Фредерик Браун - Призрак шимпанзе
Поставив очередную пластинку, я не спеша выпил второй стакан и — удивительное дело — даже слегка протрезвел. Я с гордостью подумал, что, возможно, смогу пить как джентльмен — выпивая помногу и никогда не пьянея.
Мне хотелось, чтобы Кэри вернулся, но он не появлялся. Меня распирало от желания поболтать. Теперь я знаю, что это было следствием выпивки, но тогда мне показалось, что я имею сказать нечто чрезвычайно важное. И конечно, по поводу женщин. Но Кэри так и не пришел. Тогда я пропустил еще стаканчик, закрыл фургон и вернулся на центральную аллею.
Я заметил, что обстановка изменилась. Толпа потихоньку редела. И только у эстрады на входе в маленькое шапито еще толпился народ. Зазывала исчез — в нем не было надобности. Они и так с трудом могли пропустить всех желающих. Однако ажиотаж спадал. Через час можно было закрывать балаган на ночь.
Туман еще сгустился. Каждый из балаганчиков как бы окружал светящийся ореол. Все в этот вечер казалось странным и одновременно чудесным. Деревянные лошадки на маленьких каруселях замерли неподвижно: вокруг уже не толпилась малышня. Карусели первыми закрылись в этот вечер. Я прислонился к будочке кассира и стал размышлять о том, что со мной произошло. Разумеется, я думал о Рите.
Мне хотелось ее увидеть. «А почему бы и нет?» — подумал я. Она такая же шлюха, как и остальные. Она откровенно призналась, что гонится за деньгами, но это еще ничего не значит. И если она встречается с каким-то типом, то почему бы мне не взглянуть, как она полуголая кривляется перед мужчинами? Ведь это меняет дело, не так ли?
Свернув с центральной аллеи, я пошел окольным путем, чтобы на попасться на глаза дяде Эму. Балаган с «живыми картинами» зазывал публику на последнее вечернее представление. Рита стояла на эстраде вместе с остальными девушками, одетая в купальный халат. Из-под купального халата виднелись ее белые стройные ноги.
Она не заметила меня в толпе. Чарли Вилер сделал девушкам знак, чтобы они проходили в палатку, и объявил о «последнем в этот вечер представлении». Представление действительно было последним, потому что он отключил микрофон, пролаяв напоследок несколько прощальных приветствий.
Я подождал, пока он уйдет, и пристроился в хвост очереди в кассу. Я не знал кассира и надеялся, что он тоже меня не знает. Отдав пятьдесят центов, я купил входной билет.
Внутри балагана царил полумрак. Там не было сидячих мест; публика стояла за веревкой, протянутой в двух метрах от сцены. Тряпка, закрывающая сцену, изображала занавес из черного бархата. За кулисами заиграл проигрыватель, подключенный к усилителям. Раздалась томная чувственная музыка, сопровождающая показ «живых картин». Она должна была создавать соответствующее настроение. Через несколько минут занавес поднялся. На сцене появилась первая «живая картина». В ней участвовали две девушки, Риты не было.
«Живая картина» что-то изображала — я уже забыл, что именно. Так или иначе, публику, стоявшую за веревкой, мало заботил ее смысл. На девушках были трусики, усыпанные блестками, и лифчики из прозрачного газа. Закон запрещал им появляться полностью обнаженными. У девушек были прекрасные фигуры.
Они покрутились на сцене секунд пятнадцать, а затем черный занавес упал. Проигрыватель заиграл песенку «Мой ангел», и занавес поднялся, открывая вторую «живую картину». На этот раз на сцене была одна только Рита.
Предполагалось, что она изображала ангела. Она стояла, раскинув руки. Сверкающие крылья, прикрепленные к запястьям и тонкому пояску трусиков, подчеркивали красоту белого прекрасного тела.
Она была так хороша, что у меня перехватило дыхание. Вместо лифчика на ней была пелеринка из белого прозрачного газа, едва прикрывавшая грудь. Пелеринка не только не скрывала, а еще более подчеркивала безупречную красоту двух округлостей. Такое совершенство форм можно увидеть только в музеях у классических статуй. Ее голова была откинута назад, но на какое-то мгновение мне показалось, что она смотрит прямо мне в глаза. Потом я сообразил, что она не может разглядеть меня в полумраке, отделявшем публику от слепящего света рампы.
Занавес упал. Немного оправившись от волнения, я заметил, что сильно сжимаю кулаки. Когда я разжал руки, то увидел, что ногти оставили на ладонях красные полукружья.
Растолкав группу мужчин позади себя, я быстро выбрался из балагана. Некоторое время я ошалело бродил по центральной аллее, а потом вернулся в фургон Кэри. Всю дорогу я довольно твердо держался на ногах.
Присев на ступеньки фургона, я дожидался возвращения Кэри. Голова у меня не кружилась, но я был явно не в себе. Я понял, что совершенно пьян, потому что мне хотелось плакать. И еще подраться.
Но вдруг мне пришло на ум, что Хоги мог мне соврать. Я не знал, зачем это могло ему понадобиться, но тем не менее он вполне мог меня обмануть. А если у Риты не было свидания с тем типом сегодня вечером? Вообще никакого свидания? Почему я должен верить Хоги на слово?
Я просидел на ступеньках около десяти минут. Несмотря на хмель, я сообразил, что Рита, вероятно, уже переоделась после представлении и собирается домой. Я поднялся и быстро пошел по центральной аллее обратно к балагану.
Когда я подошел к входу в артистическую уборную, девушки были еще там. Они весело переговаривались. Среди их голосов был явственно различим голос Риты. Я решил остановиться у входа и подождать.
Первой вышла Дарлена, а за ней еще какая-то незнакомая девушка. Через некоторое время появилась Рита. Я бросился ей навстречу и начал что-то бормотать. Но едва я успел произнести ее имя, как она звонко хлестнула меня по щеке. Это была не просто пощечина, а настоящая затрещина. Я пошатнулся от удара, и в ушах у меня зазвенело.
Пока я приходил в себя от удивления и боли, она скрылась между палатками.
Тем временем другая девушка вышла из балагана и позвала меня:
— Привет, Эд!
Я узнал Эстеллу, девушку, которую уже встречал, но был едва с ней знаком; она проработала с нами почти весь сезон. Это была маленькая брюнетка с матовой кожей и хорошенькой миниатюрной фигуркой. Нечто вроде карманной женщины. Девушка была недурна собой и довольно приветлива. Она была старше меня на один-два года.
— Привет, Стелла, — сказал я в ответ. Она рассмеялась:
— Что это, Эдди? Кажется, я слышала звук пощечины? Увидев мою реакцию, она закатилась хохотом. Но смех ее звучал дружелюбно. В нем сквозила легкая насмешка, но не злость. Ста подошла ко мне ближе.
— Ты что, собираешься держать свечку? У нее сегодня свидание с одним типом. Он самый что ни на есть настоящий банкир.
«Итак, Хоги не соврал», — отметил я. А я так надеялся, что это неправда! Эстелла снова сказала:
