Жорж Сименон - Мегрэ и труп молодой женщины
Может быть, его новый друг — а ведь мы друзья, не так ли? — человек честный и благородный, поможет ему? Понятно, что эта одна треть о которой идет речь, была бы разделена А это неплохая сумма
Но сам он должен иметь гарантии. Если его друг со своей стороны положил бы какую-то часть своих денег в банк, чтобы подтвердить свои добрые намерения…
«Подождите минутку… Нет, лучше пойдемте со мной наверх…».
В комнате лежали деньги. Полный чемодан купюр в толстых пачках.
«Возьмем это и поедем в ваш банк, где вы снимете со счета сумму для залога».
Сумма также менялась в зависимости от страны.
«Положим залог на мой счет, а я вручу вам чемодан. Как только вы распределите деньги, получите свое вознаграждение за услугу».
В такси чемодан с деньгами лежал между ними. Жертва отсчитала «залог». Перед своим «банком», а чаще всего это было большое здание в центре города, Лемке, он же Стиб, он же Зеглер и т. д., оставлял чемодан своему новоиспеченному другу.
«Я быстро».
Выходил с деньгами, которые простак вручал ему как залог и растворялся в толпе у входа. Жертва быстро обнаруживала, что вместо денег в чемодане были пачки газетной бумаги, снизу и сверху обложенные настоящими купюрами.
В большинстве случаев, когда удавалось его арестовать, этот человек не имел при себе ничего компрометирующего. Добыча исчезала, будучи переданной помощнику в толпе у входа в «банк».
В одном дополнении, которое было прислано датской полицией, значилось:
«Это может быть гражданин Голландии по имени Юлиус Ван Крам, родом из Гронингена. Из добропорядочной семьи 20-летним юношей работал в одном из амстердамских банков, которым управлял его отец. Уже тогда владел несколькими языками, имел хорошее образование и был членом яхт-клуба в Амстердаме.
Через два года он исчез, а вскоре установили, что он прихватил с собой значительную часть банковского капитала.
Не удалось, к сожалению, получить фотографию этого Ван Крама. Не было также отпечатков его пальцев.
Сравнивая даты, Мегрэ сделал еще одно интересное открытие. В отличие от других преступников этот человек редко работал два раза в одном и том же городе за короткий промежуток времени. Готовился долго, целыми неделями, и всегда добыча была значительной.
Проходило несколько лет, пока он появлялся где-то на другом конце света, разыгрывая ту же самую роль, так же ловко и с тем же совершенством в каждой детали.
Не говорило ли это о том, что следующую акцию он планировал только тогда, когда улов подходил к концу? Может, складывал что-то на черный день? Где же он прятал деньги?
Последний раз он работал шесть лет назад в Мексике.
— Можно тебя на минуту, Люка?
Молодой инспектор изумленно посмотрел на забаррикадировавшегося папками комиссара.
— Я хотел бы, чтобы ты дал несколько телеграмм. Но пошли сначала кого-нибудь к вдове Кремье на улицу Клиши со словесным портретом этого мошенника, чтобы удостовериться, что именно этого мужчину она видела на фотокарточке в сумочке своей квартирантки.
Комиссар передал Люка список стран, где работал Ван Крам, и список фамилий, под которыми его там знали.
— Позвони также Ферэ в Ниццу. Пусть еще раз сходит к мадам Лабуан и попробует узнать у нее точнее, когда именно и из каких городов приходили деньги от Ван Крама. Сомневаюсь, чтобы она хранила квитанции, но нужно использовать и этот шанс.
Неожиданно Мегрэ замолчал.
— Никаких известий о Лоньоне?
— Он должен позвонить?
— Кто его знает. Соедини меня с его квартирой. Трубку взяла мадам Лоньон.
— Ваш муж не вернулся?
— Еще нет. Неужели месье не знает, где он?
Она была взволнована. Мегрэ тоже начинал беспокоиться.
— Допускаю, — сказал Мегрэ, чтобы она не нервничала, — что по делам следствия он был вынужден выехать из города.
Слово «следствие» он употребил специально, чтобы не выслушивать целого потока жалоб мадам Лоньон на то, что он взваливает на ее мужа самую неблагодарную и опасную работу.
Не мог же он ей рассказать, что когда Лоньон попадал в разные переделки, это всегда было следствием его собственной инициативы и нарушения полученных инструкций. Он так старался сделать все наилучшим образом, так хотел отличиться, что бросался вперед с закрытыми глазами, каждый раз глубоко уверенный, что теперь обязательно узнает то, ради чего стоило…
Он не должен был никому ничего доказывать и был единственным, кто этого не понимал.
Мегрэ позвонил во 2-й комиссариат. Там тоже ничего не знали о Лоньоне.
— Никто не видел его где-нибудь в городе?
— Ничего о нем неизвестно.
В соседней комнате Люка, пославший уже кого-то из инспекторов на улицу Клиши, передавал по телефону телеграммы. Стоящий на пороге Жанвье ждал, когда Мегрэ положит трубку, чтобы получить указания.
— Комиссар Приоле хочет вас видеть, патрон. Он заходил к вам, но вас не было.
— Я был наверху.
Мегрэ зашел к Приоле, который допрашивал какого-то торговца наркотиками с запавшими от кокаина ноздрями и красными глазами.
— Не знаю, интересно ли тебе это будет… Может, уже знаешь откуда-нибудь? Сегодня утром мне сообщили, что Жанна Арменье долго снимала комнату на улице Понтье.
— А номер дома?
— Не знаю. Недалеко от улицы де Берри, на первом этаже — бар.
— Спасибо. Что нового о Сантони?
— Ничего. Не думаю, чтобы за ним что-то числилось. Воркует там себе во Флоренции.
Мегрэ нашел Жанвье в комнате инспекторов.
— Бери пальто и шляпу.
— Куда едем?
— На улицу Понтье.
Не исключено, что там они узнают что-то еще об убитой девушке. Она еще занимала мысли Мегрэ. Но исчез этот проклятый Лоньон который начинал играть важную роль. К сожалению, трудно пока было предвидеть какую.
— Тот, кто первым сказал: «Не высовывайтесь», — был прав — буркнул комиссар, надевая пальто.
Было маловероятно, что Растяпа все еще таскался по городу, прове ряя один адрес за другим. Ведь еще вчера в пять вечера, насколько можно было предполагать (а пути и образ мыслей Лоньона были неисповедимы), ведь еще вчера он не имел никакого следа.
Уходя из отдела, Мегрэ заглянул в комнату инспекторов.
— Пусть кто-нибудь на всякий случай обзвонит все вокзалы и узнает, не видел ли кто, как Лоньон садился в поезд.
Например, вслед за тем, за кем следил. Это было возможно, в такой ситуации у него просто могло не быть времени позвонить в комиссариат или домой.
Но это значит, что в распоряжении Растяпы есть сведения, которых они не имеют.
— Едем, патрон?
— Ладно.
Хмурый Мегрэ остановился на площади Дофин, чтобы выпить стаканчик.
Неправда, что он завидует Лоньону. Если бы Растяпе удалось найти убийцу Луизы Лабуан, все было бы в порядке. Если бы Лоньон его арестовал, Мегрэ первым бы крикнул: «Браво!».
Но, черт его побери, он мог бы, как каждый нормальный человек, дать знать о себе!
Глава седьмая
Об инспекторе, который опережает всех, и о девушке, идущей на свидание с судьбой
Когда Жанвье зашел в дом. чтобы справиться, не здесь ли жила Жанна Арменье, Мегрэ, засунув руки в карманы, стоял на краю тротуара и думал, что улица Понтье выглядит, как кулисы или черный ход Елисейских полей. Каждая большая парижская артерия имеет такую, часто идущую параллельно, но более узкую и оживленную улочку, на которой находятся маленькие бары и продуктовые магазинчики, шоферские закусочные и дешевые гостиницы, парикмахерские салоны и десятки разных мастерских.
Был тут и небольшой винный погребок, и Мегрэ уже было собирался зайти, как появился Жанвье.
— Это здесь, патрон.
Сразу нашли нужный дом. Жилище консьержки было такое же темное, как и большинство парижских квартир, но его обладательница выглядела молодо, аппетитно, а ухоженный карапуз агукал в люльке из лакированного дерева.
— Господа тоже из полиции?
— Почему мадам говорит «тоже»?
— Потому что вчера вечером тут был один полицейский. Я как раз ложилась спать. Низенький человек с грустным лицом, простуженный. Похоже, что он очень страдает после смерти жены.
Трудно было без улыбки слушать это описание Растяпы.
— Который был час?
— Почти десять. Я уже раздевалась за ширмой и попросила, чтобы он подождал. Господа по тому же поводу?
— Думаю, что он расспрашивал вас о мадемуазель Арменье?
— Да, и об ее подружке, которую убили.
— Вы узнали ее по фотографии в газете?
— Да.
— Она жила здесь?
— Пожалуйста, садитесь. Вы позволите, я продолжу готовить завтрак малышу? Если господам слишком жарко, попрошу без церемоний — снимайте ваши пальто.
А через минуту спросила:
— Господа из другого отдела? Не из того, что вчерашний месье? Сама не знаю, зачем спрашиваю. Это не мое дело. Как уже рассказала вашему коллеге, настоящей жилицей, то есть той, на чье имя была снята квартира, была мадемуазель Арменье, мадемуазель Жаннет, как я ее называла. Она только что вышла замуж. Об этом писали в газетах. Вы ведь знаете?
