Джон Карр - Смерть в пяти коробках
В гостиной перед ярко пылающим угольным камином стоял старинный диван, набитый конским волосом; его придвинули как можно ближе к огню, чтобы больному было удобнее. На диване, укрытый одеялом, лежал Шуман.
Хозяин вполне соответствовал этой комнате с высоким потолком и эркером, загроможденной безделушками почти вековой давности. На Шумане была шерстяная кофта, застегнутая на пуговицы по самую шею. Благодаря своему лицу с узкими темными бровями и неглубокими носогубными складками Шуман немного походил на священнослужителя или государственного деятеля; и даже жесткая, как щетка, шевелюра не портила этого эффекта. Она была как бы трещиной в фарфоре, вот и все. В честных бледно-голубых глазах Шумана явственно сквозила озабоченность. Тонкие, чуткие руки покоились на книге, которая лежала у него на коленях.
Однако атмосферу гостиной нельзя было назвать строго викторианской. Сандерс подметил тут следы гораздо более древней культуры. Среди обычных безделиц он увидел длинную стеклянную витрину с необычной утварью: кувшинами, расширяющимися кверху, статуэтками, отполированными почти дочерна, глиняным клеймом, глазурованными скарабеями — по-видимому, печатками или подвесками. А в углу, в нише между окнами, стоял саркофаг высотой футов в семь.
— Прошу вас, садитесь, джентльмены. — Шуман почти подобострастно указал вошедшим на стулья. Прежде чем подать голос, он несколько раз откашлялся. — Я ждал вас. Насколько я понимаю, вас интересует будильник.
В голосе хозяина не слышалось никакого замешательства, хотя он постоянно прочищал горло.
— Вот именно, мистер Шуман, — согласился Мастерс, также не выказав удивления. — Откуда вы узнали?
— Мне звонил сэр Деннис Блайстоун. — Шуман улыбнулся и сел поудобнее. — Позвольте мне откровенно разъяснить вам нашу точку зрения. Я знаю, вы не хотели, чтобы мы общались друг с другом, и вы, конечно, по-своему правы. Но войдите в наше положение. Мы еще больше вашего хотим узнать, что случилось. Согласитесь, наше желание вполне естественно. Позвольте задать вам вопрос. Насколько я могу судить, вы подозреваете, будто мы сговорились и сочинили сказку специально для вас?
Мастерс покачал головой:
— Если вы не против, сэр, задавать вопросы буду я.
— Извольте, — любезно согласился Шуман. — Но предупреждаю заранее: мне нечего добавить к рассказу моих друзей. Они сказали вам правду, чистую правду.
— Давайте по порядку, — потребовал Мастерс. — Прежде всего, раз уж вы сами упомянули о будильнике, расскажите о нем. Можете объяснить, с какой целью он вам понадобился?
— Ни с какой.
— Как так?!
— Раньше я в жизни его не видел. — Снова шумно откашлявшись, Шуман наградил Мастерса грустноватой обаятельной улыбкой.
— Очень жаль, сэр, — заявил Мастерс. — Я надеялся услышать от вас разумное объяснение. И у миссис Синклер, и у сэра Денниса такие объяснения нашлись.
— Рад за них. Но я могу говорить только за себя.
— Зачем же вы только что делали заявления от общего имени?
— Как же мне вас убедить? — искренне огорчился Шуман. — Даю вам слово, мы не сговаривались. Если бы мы сочинили сказочку, уж, наверное, у меня была бы для вас наготове какая-нибудь правдоподобная ложь относительно того, зачем мне понадобился будильник.
— Как по-вашему, каким образом детали будильника попали к вам в карман?
— Не знаю. Должно быть, кто-то положил их туда.
— Пока вы находились без сознания? Возможно ли в таком случае, чтобы вещи, обнаруженные в карманах сэра Денниса и в сумочке миссис Синклер, также были положены туда в то время, пока они были без сознания?
— Ни в коем случае! У меня нет сомнений в их правдивости.
Мастерс долго выспрашивал Шумана о всех событиях вчерашней ночи, хотя его рассказ не слишком отличался от показаний двух других свидетелей. От монотонного голоса Шумана Сандерса клонило в сон. Чтобы не заснуть, молодой человек разглядывал интересные диковинки.
Особый интерес для него представлял огромный саркофаг в форме мумии, стоящий в нише между окнами. За долгое время краски на нем поблекли, можно было только догадываться, какого цвета он был раньше. Сгущались сумерки, и рисунки на саркофаге как будто таяли во мраке. По черному фону вились красные ленты, исписанные иероглифами. На крышке — позолоченная маска; руки, скрещенные на груди, украшенной изображением грифа. Перед саркофагом, чуть правее, стоял викторианский трехногий столик с медным горшком, похожим на цветочный, однако никакого растения в горшке не было.
Сандерсу показалось, будто в комнате пахнет благовониями. Но он решил, что обоняние его обманывает.
— …могу лишь повторить, — говорил тем временем Шуман с плохо скрытым раздражением, — никакого особенного повода для того, чтобы собираться у Хея, ни у кого из нас не было… по крайней мере, такого повода, о котором нам было бы известно.
— О котором вам было бы известно?
— Если хотите, о котором мне было бы известно. Я даже не знал, кто еще, кроме меня, будет у него в гостях!
— В котором часу вы пришли к Хею?
— Приблизительно в четверть одиннадцатого.
— Мистер Хей был дома?
— Да, он сообщил, что только что явился.
— Скажите, как он… мм… вел себя? Как держался?
— Ругал нашего сторожа, Тимоти Риордана. Днем мистер Хей просил Риордана прибраться у него в квартире, но тот, видимо, схалтурил. — Шуман улыбнулся, но тут же посерьезнел. — Если не считать сторожа, мистер Хей был в превосходном настроении. Даже пару раз пошутил насчет драконов.
Мастерс насторожился.
— Что такое? Какие драконы, сэр?
В гостиной как будто сгустилась атмосфера; доктор Сандерс готов был поклясться, что Шуман вот-вот сообщит нечто важное — у него даже в горле забулькало.
Но, видимо, он передумал.
— Не знаю… — последовал малоубедительный жест. — Может быть, старик Тимоти в чем-то похож на дракона. Какие еще вопросы вы собирались мне задать? Прошу вас, спрашивайте.
— Мистер Шуман, когда вчера вы поднимались наверх, ваша контора была открыта? Кто-нибудь еще оставался там?
— Нет, разумеется.
Мастерс всем корпусом подался вперед.
— Как вам, наверное, известно, вчера вечером в помещении вашей фирмы находился человек. Он назвался Фергюсоном, вашим служащим. Он, видимо, действительно знаком с вами, поскольку знает, как вас зовут; он опознал вас, держался уверенно, даже мыл у вас руки…
Пока Шуман слушал старшего инспектора, выражение его лица менялось — казалось, на нем отражаются оттенки темнеющего неба за окном. При последних словах он даже рывком сел на диване и всплеснул тонкими руками. Но голос его походил на шелест.
