Эллери Квин - Календарь преступлений
— Как вы можете на это смотреть? — пробормотал высокий.
Маленький издал нечленораздельные звуки.
— Это Винс, художник, и Джек Зигги, букмекер, — представил Майкл.
— Я не убивал ее, — заявил высокий мужчина. — Я художник и люблю жизнь. Я не мог бы убить даже паука, ползущего по моей ноге. Спросите кого угодно. И не думайте, что заставите меня признаться. Хоть режьте меня на куски… — Физиономия Леонардо Винса побагровела.
— Мы вас поняли, Винс, — мягко произнес инспектор. — Полагаю, Зигги, вы тоже ее не убивали?
Лысый человечек поднял голову, чтобы ответить, но тут же опустил ее снова, издав тот же звук.
— Инспектор, — заговорил сержант Вели.
— Что? — отозвался старый джентльмен, не глядя на него.
— Ночной портье говорит, что Винс и Зигги возвращались в здание вчера вечером. Он не может вспомнить точное время, но утверждает, что они приходили порознь между восемью и девятью.
* * *Даже сержант Вели с облегчением затянулся сигарой, когда двое мужчин в униформе вынесли тело миссис Карсон.
Леонардо Винс, поежившись, закрыл окно, а маленький букмекер выпрямился с виноватым видом, не выпуская из рук корзину. Инспектор кивнул детективу, и Джек Зигги вышел из комнаты вместе с корзиной.
— Кобальтовая синяя, — сказал инспектор художнику. — Вы говорили…
— Можете называть ее охрой или кармином, но это была кобальтовая синяя, — устало произнес Винс. — Пойдите в мой офис и убедитесь, что этого тюбика там нет. Я вернулся за ним вчера вечером и забрал его домой. Днем я могу работать ради денег — черт бы побрал эту рекламу! — но мои вечера, джентльмены, посвящены Искусству с большой буквы. Я пришел домой, перекусил, подошел к мольберту и обнаружил, что у меня нет кобальтовой синей краски, которая требовалась мне для цели, недоступной вашему вульгарному пониманию. Магазины были закрыты, поэтому я вернулся в офис за тюбиком…
— Кобальтовой синей, — кивнул инспектор. Он посмотрел в упор на Винса, который ответил ему полным ненависти взглядом. — И миссис Карсон была…
— Думали, я буду сам себе противоречить? — с горечью осведомился художник. — Даже ребенок мог бы повторять эту историю ad infinutum.[30] Я не видел миссис Карсон. В ее офисе горел свет, но дверь была закрыта. Можете не задавать следующий вопрос. Было приблизительно четверть девятого. Нет, этого гомункула здесь не было — я имею в виду существо, называющее себя Зигги, — по крайней мере, я его не видел. И я понятия не имею, была ли эта женщина жива или мертва. Из ее офиса я не слышал ни звука. К тому же я женоненавистник. Ну что, повторить все снова?
По окончании этого замечательного монолога в комнату вернулся «гомункул» с детективом, но без корзины.
— Я тоже ничего не знаю, — заныл Зигги.
— Вы сделали отсюда пару телефонных звонков, — вежливо напомнил инспектор, — и…
— Да. Это были конфиденциальные разговоры. Некоторые мои клиенты должны мне деньги и пытались меня надуть, поэтому я вернулся сюда, чтобы поговорить с ними без свидетелей. Я ничего не помню, ничего не слышал и никого не видел. Ни света, ни миссис Карсон…
— Ну и ну! — Инспектор вздохнул. — Что скажешь, Эллери?
— Не вижу причин задерживать здесь этих людей, — откликнулся Эллери.
Старик нахмурился.
— Ты не установил никакой связи между ними и миссис Карсон, — продолжал Эллери, — за исключением того, что они снимали общие апартаменты. По-видимому, женщину убил кто-то другой. Убери их отсюда, папа, меня от них тошнит больше, чем тебя.
Когда Леонардо Винс и Джек Зигги ушли, инспектор осведомился:
— Ну, великий детектив, что у тебя на уме?
— И почему вы велели ничего не упоминать о краже документов Майкла, касающихся миссис ван Дом? — спросил сержант Вели.
— Предположим, — ответил Эллери, — этот вор, убийца и потенциальный шантажист отчаянно нуждается в деньгах.
— Он не осмелится приступить к шантажу сейчас! — воскликнул инспектор.
— Ведь это страшный риск, маэстро!
— Но ведь он не знает, что мы установили хотя бы малейшую связь между кражей бумаг Майкла и убийством миссис Карсон.
Инспектор Квин прошелся по офису, дергая себя за усы.
— Майкл, — сказал он наконец, — позвоните этой миссис ван Дом. Я хочу поговорить с ней.
* * *На следующее утро Эллери, положив трубку, обратился к аудитории:
— Разговаривать с миссис ван Дом — интересный опыт. Вчера тебе так не показалось, папа?
— Не важно, что мне показалось, когда я разговаривал с этой чванливой старухой, — проворчал инспектор. — Что она сказала тебе, Эллери?
— Это как полет в космос. Оставляет возбуждающие воспоминания о неописуемом величии и почти никакого чувства реальности. Майкл, неужели она в самом деле существует?
— Какая разница, существует она или нет? — рявкнул Магун. — Что она сказала?
— Что получила записку с первой утренней почтой.
— Право, Эллери, — заметила Никки, — ваше всеведение просто отвратительно.
— Пожалуй, я пройдусь туда, — промолвил сержант Вели, — повидаю ее милость, возьму записку и устрою…
— Вас не примут, — прервал Эллери. — Если миссис Клемента ван Свикен ван Дом хочет заплатить шантажисту, она ему заплатит, а если полиция города Нью-Йорк подошлет на свидание хотя бы одного детектива, то она, по ее словам, предъявит упомянутому городу иск на энное количество миллионов.
— Ты имеешь в виду… — начал инспектор.
— Миссис ван Дом боится, что полиция спугнет шантажиста, папа, и он передаст в газеты всю историю Маргреты, подкрепленную документами. Чтобы это предотвратить, она готова заплатить десять тысяч долларов. Миссис ван Дом говорила весьма властно и решительно.
— Выходит, наши руки связаны, — простонал инспектор. — Если бы мы только знали, что говорится в этой записке…
— Это записано в моем блокноте слово в слово.
— Она прочитала ее тебе?
— Я все-таки джентльмен, хотя и не слишком высокого происхождения, — улыбнулся Эллери. — Ты слышал, как я с ней говорил. В записке сказано: «Миссис ван Дом! У меня есть доказательства, что ваша дочь — воровка. Будьте сегодня в восемь вечера в южном зале ожидания вокзала Пенсильвания. Захватите с собой десять тысяч долларов в купюрах не крупнее двадцатидолларовых. Наденьте черную шляпу с пурпурной вуалью. Заверните деньги в красную бумагу и держите пакет в левой руке. Не предупреждайте полицию! Если я замечу легавых, то позабочусь, чтобы каждая газета в городе получила документы с фотокопиями, рассказывающие о том, как ваша дочь годами совершает кражи в нью-йоркских универмагах. Имейте в виду — я не шучу». Подпись отсутствует.
