Миермилис Стейга - Последняя индульгенция. «Магнолия» в весеннюю метель. Ничего не случилось
Один даже нашел неподалеку гараж, который сдавался внаем, и Юрка с Людой отправились его смотреть, но из–за недостаточной, по их мнению, вентиляции, раскритиковали гараж. Владелец выбил в торцевой стене несколько кирпичей и изрешетил двери так, что после этого от сквозняка в гараже шапку с головы срывало.
Супруги вдруг стали людьми, с которыми надо считаться, благосклонность которой может пригодиться, — рыболовы упрашивали Юрку, чтобы он отвез их в места, где водятся налимы, и будущий автовладелец великодушно обещал, но предупреждал, что расходы на бензин им придется оплатить — слишком дорог нынче. Люда с Юркой вдруг заважничали, в любом разговоре упоминали о своих накопленных тысячах, которые как бы придавали весомость их мыслям, высказанным по любому поводу. Львиная доля почета доставалась, конечно, Юрке, ведь в «Ореанде» многие имели машину. Люда же, всякий раз как бы невзначай заговаривавшая о машинах, обычно и подытоживала: «А твой «жигуль» — дерьмо — слишком тонкая жесть!»
Однажды Люда пришла с работы какая–то взволнованная, чего раньше за ней почти не замечалось, и заговорила с Юркой вполголоса, словно боялась, что ее кто–нибудь подслушает:
— Юрочка, дорогой, мне намекнули про место буфетчицы…
— А куда прежний денется?
— Нашел для себя кое–что посолиднее. Тот еще пройда — и в огне не сгорит и в воде не утонет!
— А что — разве в буфете выгоднее?
— Конечно, Юрочка! Такое место предлагают раз в сто лет! Оно три тысячи стоит! Я–то свой человек — столько лет проработала! — мне все доверяют, знают, что я не заложу их… Да и работа совсем другая — за стойкой, в красивом платье, музыка…
— Три тысячи! Сдурела? — Но тут же прикусил язык, ибо в ресторанных делах не разбирался, к тому же Люда ни разу не дала повода упрекнуть ее в том, что транжирит деньги. — А как сама думаешь?
— Неделю работать, неделю отдыхать… Думаю, за смену сотня чистыми там набегает…
— Что — в день?
— А то как же? Конечно, в день! Буфет ведь! Бутылку коньяка по графинам разольешь — пятьдесят граммов твои. Можно и в магазине купить — вот тебе и денежки!
— Тебе буфетчик сказал?
— Как же! Такой жук разве скажет! Но я–то вижу, как он каждый год новую машину покупает. Вот совсем недавно купил восьмую модель «жигуля»… Чуть–чуть поездит — и загоняет. Говорит, не нравится восьмая, возьму седьмую… Я другого боюсь, Юрочка, — все болтают про сухой закон…
— Ерунда! Русский народ без водки не может! — Следует заметить, что русскими он считал все известные и неизвестные ему народы и народности. — Как без водки план выполнят? План у нас закон! Хоть сдохни, а план должен быть!
И вот в конце мая сияющая и благодушная Люда встала за стойку буфета. Ко всем она обращалась на «вы». Свою грубость вместе с грязным халатом она оставила в посудомойне. Дома Юрка видел Люду только с бигуди в волосах.
Первое июня буфетчица встретила со спокойной улыбкой сведущего человека: ничего, ничего — побесятся и перестанут! Внимательно, как дисциплинированный работник, выслушала новые инструкции и наливала посетителям только по сто граммов водки или по двести — напитка, менее горячительного.
В июле появились все признаки крушения надежд, а в августе уволилась большая часть официантов. «Раз перекрыли кислород, пусть теперь переходят на самообслуживание!»
Люда направилась к директору — за справедливостью.
— Роман Романыч, — захныкала она. — Мы с таким трудом накопили… Муж ругает, бьет и выгоняет из дома… Отдайте обратно… Роман Романыч, пусть этот буфет возьмет кто–нибудь другой… Извините за беспокойство, но верните все же!
— У меня нет… Я же не для себя брал… Будто не знаешь! — Рауса выразительно вскинул глаза кверху, давая понять, что жирная взятка поступила к богам. — Я поговорю… Но, по–моему, ты напрасно разволновалась — все уладится…
— Все соки да соки… Разве на них заработаешь?..
Директор «Ореанды» и в самом деле надеялся, что все образуется, вернется на круги своя.
Теперь им крепко доставалось друг от друга — в зависимости от подчиненности. Ресторанам планы не подкорректировали, как ожидали, и их выполнение давалось с трудом. Центром, откуда могли поступать доходы, стали кухня и кондитерский цех, там пришлось увеличить объем работ, а магазин кулинарии не справлялся с продажей полуфабрикатов. Идея Стакле распродавать полуфабрикаты на заводах была интересной, но где взять транспорт? А тут еще эта Люда! «Отдайте!» В силу особых правил деньги действительно не все достались Раусе. Он, конечно, и не подумает звонить: «Отдайте, она передумала!» Ведь знала, что покупает, да и цена вполне отвечала создавшейся ситуации.
Леопольд, правда, возражал против перевода Люды, но в таких делах не за ним последнее слово, да и не было среди других кандидатов такого, кто мог бы сразу отсчитать три «куска».
«Ладно, нечего голову ломать, все давно быльем поросло! Она ничего не давала, а я ничего не брал!» — решил Рауса.
Автомобильный рынок с перепуганными владельцами «Запорожцев» теперь казался супружеской чете прекрасным, но безнадежно ушедшим прошлым.
Юрке на работе в связи с его угасшим интересом к покупке автомобиля пришлось проглотить не одну пилюлю, но когда в раздевалке к Юркиному шкафчику приставили велосипед без колес с надписью: «Не трогать мой «Запорожец»!», он не на шутку разозлился.
— Пойду к прокурору и все тут! — решила Люда, узнав, что дающий взятку освобождается от уголовной ответственности в том случае, если раскаивается и сам заявляет в милицию.
— А свидетели были? — спрашивал Юрка и сам же отвечал: — Не было! Не докажешь!
— По крайней мере, перепугается и отдаст!
— Эх, деревня, ты деревня!
Противника всегда следует достойно оценивать не только в футболе или каком–нибудь другом виде спорта… Ведь бывает и так: кажется тупица тупицей, а может как в шахматах рассчитать пять–шесть ходов наперед…
Роман Романович влип как последний идиот, во всяком случае так он себя называл, хотя расчет Юрки и Люды был тонким и психологически продуманным.
Явившись снова к директору, Люда о деньгах даже не заикнулась. Пришла с другой просьбой:
— Роман Романыч, дайте мне павильончик в Юрмале… Ведь и там кто–то должен работать, а в буфете мне трудновато…
— Хорошо, я подумаю. Зайди завтра!
Павильончик — не такое уж райское место. Там продавали пирожные, кофейные булочки и другую продукцию кондитерского цеха, а из напитков — только лимонад и минеральную воду, кроме того, работал он только в купальный сезон.
Чем Люду привлек павильон? Левым лимонадом? Левыми булочками? Директор пожал плечами, ничего не разгадав, и махнул рукой. Но как настоящий торговец знал: если человек чего–то очень хочет, значит, согласен платить. Глупо лениться и не поднять деньги, которые валяются прямо под ногами, даже если это не тысячи.
