мы услышим комментарии не кого иного, как самого сэра Алека Гиннесса. Эта экскурсия планировалась как дополнительная за отдельную плату, вы читали об этом в рекламной брошюре, но ввиду… э… печальных событий… Словом, компания согласилась провести экскурсию бесплатно, что экономит каждому два фунта стерлингов.
— Очень мило с её стороны, сэр, — выразил свои чувства Фил Олдрич, и несколько других туристов громко поддержали его.
Страдавший от обострившегося простатита Сэм Кронквист забеспокоился, не означает ли последняя строчка в листовке, что тем, кого нельзя отнести к инвалидам, не будут предоставлены условия для пользования туалетом, но оставил это при себе.
Это значит, продолжал Ашенден, что образуется не очень удобный разрыв между 11.15 и 12.30, и он рад сообщить о том, что миссис Уильямс, мистер Даунс и доктор Кемп согласились провести импровизированную беседу об Оксфорде, университете и горожанах. Это произойдёт в танцевальном зале в 11.30 утра.
Теперь о том, что будет после обеда.
Ашенден ещё раз призвал слушателей обратиться к первоначальному расписанию и подтвердил, что за исключением презентации, намечавшейся на 18.30, программа будет выполняться так, как и указано в листочке. Вероятно, было бы разумным, впрочем, начать экскурсии по группам в 14.45. Это Удобнее. Доктор Кемп к этому часу будет ждать свою группу непосредственно у входа в Эшмолеан, мистер Даунс — свою у памятника Мученикам, а миссис Уильямс — в вестибюле гостиницы. Это понятно? И огромная просьба постараться не отстать от группы, в которую записались с самого начала. Сейчас получилось очень хорошо, все распределились более или менее равномерно. Нет, у него и в мыслях нет помешать кому-нибудь перейти в другую группу, ну что вы…
Группа опять, по-видимому, полностью соглашалась с предложенными изменениями, и Ашенден перешёл к последнему вопросу. Просьба ко всем проставить новое время для ужина: он состоится пораньше («Это правильно, миссис Роско?») — не в 20.00, а в 19.30. К ним присоединятся три члена попечительского совета Эшмолеана, и он будет считать, что на этот заключительный ужин придут все, а если кто-нибудь не собирается, то убедительная просьба сообщить ему. Он знает, что этот ужин был объявлен как бы вне программы, по выбору, но ввиду…
Десятью минутами позже, уже в забитом людьми вестибюле гостиницы, миссис Роско не сумела справиться с децибелами своего голоса, обращаясь к королю бекона из Сакраменто:
— Фил, мне сказали, что в автопоезде мы будем сидеть по двое…
— Ага! О’кей, Джанет. О’кей.
Глава шестнадцатая
Проходя здесь, вы зрите великих учёных, естественников и гуманитариев, государственных мужей, мыслителей, писателей, актёров, монархов и мучеников, ставших частью оксфордской истории. Перед вами промелькнут люди, которых вылепил Оксфорд и многие из которых, в свою очередь, помогали лепить мир.
Лорд Дженкинс из Хиллхеда. Рассказ об ОксфордеВ 9.50 Седрик Даунс во главе потянувшихся за ним туристов проследовал по ступенькам «Рэндольфа», повернул направо и перешёл улицу. Перед самым памятником Мученикам он остановился.
— Вот здесь… — Он указал на массивный чугунный уличный знак, на котором белыми буквами было написано «Магдален-стрит», и группа скучилась вокруг него. — Все, ну, почти все знают, что она произносится: «Модлин-стрит»[7] как будто в ней есть что-то сентиментальное, печальное. Так называют её водители автобусов. А в восточном Оксфорде у нас есть Магдален-роуд, и те же самые водители автобусов называют её «М-а-г-дален-роуд». Я рассказываю вам это, друзья, только для того, чтобы показать, что не всё здесь так просто, как кажется на первый взгляд. Двинулись дальше!
— Я этого не знала, Фил, — заметила Джанет Роско, так тихо, как будто хотела, чтобы слышал только один он. — Очень интересно.
Группа проследовала на Брод-стрит, где Даунс снова остановился, на этот раз прямо перед домом директора колледжа Бейллиол.
— Здесь, слева от вас, вон там, на стене, доска, то самое место, где были сожжены на костре Латимер и Ридли, а позже и Кранмер, это было в 1555 и 1556 годах. Дату совсем легко запомнить, правда? Вы можете видеть это место, крест… Видите? Прямо посредине дороги.
Вся группа притихла. Те, кто обладал достаточно сильным воображением, представили себе, как сизые языки огня, извиваясь, змеями устремились к небу и как потом вдруг вспыхнули длинные, ниже колен рубашки на мучениках, а другие, наверное, слышали душераздирающие крики жертв, живую плоть которых поглощает жар… Несколько секунд все стояли, как бы потрясённые словами Седрика Даунса. Возможно, на них подействовало то, как он произнёс их — скорбно, просто и с большим достоинством…
— Ну, вот мы и пришли! Ходить больше не придётся. — Он показал на тройную арку входа в трёхэтажное здание, в котором размещался Музей истории Оксфорда.
В тот же вечер мисс Джинджер Бонетти написала пространное письмо своей замужней сестре в Лос-Анджелес, некой миссис Джорджи Бонетти, вышедшей замуж за человека по фамилии Бонетти, Антонио Бонетти (бывает же такое совпадение, и Морс получил бы большое удовольствие от этого, потому что обожал совпадения, но, поскольку мисс Джинджер Бонетти не суждено больше сыграть какую-то роль в дальнейшей судьбе Волверкотского Языка, то этого не случилось).
