Джон Карр - Тот, кто шепчет
– Но я даже не знакома с доктором Феллом! Я и здесь солгала!
– Это не имеет значения.
– Это имеет значение, – сказала Барбара и прижала ладони к глазам. – Я никогда не встречалась ни с одним членом клуба. Но, видите ли, у меня была возможность узнать имена и адреса каждого из них, и мне также стало известно, что профессор Риго будет рассказывать о деле Брука. Я позвонила всем, кроме доктора Фелла, назвавшись его личной секретаршей, и сообщила, что обед отменяется. Затем я позвонила доктору Феллу и сделала то же самое якобы по просьбе президента клуба. И молила Бога, чтобы их обоих сегодня вечером не оказалось дома, если кому-то вздумается проверить эту информацию. – Она помолчала, пристально глядя на стеклянную перегородку, отделявшую сиденье водителя, и медленно проговорила: – Я сделала это не ради шутки.
– Да. Я догадался.
– Правда?! – вскрикнула Барбара. – Правда?!
Машину тряхнуло. Пару раз через заляпанные дождем окна на заднее сиденье скользнул резкий, непривычно яркий свет фар идущей сзади машины. Барбара повернулась к Майлсу. Она уперлась рукой в стеклянную перегородку. Помимо страха, чувства вины, замешательства и – да! – несомненной симпатии к нему, на ее лице так же ясно отражалось и желание сообщить Майлсу что-то еще. Но она этого не сделала. Она просто спросила:
– А второй момент?
– Второй момент?
– Вы сказали, что сожалеете об этой… этой глупости, которую я совершила сегодня вечером, из-за двух моментов. Назовите второй.
– Хорошо! – Он пытался говорить легким, небрежным тоном. – Черт возьми, меня действительно весьма заинтересовало это убийство на крыше башни. И поскольку профессор Риго, вероятно, не захочет больше разговаривать ни с вами, ни со мною…
– Вы можете никогда не услышать конца этой истории. Не так ли?
– Да. Именно так.
– Понимаю. – Она ненадолго замолчала, барабаня пальцами по сумочке, причем ее губы как-то странно кривились, а глаза блестели, словно в них стояли слезы. – Где вы остановились?
– В «Беркли». Но я собираюсь завтра вернуться в Нью-Форест. Моя сестра приехала сюда на один день вместе со своим женихом, и мы вернемся домой вместе. – Майлс замолчал. – Почему вы спросили меня об этом?
– Может быть, мне удастся вам помочь. – Открыв сумочку, она достала свернутую рукопись и протянула Майлсу. – Это рассказ профессора Риго о деле Брука, написанный им специально для архива «Клуба убийств». Я… я украла его со стола в ресторане Белтринга, когда вы отправились на поиски профессора. Я собиралась, прочтя эту рукопись, послать вам ее по почте; но мне уже известна та единственная деталь, которая меня по-настоящему интересовала.
Она настойчиво совала рукопись в руки Майлсу.
– Не понимаю, какая от меня теперь польза! – закричала она. – Не понимаю, какая от меня теперь польза!
Заскрежетали тормоза, и такси, скрипнув шинами о край тротуара, остановилось. Впереди, в начале Шафтсбери-авеню, с которой доносился глухой гул голосов и шаги запоздалых прохожих, виднелись неясные очертания станции метро «Пикадилли-Серкус». В одно мгновение Барбара выскочила из машины и очутилась на тротуаре.
– Не вылезайте! – настаивала она, пятясь от такси. – Я сяду здесь на метро и доберусь прямо до дома. А вас довезет такси. Отель «Беркли»! – крикнула она шоферу.
Дверца захлопнулась как раз в тот момент, когда три разные группы американских солдат – всего восемь человек – одновременно устремились к машине. Когда такси отъезжало, перед Майлсом мелькнуло лицо Барбары, весело, напряженно и робко улыбавшейся ему в толпе.
Майлс откинулся назад, сжимая рукопись профессора Риго и чуть ли не ощущая, как она жжет ему руку.
Старик Риго наверняка был в бешенстве. Он, должно быть, следуя своей безумной галльской логике, задавался вопросом, почему именно с ним сыграли подобную шутку. И в этом не было ничего смешного, это было справедливо и разумно, ведь и сам Майлс до сих пор не имел представления, чем вызван поступок Барбары Морелл. Он мог быть уверен только в том, что у нее имелась веская причина поступить именно так и что она действовала искренне, со страстной убежденностью.
Что же касается ее слов о Фей Ситон… «Вы представляете себе, каково это – быть влюбленным в нее?»
Что за дьявольская чушь!
Была ли тайна смерти Говарда Брука раскрыта полицией, профессором Риго или кем-то другим? Стало ли известно, кто совершил это убийство и как ему удалось это сделать? Судя по замечаниям профессора, можно было с уверенностью сказать, что тайна осталась нераскрытой. Он утверждал, будто ему известно, в чем обвиняли Фей Си-тон. Но он утверждал также – хотя и в загадочных и уклончивых выражениях, – будто не верит в ее виновность. Каждая его фраза на протяжении всего этого запутанного повествования ясно давала понять: загадка до сих пор не разгадана.
Следовательно, все, что могла сообщить ему рукопись… Майлс взглянул на нее в полумраке такси… будет всего лишь отчетом о полицейском расследовании. Возможно, он узнает какие-то отвратительные факты, касающиеся репутации этой миловидной женщины с рыжими волосами и голубыми глазами. Но ничего больше.
Вдруг настроение Майлса резко изменилось: он почувствовал, что вся эта история ему ненавистна. Он жаждал тишины и покоя. Он жаждал вырваться из силков, в которые угодил. Повинуясь внезапному импульсу, не давая себе времени на то, чтобы изменить решение, он наклонился вперед и постучал в стеклянную перегородку.
– Водитель! Хватит ли у вас бензина, чтобы отвезти меня обратно к ресторану Белтринга, а затем к отелю «Беркли»? За двойную плату!
Спина шофера изогнулась: он явно злился и не знал, как поступить, однако такси замедлило ход и, взревев, обогнуло Эрос-Айленд, возвращаясь к Шафтсбери-авеню.
Собственная решимость воодушевила Майлса. В конце концов, он покинул ресторан Белтринга всего несколько минут назад. То, что он собирался сейчас сделать, было единственным разумным выходом из положения. Полный все той же решимости, он выскочил из такси на Ромилли-стрит, завернув за угол, поспешил к боковому входу, а затем быстро поднялся по лестнице.
В холле наверху он обнаружил унылого официанта, запирающего двери.
– Профессор Риго еще здесь? Такой маленький полный французский джентльмен с усами щеточкой, как у Гитлера, и с желтой тростью?
Официант с любопытством взглянул на него:
– Он внизу, в баре, мсье. Он…
– Не передадите ли вы ему вот это? – спросил Майлс и вложил свернутую рукопись в руку официанта. – Скажите ему, что эти листы были унесены по ошибке. Благодарю вас.
И он поспешно покинул ресторан.
По дороге домой, умиротворенно покуривая трубку, Майлс пришел в бодрое и веселое расположение духа. Завтра, покончив с тем делом, которое явилось настоящей причиной его приезда в Лондон, он встретит на вокзале Марион и Стива. Он вернется к себе в провинцию, в уединенный дом в Нью-Форесте, в котором они обосновались две недели назад, и это будет как погружение в прохладную воду в знойный летний день.
