Росс Макдональд - Насмешливый лик Смерти
Это была вечерняя субботняя толпа. Рабочие в джинсах и клетчатых рубашках, солдаты в формах, мальчишки в ветровках слонялись поодиночке, парами и группками среди женщин всех возрастов и окрасок. Кислолицые дамочки в шляпках тащили на буксире мужчин в деловых костюмах. Фермеры в ботинках на негнущихся подошвах грузно переваливались, опираясь на своих пожухших от солнца жен. В мигающих желтых огнях перекрестка длинные сверкающие лимузины теснили и обгоняли передвигающуюся на колесах разношерстную мелюзгу. Моя машина все еще стояла во дворе мотеля «Горные красоты». Я нырнул в толпу, и она понесла меня на юг, к автостраде.
Перейдя автостраду, я заметил на углу табачный магазинчик с телефоном-автоматом. Под вывеской четверка мексиканских юнцов наблюдала за течением жизни. Они стояли рядком, как цапли, зацепившись каблуками за подоконник витрины и сверкая флюоресцирующими носками из-под завернутых джинсов. За их спинами красовалась бессмысленная надпись: «Держите ноги на тротуаре, пожалуйста».
Я вырвался из толпы и прошел через магазинчик к телефонной будке. Три таксиста у задней стойки играли в кости. Я отыскал в телефонном справочнике номер доктора Сэмюеля Беннинга и набрал его. На другом конце провода телефон прозвонил двадцать раз. Моя монетка выпала, звякнув, как серебряный доллар.
Когда я был у самой двери, мимо окна в южном направлении прошла женщина. Четверка юнцов проделала отрепетированный трюк. Крайний толкнул своего соседа прямо на проходящую. Тот, обретя равновесие, взъерошил волосы третьему, а третий в свою очередь ткнул в живот четвертого. Они столпились у входа, давясь от натужного смеха.
Я пробился наружу. Женщина с презрением оглянулась. Хотя она сменила серый полосатый халат на белую блузку и юбку, я узнал ее лицо. Это была пышная темноглазая красотка, которая указала мне приемную доктора Беннета. Потрясающее совпадение.
Красотка удалялась, помахивая черным хвостом и мягко колыхая бедрами. С тяжелым чувством я последовал за ней. Своей целеустремленностью эта молодая женщина напомнила мне Люси, хотя она была широкая и приземистая, а Люси тоненькая и длинноногая. Она уверенно шагала, направляясь туда, где я впервые увидел Люси. Когда она пересекла улицу и вошла в кафе «У Тома», мне стало еще тяжелее.
У входа она помедлила, вглядываясь в зал, и двинулась к одной из дальних кабинок. Там спиной к двери сидел человек. Его шляпа-панама возвышалась над низкой перегородкой. При виде дамы он поднялся, застегивая рыжий верблюжий пиджак, и радостно наблюдал, как она втискивает свои пышные телеса между столом и стулом. В порыве обожания он стянул панаму и пригладил свою красную шваброподобную шевелюру белыми толстыми пальцами. Это был Макс Хейс, во всей красе.
Я подошел к стойке бара, занимавшего всю левую половину кафе. Кабинки вдоль противоположной стены были заполнены, а бар кишел субботними завсегдатаями: солдатами и горластыми черными девчонками, слишком юными для подобного заведения, женщинами средних лет в перманенте, стариками, в тысячный раз переживающими молодость, проститутками с мутными глазами, обслуживающими пьяных рабочих, и одинокими беглецами из верхней части города, топящими в вине свое «я», чтобы народилось другое. За стойкой здоровенный грек в переднике отпускал спиртное и наркотики с неизменной меланхолической улыбкой.
Я заказал себе водки и повернулся так, чтобы видеть Хейса в зеркале бара. Он наклонился через стол к темноглазой пампушке, и она таяла от удовольствия.
Кабинка за его спиной освободилась, и я занял ее, не дождавшись, пока уберут со стола. Было страшно шумно. В баре галдели, завывал автоматический проигрыватель. То и дело трещал электрический шафлборд. Я забился в уголок, прижавшись ухом к перегородке. В ярде от меня разливался Хейс:
― Я думал о тебе весь день, мечтал об этих больших прекрасных глазах. Я мечтал и об этих больших прекрасных et cetera, сидел и мечтал. Ты знаешь, что значит et cetera, Флосси?
― Догадываюсь. ― Она засмеялась булькающим смехом. ― Вы шутник. Между прочим, меня зовут не Флосси.
― Ну Флори, какая разница? Если бы ты была единственной девушкой в мире, а для меня ты единственная, что значило бы имя? Ты мой идеал. Но признавайся, у тебя ведь есть мил-дружок? ― Я догадался, что Макс пил весь день и достиг той стадии опьянения, когда слова льются из груди, как песня.
― Признаюсь, нет. А вообще это не ваше дело, мистер Десмонд. Я едва вас знаю. ― Но правила игры она знала отлично.
― Перебирайся сюда и познакомишься со мной получше, крошка. Флори. Сладкое имя для сладкой крошки. Тебе кто-нибудь говорил, Флори, что у тебя ротик как цветок?
― Я сама знаю, мистер Десмонд.
― О, зови меня Джулиан. И иди сюда. Но предупреждаю, что это небезопасно. Когда я оказываюсь рядом с большими прекрасными et cetera, мне хочется откусить кусочек, предупреждаю.
― Вы голодны или что? ― Я услышал шорох и скрип, свидетельствующие о том, что девушка переместилась на соседнее сиденье. ― Кстати, Джулиан, я проголодалась. Я бы что-нибудь съела.
― Лично я собираюсь съесть тебя. ― Макс говорил, словно в подушку. ― А может, лучше тебя сначала подкормить, а? Хочешь бифштекс? И выпить? А после этого, кто знает? Quien sabe, так ведь по-вашему?
― Я понимаю только по-американски, ― отрезала Флори. Сделав такое заявление, она опять расслабилась. ― Я обожаю бифштекс. Ты просто прелесть, Джулиан.
Хейс подозвал официантку, миниатюрную огненно-рыжую девицу. Она подбежала легкими семенящими шажками.
― Что желаете?
― Бифштекс для малышки. Я сегодня уже обедал.
― Так, я вижу, вы пьете херес.
― Очень сухой херес, ― уточнил Десмонд-Хейс.
― Ясно, что очень сухой. ― Она отвернулась и процедила в сторону: ― Могу выдать в порошке.
― Мне «аликзандр», ― попросила девушка.
― Конечно, детка, что твоей душе угодно. ― Но за нарочито бодрым тоном скрывалось уныние. ― Для Флори ничего не жалко.
Вдруг в дверях появилась женщина и быстро пошла вдоль ряда кабинок. Полы тонкого черного пальто с широкими плечами отлетали назад, открывая белый халат. Она меня не заметила, но я, увидев ее, напряженно выпрямился. Женщина остановилась рядом с Хейсом и Флори. Ее синие глаза блестели на холодном фарфоровом лице.
― Добрый вечер, миссис Беннинг. Вы хотите меня видеть? ― Голос Флори словно окостенел.
― Ты не закончила свою работу. Пойди и закончи ее сейчас.
― Я все сделала, миссис Беннинг. Все, что вы велели.
― Ты еще будешь со мной спорить?
― Нет. Но сегодня суббота. Я имею право на субботний отдых. Когда еще я могу развлечься?
― Развлечение развлечению рознь. Ты выбалтываешь мои секреты грязному нюхачу.
