Агата Кристи - Десять негритят
– Разумеется, занимайте, – ответил тот, отводя глаза от прикрытого простыней тела.
– Спасибо, сэр, – сказал Роджерс и, прижимая к груди охапку вещей, спустился по лестнице вниз.
Армстронг подошел к постели, приподнял простыню и посмотрел на умиротворенное лицо покойницы. Страх оставил ее. Его сменило равнодушие.
– Жаль, у меня нет с собой аптечки, – сказал он. – Хотелось бы узнать, чем она отравилась. И давайте кончим розыски, – сказал он. – Инстинкт подсказывает мне, что нам ничего не найти.
Блор сражался с задвижкой двери, ведущей на чердак.
– Этот тип ходит совершенно бесшумно, – сказал он. – Минуту или две назад мы видели его на площадке. А ведь никто из нас не слышал, как он поднимался.
– Потому-то мы и решили, что здесь ходит кто-то чужой, – заметил Ломбард.
Блор скрылся в темном провале чердака. Ломбард вынул из кармана фонарь и полез за ним. Пять минут спустя трое мужчин стояли на площадке и мрачно смотрели друг на друга. Они перепачкались с ног до головы, паутина свисала с них клочьями. На острове не было никого, кроме них, восьмерых.
Глава 9
1
– Итак, мы ошиблись, ошиблись буквально во всем, – сказал Ломбард. – Выдумали какой-то кошмар – плод суеверий и расходившегося воображения, и все из-за двух случайных смертей.
– И все же, – Армстронг был настроен серьезно, – вопрос остается открытым. Ведь я как-никак врач и кое-что понимаю в самоубийствах. Антони Марстон не был похож на самоубийцу.
– Ну а это все-таки не мог быть несчастный случай? – неуверенно спросил Ломбард.
– Что-то не верится в такой несчастный случай, – хмыкнул скептически настроенный Блор.
Все помолчали, потом Блор сказал:
– А вот с женщиной... – и запнулся.
– С миссис Роджерс?
– Да, ведь тут мог быть несчастный случай?
– Несчастный случай? – переспросил Филипп Ломбард. – Как вы это себе представляете?
Вид у Блора стал озадаченный. Его кирпичное лицо потемнело еще сильнее.
– Послушайте, доктор, вы ведь давали ей какой-то наркотик? – выпалил он.
Армстронг вытаращил глаза:
– Наркотик? Что вы имеете в виду?
– Вы сами сказали, что вчера вечером дали ей какое-то снотворное.
– Ах это! Простое успокоительное, совершенно безвредное.
– Но что же все-таки это было?
– Я дал ей слабую дозу трионала. Абсолютно безвредный препарат.
Лицо Блора побагровело.
– Послушайте, будем говорить напрямик: вы дали ей не слишком большую дозу? – спросил он.
– Понятия не имею, о чем вы говорите, – взвился Армстронг.
– Разве вы не могли ошибиться? – сказал Блор. – Такие вещи случаются время от времени.
– Абсолютная чушь, – оборвал его Армстронг, – само это предположение смехотворно. А может быть, – холодным, враждебным тоном спросил он, – вы считаете, что я сделал это нарочно?
– Послушайте, – вмешался Ломбард, – сохраняйте хладнокровие. Не надо бросаться обвинениями.
– Я только предположил, что доктор мог ошибиться, – угрюмо оправдывался Блор.
Армстронг через силу улыбнулся.
– Доктора не могут позволить себе подобных ошибок, мой друг, – сказал он, но улыбка вышла какой-то вымученной.
– Это была бы не первая ваша ошибка, – не без яда сказал Блор, – если верить пластинке.
Армстронг побелел.
– Что толку оскорблять друг друга? – накинулся на Блора Ломбард. – Все мы в одной лодке. Хотя бы поэтому нам надо держаться заодно. И кстати, что вы можете сказать нам о лжесвидетельстве, в котором обвиняют вас?
Блор сжал кулаки, шагнул вперед.
– Оставьте меня в покое. – Голос его внезапно сел. – Это гнусная клевета. Вы, наверное, не прочь заткнуть мне рот, мистер Ломбард, но есть вещи, о которых мне хотелось бы узнать, и одна из них касается вас.
Ломбард поднял брови:
– Меня?
– Да, вас. Я хотел бы узнать, почему вы, отправляясь в гости, захватили с собой револьвер?
– А знаете, Блор, – неожиданно сказал Ломбард, – вы вовсе не такой дурак, каким кажетесь.
– Может, оно и так. И все же, как вы объясните револьвер?
Ломбард улыбнулся:
– Я взял револьвер, так как знал, что попаду в переделку.
– Вчера вечером вы скрыли это от нас, – сказал Блор подозрительно.
Ломбард помотал головой.
– Выходит, вы нас обманули? – не отступался Блор.
– В известном смысле да, – согласился Ломбард.
– А ну выкладывайте поскорей, в чем дело.
– Вы предположили, что я приглашен сюда, как и все остальные, в качестве гостя, и я не стал вас разубеждать. Но это не совсем так. На самом деле ко мне обратился странный тип по фамилии Моррис. Он предложил мне сто гиней, за эту сумму я обязался приехать сюда и держать ухо востро. Он сказал, что ему известна моя репутация человека, полезного в опасной переделке.
– А дальше что? – не мог сдержать нетерпения Блор.
– А ничего, – ухмыльнулся Ломбард.
– Но он, конечно же, сообщил вам и кое-что еще? – сказал Армстронг.
– Нет. Ничего больше мне из него вытянуть не удалось. «Хотите – соглашайтесь, хотите – нет», – сказал он. Я был на мели. И я согласился.
Блора его рассказ ничуть не убедил.
– А почему вы не рассказали нам об этом вчера вечером? – спросил он.
– Видите ли, приятель, – Ломбард пожал плечами, – откуда мне было знать, что вчера вечером не произошло именно то, ради чего я и был сюда приглашен. Так что я затаился и рассказал вам ни к чему не обязывающую историю.
– А теперь вы изменили свое мнение? – догадался Армстронг.
– Да, теперь я думаю, что мы все в одной лодке, – сказал Ломбард. – А сто гиней – это тот кусочек сыра, с помощью которого мистер Оним заманил меня в ловушку так же, как и всех остальных. Потому что все мы, – продолжал он, – в ловушке, в этом я твердо уверен.
Снизу донесся торжественный гул гонга – их звали на ленч.
2
Роджерс стоял в дверях столовой. Когда мужчины спустились с лестницы, он сделал два шага вперед.
– Надеюсь, вы будете довольны ленчем, – сказал он. В голосе его сквозила тревога. – Я подал ветчину, холодный язык и отварил картошку. Есть еще сыр, печенье и консервированные фрукты.
– Чем плохо? – сказал Ломбард. – Значит, припасы не иссякли?
– Еды очень много, сэр, но все консервы. Кладовка битком набита. На острове, позволю себе заметить, сэр, это очень важно: ведь остров бывает надолго отрезан от суши.
Ломбард кивнул. Мужчины направились в столовую, Роджерс – он следовал за ними по пятам – бормотал:
– Меня очень беспокоит, что Фред Нарракотт не приехал сегодня. Ужасно не повезло.
– Вот именно – не повезло, – сказал Ломбард. – Это вы очень точно заметили.
В комнату вошла мисс Брент. Она, видно, уронила клубок шерсти и сейчас старательно сматывала его. Уселась на свое место и заметила:
– Погода меняется. Поднялся сильный ветер, на море появились белые барашки.
Медленно, размеренно ступая, вошел судья. Его глаза, еле видные из-под мохнатых бровей, быстро обежали присутствующих.
– А вы неплохо потрудились сегодня утром, – сказал он, в голосе его сквозило ехидство.
Запыхавшись, вбежала в столовую Вера Клейторн.
– Надеюсь, вы меня не ждали? – спросила она. – Я не опоздала?
– Вы не последняя, – ответила Эмили Брент, – генерал еще не пришел.
Наконец все уселись.
– Прикажете начинать или еще немного подождем? – обратился к мисс Брент Роджерс.
– Генерал Макартур сидит у самого моря, – сказала Вера. – Думаю, он не слышал гонга, и потом, он сегодня не в себе.
– Я схожу сообщу ему, что ленч на столе, – предложил Роджерс.
– За ним схожу я, – сказал Армстронг, – а вы приступайте к завтраку.
Выходя из комнаты, он слышал, как Роджерс говорит Эмили Брент:
– Что прикажете положить – язык или ветчину?
3
Как ни старались оставшиеся за столом пятеро, им никак не удавалось поддержать разговор. Резкий ветер бился в окно. Вера вздрогнула.
– Надвигается шторм, – сказала она.
– Вчера из Плимута со мной в одном поезде ехал старик, – поддержал разговор Блор. – Он все время твердил, что надвигается шторм. Потрясающе, как они угадывают погоду, эти старые моряки.
Роджерс обошел гостей, собирая грязные тарелки. Вдруг остановился на полпути со стопкой тарелок в руках.
– Сюда кто-то бежит, – испуганно сказал он не своим голосом.
Они услышали топот. И тут же, хотя им никто ничего не говорил, всё поняли... Будто по чьему-то знаку, они встали, уставились на дверь.
В комнату ворвался запыхавшийся доктор Армстронг.
– Генерал Макартур... – сказал он.
– Мертв! – вырвалось у Веры.
– Да, он мертв, – сказал Армстронг.
Воцарилось молчание – долгое молчание.
Семь человек смотрели друг на друга, не в силах произнести ни слова.
4
Тело генерала вносили в дверь, когда разразился шторм. Гости сгрудились в холле. И тут раздался вой и свист ветра – на крышу дома обрушились потоки воды.
Блор и Армстронг направлялись со своей ношей к лестнице, когда Вера Клейторн вдруг резко повернулась и кинулась в опустевшую столовую. Там все оставалось на своих местах – нетронутый десерт стоял на буфете. Вера подошла к столу. Постояла минуту-две, и тут в комнату неслышными шагами вошел Роджерс.
