Агата Кристи - Убийство в Месопотамии
– Это возможно, но маловероятно, – сказал Пуаро.
Он еще раз повернулся к отцу Лавиньи.
– Еще один момент. На днях сестра Ледеран заметила, как вы беседовали с посторонним человеком. До этого она видела, как этот человек пытался заглянуть в одно из окон с внешней стороны. Похоже, что он с какой-то целью бродил вокруг.
– Это, конечно, возможно, – задумчиво сказал отец Лавиньи.
– Вы первым заговорили с этим человеком или он с вами?
Отец Лавиньи ненадолго задумался.
– Мне кажется… да, да, без сомнения, он первый заговорил со мной.
– Что он сказал?
Отцу Лавиньи опять пришлось напрягать память.
– Если не ошибаюсь, спросил: не это ли здание американской экспедиции? А потом что-то сказал о том, что американцы нанимают на работу много людей. Я, собственно, его не очень хорошо понимал, но старался поддержать разговор, чтобы поупражняться в арабском. Я считал, что он, как горожанин, должен лучше понимать меня, чем люди на раскопках.
– Говорили вы с ним еще о чем-нибудь?
– Насколько помню, я сказал, что Хассаньех – большой город, а потом мы согласились, что Багдад больше, и еще, насколько я помню, он спросил, армянский я или сирийский католик – что-то в этом роде.
Пуаро кивнул.
– Вы можете его описать?
Снова отец Лавиньи нахмурился в задумчивости.
– Это был человек довольно маленького роста, – наконец сказал он, – коренастый такой, с очень сильным косоглазием и довольно светлой кожей лица.
Мистер Пуаро повернулся ко мне.
– Это согласуется с вашим впечатлением? – спросил он.
– Не совсем, – нерешительно начала я. – По-моему, он был высокого роста и очень смуглый. Он показался мне довольно стройным. Я не заметила никакого косоглазия.
Мистер Пуаро в отчаянии пожал плечами.
– Вот и всегда так! Если бы вы работали в полиции, вам бы это было прекрасно известно. Описания одного и того же человека двумя разными людьми никогда не совпадают. Все детали противоречат.
– Я совершенно уверен по поводу косоглазия, – сказал отец Лавиньи. – Сестра Ледеран, может быть, права по другим признакам. Между прочим, когда я сказал: светлая кожа, я просто имел в виду светлый для жителя Ирака цвет. Я ожидал, что сестра может назвать ее темной.
– Очень темная, – сказала я упрямо, – грязного темно-желтого цвета.
Я увидела, что доктор Райлли кусает губы и улыбается.
Пуаро вскинул руки.
– Passons![20] – сказал он. – Этот слоняющийся незнакомый человек, он может быть важен – может нет. Во всяком случае, он должен быть зафиксирован. Давайте продолжим наше расследование.
Он поколебался с минуту, изучая обращенные к нему лица, потом с коротким кивком обратился к мистеру Рейтеру.
– Ну, друг мой, – сказал он. – Давайте выслушаем вас.
Пухлое, розовое лицо мистера Рейтера вспыхнуло румянцем.
– Меня? – спросил он.
– Да, вас. Для начала, ваше имя и возраст?
– Карл Рейтер, двадцать восемь лет.
– Американец, да?
– Да, я из Чикаго.
– Это ваш первый сезон?
– Да, ведаю фотографией.
– Ах, вот что. А вчера, в середине дня, вы чем занимались?
– Большую часть времени я был в темной комнате.
– Большую часть времени, да?
– Да, сначала проявил несколько пластинок. После этого установил несколько объектов для съемки.
– Выходили?
– Нет, только в фотолабораторию.
– Темная комната сообщается с фотолабораторией?
– Да.
– И, таким образом, вы совсем не выходили из фотолаборатории?
– Нет, не выходил.
– Вы замечали что-нибудь происходящее во дворе?
Молодой человек покачал головой.
– Я не заметил ничего, – объяснил он. – Я был занят. Я слышал, как вернулась машина, и, как только смог оставить свои дела, вышел узнать, нет ли почты. Вот тогда я и услышал…
– Когда вы начали работать в фотолаборатории?
– Без десяти час.
– Вы были знакомы с миссис Лейднер до того, как попали в экспедицию?
– Нет, сэр, – покачал головой молодой человек. – Я никогда не видел ее, пока не приехал сюда.
– Можете вы вспомнить какой-нибудь случай, пусть незначительный, который бы помог нам?
Карл Рейтер покачал головой.
– Мне кажется, что я вообще ничего не знаю, сэр, – беспомощно сказал он.
– Мистер Эммотт?
У Дейвида Эммотта было приятное американское произношение. Он отвечал коротко и четко.
– Я работал с керамикой с без четверти час до без четверти три, присматривал за боем Абдуллой и иногда поднимался на крышу помочь доктору Лейднеру.
– Как часто вы ходили на крышу?
– Раза четыре, я думаю.
– На сколько?
– Обычно на пару минут, не больше. Но в одном случае, проработав внизу немногим более получаса, я оставался там до десяти минут. Мы обсуждали, что оставить, а что выбросить.
– И, как я понял, когда вы спустились, вы увидели, что бой покинул свое место?
– Да, я довольно сердито окрикнул его, и он появился из-под арки. Ходил сплетничать со своими.
– Это единственный раз, когда он бросал работу?
– Я посылал его несколько раз на крышу за керамикой.
– Вряд ли необходимо спрашивать вас, видели ли вы, как кто-нибудь входил или выходил из комнаты миссис Лейднер в течение этого времени? – печально сказал Пуаро.
– Я вообще никого не видел. Никто даже не выходил во двор за те два часа, что я работал, – довольно быстро ответил мистер Эммотт.
– А как вы считаете, была половина второго, когда вы с боем отсутствовали, и двор был пуст?
– Что-то около этого. Конечно, я не могу точно сказать.
Пуаро повернулся к доктору Райлли:
– Это согласуется с вашей оценкой определения времени наступления смерти, доктор?
– Да, – сказал доктор Райлли.
Мистер Пуаро потрогал свои большие закрученные усы.
– Я думаю, мы можем принять, – сказал он печально, – что миссис Лейднер встретила смерть в эти десять минут.
Глава 14
Один из нас
Наступила короткая пауза, и, казалось, ужас наполняет комнату.
Мне кажется, именно в этот момент я поверила, что теория доктора Райлли – правильная.
Я ощущала, что убийца в комнате. Сидит с нами, один из нас…
Может быть, миссис Меркадо ощутила то же самое, потому что она вдруг разрыдалась.
– Я этого не перенесу, – всхлипывала она. – Это так страшно!
– Крепись, Мэри, – сказал ее муж и извиняюще взглянул на нас. – Она такая впечатлительная, она так все переживает.
– Я… я же любила Луизу, – всхлипывала миссис Меркадо.
Не знаю, отразилось ли на моем лице что-то из того, что я почувствовала, но я вдруг обнаружила, что мистер Пуаро смотрит на меня и легкая улыбка блуждает на его губах.
Я бросила на него холодный взгляд, и он сразу же возобновил расследование.
– Скажите, мадам, – сказал он, – как вы провели вчера середину дня?
– Я мыла голову, – всхлипывала миссис Меркадо. – И ничего не знала об этом. Я была вполне счастлива.
– Вы были у себя в комнате?
– Да.
– И вы ее не покидали?
– Нет. Пока не услышала машину. Тогда я вышла и узнала, что случилось. Ох, это было ужасно!
– Это удивило вас?
Миссис Меркадо перестала плакать. Ее глаза раскрылись от возмущения.
– Что вы имеете в виду, мистер Пуаро? Не думаете ли вы…
– Что я имею в виду, мадам? Вы только что сказали нам, как вы любили миссис Лейднер. Она могла, быть может, поделиться с вами…
– О, понимаю… Нет, нет, милая Луиза никогда мне ничего не рассказывала – ничего определенного то есть. Конечно, я видела, что она была страшно встревожена, нервничала. И были странные происшествия – руки стучали в окно и всякое такое.
– Фантазии, я помню, вы говорили, – вставила я, так как не могла смолчать, и рада была увидеть, что она на мгновение смутилась.
И я еще раз ощутила довольный взгляд мистера Пуаро в мою сторону.
Он деловито подвел итог:
– Выходит, вы, мадам, мыли голову и ничего не видели и не слышали. Нет ли чего-нибудь вообще, что, по вашему мнению, могло бы нам как-нибудь помочь?
Миссис Меркадо не потребовалось времени на раздумье.
– Нет, действительно нет. Это глубочайшая загадка! Но я бы сказала, что нет сомнений, никаких сомнений, что убийца пришел со стороны. Это же очевидно для всякого.
Пуаро повернулся к ее мужу:
– А вы, месье, что вы можете сказать?
Мистер Меркадо нервно вздрогнул. Он бесцельно потеребил свою бороду.
– Должно быть. Должно быть… – сказал он. – Все же у кого могла подняться на нее рука? Она была такая кроткая, такая любезная. – Он покачал головой. – Кто бы ее ни убил, он должен быть извергом, да, да, извергом!
– А вы сами, месье, как вы сами провели вчера середину дня?
– Я? – Он растерянно вытаращился.
– Ты был в лаборатории, Джозеф, – подсказала ему жена.
– Ах, да-да. Мои обычные обязанности.
– В какое время вы туда пошли?
Он снова беспомощно, вопрошающе взглянул на миссис Меркадо.
– Без десяти час, Джозеф.
– Ах, да. Без десяти час.
– Выходили ли вы во двор?
– Нет, кажется, нет. – Он задумался. – Нет, без сомнения, нет.
