Найо Марш - Обманчивый блеск мишуры
— Бренди, — велела она.
Хилари принёс стакан с подноса, оставленного в комнате Мервином.
— Это аритмия, — сказал Трой мистер Смит. — У него бывают приступы.
С этими словами он направился к окну и распахну его. С порывом ветра, шевельнувшим ветви ёлки и бешено закрутившим рождественскую ветвь, в комнату ворвалось дыхание зимы.
Полковник Форестер сидел с закрытыми глазами и прерывисто дышал. Его седые волосы растрепались.
— Не беспокойтесь. Со мной все в порядке, — прошептал он.
— Никто и не беспокоится, Фред, — сказала его же iа. — Будьте добры, Смит, закройте окно. Уже можно — Спасибо хоть на этом, — пробормотала Крессида, обращаясь к Трой.
Трой предпочла не отвечать ей.
— Мне лучше, — сказал полковник, не открывая глаз.
С точки зрения Трой, собравшиеся представляли собой живописную картину: прерывисто дышащий старик с закрытыми глазами, сильно встревоженный Хилари в темно-лиловом бархатном костюме, мрачная красавица Крессида, миссис Форестер, стоящая, стиснув руки, в двух шагах от мужа и не сводящая с него внимательного взгляда, и пожилой кокни в великолепном смокинге, описывающий круги около рождественской ёлки.
Группа, вполне достойная кисти любого из художников-жанристов эпохи короля Эдуарда. А название? Разумеется, “Письмо”. Вот она, записка, — лежит там, где её уронил полковник. Как раз в нужном месте: в центре композиции.
Словно для того, чтобы внести завершающий штрих в это ненаписанное, но уже безнадёжно устаревшее полотно, мистер Смит прекратил бегать вокруг ёлки, а миссис Форестер, Хилари и Крессида повернули головы. Все они, включая мистера Смита, уставились на белую бумажку на ковре.
И тут картина ожила. Полковник открыл глаза. Миссис Форестер сделала несколько шагов и подняла листок.
— Тётя Клумба!… — запротестовал было Хилари, но она заставила его замолчать одним взглядом.
Записка упала лицевой стороной вниз. Миссис Форестер перевернула бумагу, прочла — и вспыхнула до самых корней волос. Учитывая её возраст, это выглядело впечатляюще.
— Тётя Клу…?
Миссис Форестер плотно сжала губы. Её лицо приняло странное выражение. Ярость? Пожалуй, да, решила Трой. Но и ещё что-то. Неужели слабый намёк на удовлетворение? Миссис Форестер молча протянула злосчастный клочок бумаги племяннику.
Хилари прочёл, и его брови поползли вверх. Он открыл рот, закрыл его, перечитал ещё раз и — к полнейшему изумлению Трой — как-то приглушённо пискнул, прикрывшись рукой, но тут же постарался взять себя в руки.
— Это…, нет, это…, полный абсурд! — произнёс он дрожащим голосом. — Дорогая тётушка Клумба!
— Не называй меня ТАК! — воскликнула та.
— Мне ужасно жаль. Я всегда… О! Понимаю.
— Тебе лучше, Фред?
— Спасибо, Клу, все в порядке. Обычный слабый приступ. А записка…, записка тут совершенно ни при чем. Честное слово, дорогая, Хилари совершенно прав. Это полный абсурд. Нет, я, конечно, страшно рассержен, но вообще-то все это достаточно смехотворно.
— Ничего подобного. Возмутительно — да. Но только не смехотворно. Того, кто это написал, следует отхлестать кнутом.
— Конечно, конечно. Только, Клу, я не совсем гожусь для того, чтобы махать кнутом, да к тому же неизвестно, кого именно бить.
— Полагаю, это можно установить.
— О, это уже другой разговор. Нам с Хилли придётся крепко потолковать.
— Нет, тебе просто придётся идти в постель, — безапелляционно заявила миссис Форестер.
— Ну…, наверное, ты права. Мне ведь завтра надо быть в полном порядке, не так ли? Хотя… Мы же собирались наряжать ёлку, а я безумно люблю это занятие.
— Не глупи, Фред. Мы сейчас вызовем Маульта. Он и Хилари…
— Мне не нужен ни Хилари, ни Маульт! Я и сам прекрасно поднимусь наверх, Клу. Не надо так суетиться.
Полковник Форестер встал и отвесил Трой лёгкий поклон.
— Мне ужасно жаль, что я причинил столько беспокойства.
— Ну что вы!
— Очень мило с вашей стороны… Спокойной ночи. Спокойной ночи, дорогая Крессида. Спокойной ночи, Берт. Ты готова, Клу?
Он покинул гостиную, опираясь на руку жены. Глядя им вслед. Трой подумала, что глава семьи все-таки именно полковник. Хилари пошёл их проводить.
— Поворот, как в романе, — заметил мистер Смит. — О Господи!
Крессида выбралась из кресла и обиженно протянула:
— Все только о Форестерах. Похоже, о том, что оскорбили меня, напрочь забыто. И даже неизвестно, о чем, собственно, речь, знаете ли. Любопытно, что было в записке. Ведь не могли же тётю Клумбу назвать “грешной леди”. Или могли?
— Ни в коем случае, — уверенно заявил мистер Смит.
— Я иду спать, — сообщила Крессида, шествуя по гостиной. — Только сначала постараюсь поговорить с Хилари. Наверное, я найду его наверху. Спокойной ночи, миссис Аллен.
— А ёлка? Неужели мы все так и бросим?
— Я не сомневаюсь, что Хилари сам ею займётся, когда спустится вниз. Ведь ещё совсем не поздно, правда? Спокойной ночи, мистер Смит.
— Спокойной-преспокойной, красавица. Не надо волноваться. Этот старый мир подчас бывает забавен, но какое нам дело, не так ли?
— Мне, знаете ли, так не кажется. С этими словами Крессида удалилась.
— Изумительно! — заметил мистер Смит и налил себе бокал. — Вам что-нибудь предложить, миссис Аллен?
— Спасибо, не сейчас. Вам не кажется, что все это — злой розыгрыш?
— Розыгрыш? Да не совсем… Если уж говорить о…
Тут мистер Смит умолк и метнул на Трой острый взгляд.
— Смятение чувств, а?
— Так! Вас тоже почтили вниманием, не правда ли?
— Никаких писем я не получала.
— Тогда каким же образом?
— Неважно, — сказала Трой, помнившая про своё обещание Мервину.
Ей очень хотелось, чтобы мистер Смит был не таким проницательным.
— Предпочитаете не обсуждать? Что же, ваше право. Хотя на вашем месте я бы поговорил с Хилли. Ну, ладно. День был долгим. Я, пожалуй, не прочь отдохнуть. — Мистер Смит сделал глоток из своего бокала. — Неплохо. Но лучшее впереди.
— То есть?
— Я говорю о “ночном колпаке”. Знаете, что это такое? Крепкое пиво. Да, да. Крепкое пиво с ломтиком лимона. Я всю жизнь пью его на ночь: и приятно, и iолезно. Хилли обещал, что в моей комнате найдётся все необходимое.
— Об этом позаботится Найджел?
— Да.
— Мистер Смит, какого вы мнения обо всем этом антураже?
— Простите?
— Об обстановке в Холбедзе?
— А, понял. Она достаточно своеобразна. Даже, пожалуй, эксцентрична. Но в этом весь Хилли. Нет, если бы он окружил себя громилами, ворами, шулерами и тому подобное, я бы решительно высказался против. Но убийцы, причём ставшие ими лишь раз под воздействием обстоятельств, — это совершенно иное дело.
— Мой муж такого же мнения.
