Адива Гефен - Алмазная пыль
— Здравствуйте, дети! Не помешаю?
Вся группа стояла вокруг огромного листа бумаги, расстеленного на полу. Душка обернулся, улыбнулся мне, и мне сразу стало легче.
— Здравствуй, Габи! Дети, поздоровайтесь с Габи…
— Можно с тобой поговорить?
Он поднялся с улыбкой, обнаружившей симпатичную ямочку на его щеке.
— Мы заняты проектом, — смущенно сказал он, разводя руками.
— Может быть, потом?
— Приходи в дирекцию. Я через полчаса закончу и тоже приду — Сюзан просила помочь с компьютерами…
Сюзан… Она не отстает от него даже после занятий! Кто бы еще обслуживал ей компьютеры без всякой оплаты?!
— Мне необходимо с тобой поговорить… — сказала я и вышла из класса. Лишние слова нам ни к чему. Мы всегда поддерживаем друг друга. Он мой лучший друг после Лиора.
Душка честно заслужил свое прозвище. Он — добрая душа. Активный общественник, искренний идеалист, сын активных политических функционеров, который вынес из родительского дома глубокое презрение к жалкой социальной политике Государства Израиль. «Сначала устанавливают законы, которые делают бедных еще беднее, потом создают благотворительные общества, которые только успокаивают совесть богатых и выставляют их совершенными праведниками». Он верил в образование, а не в раздачу подарков. «Все эти общества только увеличивают количество нуждающихся, — утверждал он. — Нужно идти в народ, общаться с людьми, дать им средства, которые позволят им добывать свой хлеб собственными силами». Таким образом, окончив художественно-педагогическое училище, он начал работать в Культурном центре в Яффо. Его классы всегда были полны. Ему удавалось покорять самых хулиганистых детей яффской окраины, и они готовы были часами заниматься изготовлением массы папье-маше и рисовать гуашью.
Когда мы с ним в первый раз встретились, я решила, что он серьезный претендент на роль бойфренда. Высокий красавец с искрящимися светло-зелеными глазами, смущенной улыбкой и волнистыми волосами, стянутыми резинкой. Но на перекуре, объявленном Сюзан во время нашего первого заседания педколлектива, я поняла, что не имею права соблазнять этого парня. Что он другой. Он — друг, причем самый лучший. Именно такого мне недоставало после того, как не стало Лиора. Я не могла позволить себе потерять его ради простого флирта или секса. Нас тянуло друг к другу, но я стойко оберегала платонические границы наших отношений. Я обращалась с ним, как с членом семьи, привела его к отцу, который сразу же сказал, что у него добрые глаза, «как у Лиора», потом я повезла его к дедушке, который нашел в его лице черты Манфреда — своего брата, которого уничтожил «Проклятый». Для меня он был бронетанковой армией из одного человека, этакое элитное спасательное подразделение. Это было важнее хорошего секса…
Мои «начинающие» теснились у дверей студии, поджидая меня.
— Здравствуйте, учительница, — сказала Мали, и ее веснушки почти исчезли под залившей щеки краской.
Я ласково улыбнулась.
— Здравствуйте, девочки, — энергично сказала я, пытаясь скрыть валящую с ног усталость. Ключ, как всегда, затерялся в недрах сумки. На часах было шесть минут четвертого. По всем меркам — настоящее опоздание, а по Сюзаниным — так целый «педагогический скандал». Только бы она не появилась сейчас! Ключ нашелся на самом дне моей огромной кожаной сумки.
Девочки вошли в студию и посмотрели на меня с ожиданием.
— На этом уроке мы с вами пойдем к морю, — преувеличенно весело сказала я. — Я уверена, что вы любите море… — Смущенный смех и кивки. Урок начался.
Девочки были волнами, разбивающимися друг о друга, они были раковинами, хранящими тайну, матросами, отчаявшимися бороться со штормом, акулами, почуявшими кровь, спасателями, рыбками, резиновыми мячами, отчаянными любителями виндсерфинга. Они с радостью выполняли все задания, стараясь продемонстрировать мне, как они талантливы. Они работали всерьез, а когда я попросила выстроить диалог между трудящимися в поте лица рыбаками и рыбами, умоляющими о пощаде, они придумали интересные волнующие беседы. Без пяти четыре я подала знак, что урок окончен. Девочки не торопились расходиться. Некоторые подошли ко мне, хотели что-то рассказать, спросить. Но сегодня у меня не было для них времени. Я хотела, наконец, включить мобильник и позвонить дедушке.
— На сегодня всё, — сказала я, открывая дверь студии. — Мне еще нужно навести здесь порядок. Поговорим на следующем уроке…
За дверью стояла Маргалит Савион — харизматичная личность по прозвищу «Клей «Момент»», неутомимая зануда, претендующая на корону «матери года». После каждого урока она поджидает свою доченьку Смадар, и пытается выудить из меня заверение, что это ее девочка, и никто другой, будет следующей Яэлью Бар-Зоар или, на худой конец, Эсти Закхайм[7], с которой, как я узнала в конце первого урока, она когда-то повстречалась в супермаркете, и с тех пор зовет ее «моя подруга Эсти».
— Габи! Габи! — завопила Маргалит Савион, не давая мне улизнуть. — Как дела? Вы не представляете себе, как наша Салли довольна вашими уроками!
— Салли?
— Мы поменяли Смадар имя. Знаете, нам хотелось что-то более космополитическое. Правда, она очень талантлива? — Она не ждала ответа. — Мне все говорят — Маргалит, девочка должна поступить в «Габиму»[8]!
Я прижала к уху мобильник, показывая матери года, что мне только что позвонили по очень важному делу. Она понимающе посмотрела на меня и прошептала, что всё в порядке, я могу говорить, сколько нужно, — она подождет.
Ну, хватит! Всему есть предел! С прижатым к уху телефоном я быстрым шагом направилась в туалет. Сотовая сеть обладает все-таки некоторыми существенными достоинствами. Запершись в кабинке, я позвонила дедушке. Нет ответа.
Из туалета я проскользнула прямиком в дирекцию, где и нашла Душку.
— Эй, дружище, — постучала я по толстой стеклянной перегородке и жестом попросила его выйти ко мне. Он — тоже языком жестов — показал, что не может выйти, и указал на Сюзан, погруженную в телефонный разговор.
«Потом поговорим», — изобразил он. Ну, в самом деле, когда же наступит это «потом»?!
«Сегодня я учусь, — беззвучно, одними губами произнес он. — Освобожусь в десять часов».
По вечерам он учится на юридическом в тель-авивском колледже.
«Я буду юристом в области искусства», — сказал он мне как-то. Он всё правильно решил. Может, и мне стоило бы подыскать более доходную профессию.
Я вошла в кабинет и приветственно помахала Сюзан.
— Нам нужно поговорить, — сказала она.