Дороти Сэйерс - Под грузом улик
— Бантер, что там писали в прошлый четверг о номерном знаке? — осведомился его светлость.
Мистер Бантер, вероятно прибегнув к какому-то фокусу, тут же извлек вырезку из вечерней газеты:
«ТАЙНА НОМЕРНОГО ЗНАКА
Преподобный Натаниэл Фулис из церкви Святого Петра в Северном Фелькоте был остановлен сегодня в шесть утра за то, что ехал на мотоцикле без номерного знака. Почтенный джентльмен был как громом поражен, когда его внимание было обращено на этот факт. Он пояснил, что за ним срочно послали в четыре утра с тем, чтобы он успел исповедовать умиравшего прихожанина, до дома которого было по меньшей мере шесть миль. Доверчиво оставив мотоцикл на дороге, он поспешил выполнить свои священные обязанности. Мистер Фулис вышел из дома прихожанина в половине шестого утра и не обратил внимания на то, что с мотоциклом что-то не в порядке. Мистер Фулис хорошо известен в Северном Фелькоте и близлежащей местности, так что, вероятнее всего, он стал жертвой глупой шутки. Северный Фелькот — небольшая деревушка в двух милях к северу от Рипли».
— Я еду в Рипли, Бантер, — сообщил лорд Питер.
— Да, милорд. Я еще нужен вашей светлости?
— Нет, — ответил лорд Питер, — хотя… кто прислуживает моей сестре, Бантер?
— Горничная Элен, милорд.
— Тогда я хотел бы, чтобы ты проявил свои способности и поговорил с ней.
— Хорошо, милорд.
— В ее обязанности входит починка одежды сестры, чистка ее юбок и прочее?
— Полагаю, что да, милорд.
— Как ты понимаешь, Бантер, ее личные домыслы нас не интересуют.
— Я бы не стал говорить такое женщине, милорд. Это их выводит из себя, если мне будет позволено заметить.
— Когда мистер Паркер уехал в город?
— В шесть утра, милорд.
* * *Обстоятельства благоприятствовали интервью мистера Бантера. Он столкнулся с Элен, когда та спускалась по черной лестнице с кипой одежды. Сверху у нее соскользнула пара кожаных перчаток, и Бантер, подняв их и извинившись, последовал за молодой женщиной в комнату прислуги.
— Ну вот, — с облегчением произнесла Элен, бросая свой груз на стол, — и еще чего мне стоило добыть это. Капризы — вот и все, что я могу сказать, — сначала делать вид, что у тебя так болит голова, что не можешь впустить человека в комнату забрать вещи в чистку, а как только он уходит, тут же вскакивать и начинать бегать туда-сюда-обратно. И это называется головная боль, а? Как вам это нравится? Хотя, что я говорю, вы их не знаете так хорошо, как я. У меня иногда просто раскалывается голова — кажется, не встану, даже если дом загорится. Такая зверская боль, что ничего не остается делать, как лечь и лежать. И еще от нее на лбу появляются морщины.
— Клянусь, я не вижу никаких морщин, — ответил мистер Бантер, — хотя, может, я невнимательно смотрел. — Затем последовала интерлюдия, в течение которой мистер Бантер, приблизившись на достаточное расстояние, внимательно разглядывал лицо Элен в целях обнаружения морщин. — Нет, — наконец изрек он. — Какие морщины? Да я их не различу и с помощью большого микроскопа его светлости, который он держит в городе.
— Боже милостивый, мистер Бантер, — промолвила Элен, доставая губку и бутылку с бензином из шкафа, — зачем это он нужен его светлости?
— Видите ли, мисс Элен, наше хобби — криминальные расследования, и может потребоваться что-то увеличить до очень больших размеров — например, почерк в случае подделки, чтобы выяснить, что было исправлено, стерто и не использовались ли разные виды чернил. Или можно рассмотреть корни волос, чтобы узнать — были они вырваны или выпали сами. Или возьмем пятна крови: может потребоваться узнать, принадлежала ли она животному или человеку, а может, это и вовсе пролитый стакан портвейна.
— Значит, это правда, мистер Бантер, что вы с лордом Питером можете все это узнать? — спросила Элен, раскладывая на столе твидовую юбку и откупоривая бензин.
— Ну конечно, мы не химики, — скромно ответил Бантер, — но его светлость осведомлен во многих областях, по крайней мере, достаточно, чтобы обнаружить нечто подозрительное. А если у нас возникают сомнения, то мы отсылаем объект к очень ученому джентльмену. — Он галантно остановил руку Элен, приближавшуюся к юбке с намоченной бензином губкой. — Вот, например, на подоле этой юбки мы видим пятно, прямо у бокового шва. Теперь предположим, что мы расследуем дело об убийстве, и, скажем, подозреваемая была в этой юбке. Тогда нам следует изучить это пятно. — Тут мистер Бантер извлек из кармана лупу. — Затем я намачиваю носовой платок и тру пятно с краешку. — Он поспешил делом подтвердить свои слова. — И что я обнаруживаю? На платке остаются красные разводы, видите? Затем я выворачиваю юбку на левую сторону, чтобы проверить, видно ли пятно с изнаночной стороны, и вооружаюсь ножницами. — Мистер Бантер извлек из кармана искомый инструмент с остро заточенными лезвиями. — Отрезаю крохотный кусочек от внутреннего шва — вот так, — он осуществил это, — и кладу в коробочку. — Коробочка из-под лекарства таким же магическим способом была извлечена из внутреннего кармана. — Далее, с обеих сторон мы заклеиваем коробочку сургучом, а сверху надписываем: «Юбка мисс Мэри» — и дату. И наконец, мы отсылаем ее в Лондон ученому джентльмену, который посмотрит в свой микроскоп и установит, принадлежала ли эта кровь кролику и сколько дней она уже на юбке. Этим все и закончится, — торжествующе завершил свою речь мистер Бантер, небрежно запихивая в карман маникюрные ножницы вместе с коробочкой и ее содержимым.
— А вот он и ошибется, — вызывающе тряхнула головкой Элен, — потому что это птичья кровь, а вовсе не кролика — ее светлость сама мне сказала. Не проще ли пойти и спросить самого человека, вместо того чтобы забавляться с вашим микроскопом?
— Ну, кролика я упомянул только в качестве примера, — заметил мистер Бантер. — Странно, откуда бы здесь взяться пятну? Надо было стать на колени.
— Да. Бедняжка прямо истекала кровью. Чей-то очень небрежный выстрел. Уж конечно не его светлости и не бедного капитана. Возможно, это был мистер Арбатнот. Он иногда стреляет наугад. Как бы там ни было, в результате страшная грязь, и отчистить теперь будет нелегко после того, как это так долго пролежало. Уж конечно, мне было не до чистки одежды в тот день, когда убили бедного капитана. А потом допрос прокурора — ужас! — да еще его светлость забрали! Я так расстроилась. Наверное, я слишком чувствительная. В общем, пару дней мы все тут были сами не свои, а потом ее светлость заперлась у себя в комнате и не подпускала меня к гардеробу. «Ах, оставь ты этот шкаф в покое. Ты же знаешь, у него скрипят дверцы, а у меня так болит голова, что я не перенесу этого», — вот что она твердила. «Мисс, мне надо вычистить ваши юбки», — говорю я, а она: «К черту юбки! И уходи, пожалуйста, Элен. Я сейчас закричу, если ты подойдешь к шкафу. Ты играешь у меня на нервах». Ну что ж настаивать, когда с тобой так разговаривают. Хорошо быть миледи — все вокруг носятся, а дурной характер называют нервным потрясением. Я знаю, я и сама страшно горевала по бедному Берту, моему жениху, когда его убили на войне — все глаза выплакала, правда. Но что поделаешь! Я бы постыдилась так себя вести, мистер Бантер. Потом, между нами, мисс Мэри не так уж любила капитана. Никогда не отдавала ему должного — я так и сказала кухарке, и она со мной согласилась. А он был стильный, этот капитан. Всегда как настоящий джентльмен — я ничего такого не хочу сказать, — я имею в виду, что прислуживать ему было одно удовольствие. А какой он был красивый, мистер Бантер!
