Колин Декстер - Драгоценность, которая была нашей
Как и обещал, он вернулся домой к десяти вечера, много не пил, принёс ей «Овалтайн» и диетическое печенье и совершенно определённо не встречался с этой сучкой, пьяницей, шлюхой, с этой Уильямсихой!
В отличие от Люси Даунс, Марион Кемп при первой встрече не поражала живостью ума. Но те, кто близко знал её (таких становилось всё меньше), всегда чувствовали её проницательность и умение подмечать мелочи. Она внимательно следила за Тео, пока он рассказывал ей о том, что случилось вечером, и почувствовала, как он огорчён и раздосадован. Но, если говорить правду, ей ни капельки не жалко Волверкотского Языка, и вообще, какое ей дело до смерти какой-то старой курицы в брильянтах, откуда-то из Америки. И всё-таки в эти ранние часы пятницы сон никак не шёл к ней, в голову лезли разные вещи, а главное, росло подозрение, что спавший рядом с ней мужчина посматривает уже не только на эту чёртову Уильямсиху…
В этот четверг Седрик Даунс пришёл домой несколько позже обычного. Он одним из последних дал показания полиции относительно своих передвижений между половиной пятого и четвертью шестого. («Неужели это так необходимо, офицер?») Боже! Ведь у него в это время должна была быть консультация! Ну вот, а теперь он дома, в спальне всё тихо, Люси неподвижно лежит на своей стороне постели. Он осторожно прижался к ней в надежде, что она почувствует, как она нужна ему, но тут же понял, что Люси сейчас далеко-далеко и ему не догнать её. Седрик повернулся на правый бок, как стал теперь делать, желая поскорее заснуть. Он совсем уже оглох на левое ухо, оно ничего не слышало, и теперь он нарочно закапывался правым в подушку и таким образом практически ничего не слышал, ни ночные стоны водопроводных труб, ни необъяснимое потрескивание дерева, ни порывы ветра в ветвях высящихся над домом сосен. В голове очень быстро промелькнули события этого вечера, на миг он вспомнил, как неприятен ему Кемп, но через несколько минут уже почувствовал, как его подхватывает тёплая волна, и поплыл, поплыл, погружаясь в глубокий сон.
И всё-таки он засыпал не так безмятежно, как спала жена, дышавшая спокойно и ритмично, и ни один маленький мускул у неё не дёргался.
Но кто спал в эту ночь по-настоящему без задних ног, так это Шейла Уильямс, окно в её спальне было распахнуто настежь, оно выходило на Гамильтон-роуд, а дом, так уж получилось, находился как раз посередине между домами Кемпа и Даунса.
В 4.45 Морс нанёс третий визит в ванную — и неожиданно вспомнил. Из ванной он прошёл в гостиную, осмотрел книжные полки, вытащил толстый том, просмотрел оглавление, нашёл нужную страницу и прочитал то, что искал. Его голова на несколько градусов наклонилась вперёд, а пересохшие губы расползлись в широкой улыбке. Он был доволен результатом.
Когда в 8.30 утра Льюис позвонил в дверь, он ещё безмятежно спал.
Глава пятнадцатая
И у мышей, и у людей
Благие начинанья
Влекут не сладость райских дней,
А горе и страданье.
Роберт Бёрнс. К мышиОчень немногие английские семьи, живущие в Англии, готовят дома английский завтрак. Поэтому нужно считать необыкновенной удачей, что этот оказавшийся под угрозой вымирания институт поддерживается усилиями кухонной прислуги в пансионах, придорожных кафе, разных незвездочных и многозвездочных гостиницах. Этот завтрак (в лучшем варианте) состоит из матовой белой яичницы (одно яйцо), двух поджаренных ломтиков бекона без хрящика и без кожи; помидора, поджаренного на рашпере до такого состояния, чтобы нельзя было разрезать ножом утратившую твёрдость белую сердцевину; хорошей сосиски, как следует и достаточна крепко подрумяненной; кусочка поджаренного до золотисто-коричневого цвета хлеба с тонкой, пропитанной маслом корочкой, причём пропитанной в такой степени, чтобы не привести в ужас какого-нибудь въедливого любителя диеты. И это то, что французы, немцы, итальянцы, японцы, русские, турки и… англичане с их дневным рационом из кукурузных хлопьев с тостом любят больше всего на свете, когда речь заходит о том, что бы такое съесть в праздничный день.
И американцы тоже, хотя среди них встречаются исключения.
Джанет Роско перегнулась через стол, отрегулировала громкость своего ненормально громкого голоса потише и, обращаясь к Сэму и Вере Кронквист, третьей официально зарегистрированной паре в этой группе, проговорила:
— Просто уму непостижимо, как он может, — её всевидящее око упёрлось в Фила Олдрича, сидевшего за соседним столом, — как он может есть… это.
По неистовому чувству, вложенному в последнее слово, можно было бы решить, что её собрат по Христианскому клубу умеренного образа жизни в Сакраменто поглощает никак не меньше, чем целое блюдо живых мушиных личинок или жареное филе принесённых в жертву младенцев, а не тонюсенький ломтик бекона с мясными прослойками. Но Сэм Кронквист, сам ограничившийся крошечным круассоном, был настроен весьма великодушно относительно вкусов других людей:
— Джанет, но мы же все только раз в год бываем в отпуске. Так, может, простим его?
Но похоже, прощения ему не будет, так как Джанет ничего не ответила и в полном молчании закончила свой завтрак, состоявший из нескольких долек грейпфрута, кусочка хлеба без масла, покрытого эфемерным слоем диабетического мармелада. Она допивала чашку кофе без кофеина и молока, когда, обойдя все столы, к ним подошёл Ашенден, чтобы сообщить, что в 9.15 в салоне «Сент-Джон» состоится собрание по поводу некоторых изменений в расписании…
— Если вы обратитесь, — начал Ашенден, — к своим листочкам, то увидите, — он поднял экземпляр жёлтого листочка, который был роздан туристам по приезде в гостиницу, и помахал им, — то увидите, что в этот распорядок, к сожалению, придётся внести кое-какие поправки. Но тур, несомненно, будет продолжаться в соответствии с расписанием, абсолютно нормально, во всяком случае настолько нормально, насколько это возможно в сложившихся обстоятельствах. Эдди… Эдди Стрэттон хочет, чтобы ничего не менялось, и уверен, что и Лаура хотела бы того же самого. Так что… Первое, что у нас в расписании, — экскурсия, посвящённая истории Оксфорда, это в половине одиннадцатого. Её мы передвинули назад — на десять. Прошу вас, пометьте себе: десять утра вместо…
— Мистер Ашенден, вы, наверное, хотели сказать, передвинули вперёд?
Да, конечно, мистер Ашенден, вероятно, имел в виду именно то, что сказала миссис Роско. Он улыбнулся ей во весь рот, скорее радуясь её замечанию, чем обижаясь: — …была передвинута назад, на десять часов утра. Согласны? Да? Никто не против?
