Лилиан Браун - Кот, который жил роскошно
У «Касабланки» в машину с красным крестом загружали носилки. Квиллер поинтересовался у миссис Таттл, что произошло.
– У старика с четвёртого этажа случился сердечный приступ, – сообщила она так, словно это было обычное дело.
– Могу я оставить здесь продукты? Хочу пройтись…
– Разумеется. Только смотрите, куда идете. Гуляйте по главным улицам.
У Квиллера была привычка прогуливаться в северной части города, и он пустился пешком к центру, созерцая по дороге городские пейзажи. Перед ним лежал Цвингер-бульвар с громадами зданий: деловые походили на огромные зеркала, многоквартирные дома напоминали вооруженный лагерь, принадлежавший Пенниманам отель «Плаза» выглядел как парк с аттракционами. Возникла мысль о том, что Фонд Клингеншоенов мог бы запросто скупить все это, взорвать и построить нечто более приятное глазу.
Разумеется, Квиллер был единственным пешеходом в обозримом пространстве улицы. Автомобили косяками проносились мимо, стремясь к очередному красному сигналу светофора, словно скаковые лошади, рвущиеся из ворот. Один раз рядом остановилась полицейская машина.
– Что-нибудь ищете, сэр? – спросил офицер. Если бы Квиллер ответил: «Да вот подумываю прикупить всё это и взорвать ко всем чертям», его немедленно отправили бы в психиатрическую клинику, поэтому он только махнул журналистским удостоверением и сказал, что пишет статью о городской архитектуре северо-востока Соединенных Штатов.
Затем, отыскав бизнес-центр с магазинами на первом этаже, Квиллер купил сумку для Полли, попросив завернуть в дорогую оберточную бумагу и эффектно перевязать. Сумка называлась «парижской», и достать подобную в Мускаунти, где даже «чикагская» считалась привезенной с другого конца света, было невозможно.
Также он зашёл в книжный магазин под названием «Книги и всякая всячина», в котором видеокассет и поздравительных открыток оказалось куда больше, чем собственно книг. Квиллер хотел покопаться на полках, но яркое освещение и постоянно звучащая музыка убили в нём это желание. В нормальном книжном магазине, с его точки зрения, должно быть полутемно, тихо и слегка пыльно.
Наконец он очутился перед «Дневным прибоем» и мог бы зайти туда поболтать с сотрудниками, но фойе было оборудовано новой пропускной системой. Поэтому он отправился дальше, в пресс-клуб.
Это внушительное здание на Конард-стрит перестроили и наново отделали. Клуб больше не походил на забегаловку, где они с Арчи Райкером чуть ли не каждый день обедали, за одним и тем же столиком в углу возле стойки бара, обслуживаемые одной и той же официанткой, которая точно знала, какие блюда они предпочитают. Сейчас здесь сидели совершенно другие люди. Все они выглядели моложе, и среди них преобладали рекламные агенты и пресс-секретари с солидными банковскими счетами – костюмно-галстучная толпа. Квиллер в этом окружении смотрелся ковбоем, прибывшим сюда на лошади. Он поел у стойки, но оказалось, что сандвич с мясом на кукурузном хлебе совсем не такой вкусный, как раньше. Бывший бармен Бруно уволился, и никто не знал, кто такой этот Бруно и куда он подевался.
Выходя из клуба, Квиллер заметил знакомое лицо. Плотный и приветливый лейтенант Хеймс из отдела по расследованию убийств обедал с каким-то человеком, явно репортером, прикрепленным к полицейской хронике. Эту породу Квиллер узнавал с лета. Он остановился у их столика.
– Что привело вас сюда с Северного полюса? – как обычно, весело поинтересовался детектив.
– Да вот, строители вытащили меня из иглу, – ответил Квиллер. – Говорят, теперь строят с кондиционерами.
– А вы, ребята, знакомы? – Хеймс представил некоего Мэтта из отдела полицейской хроники «Прибоя». Фамилия последнего походила на что-то типа Фиггамон.
– А можно по буквам? – попросил Квиллер, пожимая руку молодому репортеру.
– Фи, затем два «г» и «амон».
– А что случилось с Лоджем Кендаллом?
– Уехал на Запад в какой-то новый журнал, – ответил Мэтт. – Это вы задали пирушку в честь Арчи Райкера? Я не успел всего на пару дней…
– Приглашение действительно по сию пору.
– Так что же вы здесь делаете? – спросил Хеймс.
– Собираюсь перезимовать. Мне надоели метели и айсберги, я обменял их на смог и преступников. Остановился в "Касабланке".
– Вы спятили? Этот мусор собираются убрать. А умный кот всё ещё с вами?
– Умнеет день ото дня.
– Видимо, вы все так же потакаете его прихотям и он всё так же поедает омаров и лягушачьи лапки.
– Должен признать, что он живет куда роскошнее многих других котов, – сказал Квиллер, – но ведь он несколько раз спасал мне жизнь.
Хеймс повернулся к репортёру:
У Квилла есть кот, который даст сто очков вперед любому отделу по расследованию убийств. Когда я рассказал о нём своей жене, она захотела такого же и надоедала мне до тех пор, пока я не купил сиамца, только наш больше любит нарушать закон, чем способствовать его охране. Берите стул, Квилл. Выпейте кофе, возьмите десерт. Сегодня платит «Прибой».
Квиллер отказался, сославшись на встречу, и отправился прочь, размышляя о засилье Хедрогов и Фиггамонов, фамилий, словно надерганных из фантастических романов. Да, фамилии журналистов «Дневного прибоя» стали куда длиннее и сложнее. Фрэна Энгера сменила Марта Ньютон-Фриске. В «Утренней зыби» колонку сплетен, ранее принадлежавшую Джеку Мэрфи, теперь вёл Саша Кришен-Шмитт. «Ну-ка попробуй произнести это быстро, – подумал он. – Трижды».
В ворчливом настроении он продирался сквозь толпу на улице, находя большинство горожан суетливыми, нервными и грубыми, а женщин – прекрасно одетыми, загадочными и сознательно худыми, но зато менее симпатичными, чем в Мускаунти.
В «Касабланку» он вернулся много раньше, чем предполагал. До встречи с Мэри Дакворт у него оставалось уйма времени. Он вытащил «Сливу» со стоянки и отправился по Речной дороге к дому, в котором жил до отъезда на Север. Старое здание и теннисный клуб сменили шикарный многоквартирный комплекс и эспланада, и Квиллер не смог вспомнить, как здесь все выглядело прежде. Скверно! Он мысленно присудил очередное очко строителям и поехал обратно в «Касабланку», надеясь, что она всё ещё находится на своём месте. Прибыв он понял, что угодил в очередную передрягу с парковкой Его официальное место – № 28 – всё ещё было занято но уже не зеленой японской машиной, а раздолбанным фургоном с номерами из Нью-Джерси. В N 29 тоже кто-то въехал, поэтому Квиллер зарулил в № 27. После разочарований, потрясений и других отрицательных эмоций, которые выпали на его долю сегодня утром, он с тяжёлым камнем на сердце отправился в антикварный магазин Мэри Дакворт.
