Патриция Вентворт - Вмешательство мисс Сильвер. Когда часы пробьют двенадцать
— Мисс Андервуд, доброе утро. Заметила, как вы поднимались. Это ведь квартира Спунеров, верно? Они уехали незадолго до того, как я поселилась здесь. Приятно иметь весь этаж в полном своем распоряжении, верно? Заходите, посмотрите мою квартирку.
Мид колебалась.
— Я… э-э… должна отослать эту вещь. — И она кивком указала на фуфайку.
Карола Роланд взглянула и тут же брезгливо сморщила носик, точно увидела какого-нибудь паука.
— Гадость какая! — со всей искренностью выпалила она. — Ладно, повесьте вот тут, на ручку двери, и заходите посмотреть, как я живу.
Мид не хотелось показаться невежливой. В этот момент она любила весь мир и всех его обитателей. Ну и потом ей было немножко любопытно. Она проигнорировала предложение Каролы о фуфайке, прошла следом за ней через небольшую прихожую и оказалась в просторной, сильно осовремененной версии гостиной Вандерлёра. Потолок, стены и пол были выкрашены серой матовой краской. Все здесь было выдержано в серо-голубой гамме — светло-голубой ковер, шторы, расшитые серовато-голубым узором, бледно-голубая обивка на мягкой мебели. На каминной полке серебряная статуэтка — обнаженная танцовщица застыла на одной ноге, гладкая головка без лица, руки сложены вместе и вытянуты вперед. Первой мыслью Мид было: «Как странно!» Второй: «До чего же красиво!» В этой фигурке была запечатлена красота полета. Да, именно — красота полета. А потом она перестала ее видеть, потому что на другой стороне полки стояла прислоненная к стене большая фотография Джайлза без рамки.
Карола Роланд подошла и взяла ее.
— Удачный снимок, правда? — заметила она. — Думаю, у вас тоже есть такой. — И она поставила фотографию на место.
Да, удачный. И это был Джайлз. Внизу, в уголке, красовалась его подпись — «Джайлз».
Карола улыбалась:
— Ну? Так вы спрашивали, помнит ли он меня?
— Да, — ответила Мид.
— И что же?
— К сожалению, не помнит. Вообще ничего не помнит с начала войны.
— Надо же, как удобно! — воскликнула Карола Роланд. Ее блестящая идея сработала. Она рассчитывала просто позабавиться, но теперь, похоже — да, очень даже похоже, — на этой ситуации можно подзаработать. — Как, совсем ничего? Вы это серьезно? О, как бы мне хотелось тоже забыть его! А вам?
— Нет… совсем нет.
Карола Роланд расхохоталась.
— Хотите сохранить приятные воспоминания? Лично я — нет. Да, нам было хорошо вместе, но что толку вспоминать о прошлом? Мы с Джайлзом устали друг от друга.
Мид ухватилась за спинку одного из кресел с голубой гобеленовой обивкой. Запах нафталина от фуфайки миссис Спунер внезапно показался ей просто невыносимым. Вязаное одеяние упало на пол. Но затем она взяла себя в руки и спросила размеренным спокойным тоном:
— Джайлз и вы?…
Алые губы раздвинулись в ослепительной улыбке.
— Так он ничего обо мне не рассказывал? Ах, ну да, конечно, он же потерял память. Все забыл. Но мог бы хотя бы вскользь упомянуть обо мне до того, как потерял эту самую память. Так, значит, обо мне ни слова?
Мид покачала головой.
— А разве у него были причины помнить?
Карола достала сигарету из портсигара шагреневой кожи. Чиркнула спичкой, прикурила и только после этого ответила:
— Причины? Ну, это как посмотреть. Кое-кто может подумать, что он все же должен был упомянуть о миссис Армитейдж. Это перед тем, как делать предложение вам. Полагаю, он все-таки сделал вам предложение? Во всяком случае, ваша тетушка так считает.
Мид еще крепче ухватилась за спинку кресла. И сказала:
— Мы помолвлены.
Алые губы выпустили струйку дыма.
— Разве вы не слышали, что я сказала? Наверное, нет или же просто не поняли. Для вас это был шок, конечно, но ведь моей вины в том нет, правильно? Не могла же я держать язык за зубами и позволить Джайлзу напрочь забыть обо мне. К тому же я должна думать о содержании. С этим-то что прикажете делать? Он выплачивал мне четыреста фунтов в год. И я никак не могу обойтись без этих денег…
Мид ничего не чувствовала. Казалось, все это происходит не с ней, с кем-то другим. Это просто не может происходить с ней и… Джайлзом! Она посмотрела на фотографию на камине, затем перевела взгляд на Каролу. Есть на свете вещи, в которые просто невозможно поверить.
— Мисс Роланд… — тихо начала она, и ее встретил ясный взгляд синих глаз и взмах руки с сигаретой.
— Но я не Роланд. Я же уже говорила, вы меня не слушаете. Роланд — это сценическое имя. Довольно удачное, вам не кажется? А настоящая моя фамилия Армитейдж. Вот что я все это время пытаюсь вам сказать: я — миссис Армитейдж. — Карола развернулась к камину, снова взяла снимок, переставила его чуть ближе к центру. — Он не красавец, но все же есть в нем нечто привлекательное, верно? Ну, во всяком случае, так я думала до тех пор, пока не узнала, каким холодным, расчетливым, жадным выродком он оказался на самом деле.
Мид смотрела на нее широко раскрытыми пустыми глазами. Этого просто не может быть. Эти ужасные слова ровным счетом ничего не значат. И она в страхе прошептала:
— Этого быть не может…
Карола оставила снимок в покое и вернулась к ней. Она была явно рассержена, но в глазах искрился смех. Ей всегда хотелось отомстить Джайлзу, но о том, что может представиться такой случай, она и мечтать не могла. На маленьком дешевом столике с изогнутыми металлическими ножками и стеклянным верхом лежала пачка писем. Она взяла одно, то, что сверху, и заговорила снова, причем ее аристократический акцент куда-то испарился.
— Ах, выходит, я лгу, так, что ли? Ладно, мисс Мид Андервуд. Вот гляньте-ка на это, может, тогда пожалеете, что вообще посмели открыть рот. Думаю, вы сразу узнаете почерк Джайлза!
Перед глазами Мид был листок бумаги. Черные чернила, почерк, несомненно, Джайлза, четкий, вполне различимый. Все она видела как-то особенно ясно и четко — край бумаги, место сгиба, руку Каролы, длинные пальцы с алыми ногтями и кольцо с ярко сверкающим бриллиантом… Письмо Джайлза…
Ты ошибаешься, если думаешь, что аргумент такого рода может на меня повлиять. Ты взываешь к сантиментам, но я не сентиментален. Если уж быть до конца откровенным, это приводит меня в бешенство, так что советую тебе бросить это занятие. Обещаю выплачивать тебе ежегодное содержание в размере четырехсот фунтов при условии, что ты перестанешь называться моей фамилией, Армитейдж. Если узнаю, что ты нарушила это условие, я без всяких колебаний тут же прекращаю выплаты. Да, верно, ты имеешь законное право носить эту фамилию, но стоит мне узнать, что ты по-прежнему ею пользуешься, выплата содержания тут же прекратится. Да, фамилия, конечно, неплохая, но вряд ли стоит тех четырех сотен, которые я обязуюсь тебе платить. И это, дорогая Карола, мое последнее слово.
