Джон Карр - Пока смерть не разлучит нас
— Транспорт?
— Чтобы доехать до дому, — объяснил лорд Эш.
— Нет. Я… я пешком пройдусь.
— Позвольте тогда предложить подвезти вас? У меня на улице «форд», а Перкинс весьма осторожный водитель.
— Спасибо, лорд Эш. Наверно, мне и впрямь пора уходить.
Взгляд Лесли умолял Дика Маркема найти предлог, который позволил бы ей задержаться и поговорить еще. Она была почти в истерике, молча упрашивая сказать нужное слово. Но он его не сказал.
Дик знал: если она останется еще на пять минут, он ей выложит целиком всю историю. В присутствии здравомыслящего и благодушного лорда Эша всплыли и стали нормальными основные нравственные принципы. Он на секунду забыл или почти забыл о реально сложившейся ситуации. Потом все ошеломляюще вспомнилось. Он очень ясно понимал, что любит Лесли и дальше будет любить. Но сейчас он больше не вынесет.
Итак, они уходили, и сердце его разрывалось при взгляде на лицо Лесли. Не успели они выйти на дорогу, как ему захотелось крикнуть: «Вернитесь! Все это неправда! Дайте я расскажу!»
Но «форд» уже тронулся с места.
Дик стоял в саду перед домом, под высокими равнодушными звездами. Сигарета погасла. Дик швырнул ее в сырую траву и вернулся в коттедж.
Зашел в маленькую гостиную, взял стакан, сифон, бутылку виски. Принес все это в кабинет, поставил на письменный стол, возле машинки. Голова странно кружилась. Он попросту устал, устал до головокружения, — казалось, никаких сил не хватит, чтобы отвинтить железную пробку, нажать на ручку сифона.
И он лег ничком на диван.
«Я только на секунду закрою глаза, — сказал он самому себе. — Свет оставлю гореть, не засну. Только на секунду закрою глаза. Спать в любом случае не хочу. Потом встану, налью себе выпить…»
Лампа мягко светила. Окна с ромбовидными стеклами, выходившие в садик с восточной стороны, стояли открытыми, словно дверцы. Оконные щеколды дребезжали на ночном ветру, от которого кипели листья. Далекие церковные часы пробили полночь, но Дик их не слышал.
Если бы кто-нибудь заглянул в окно — а в тот самый неуверенный, тающий час чье-то лицо туда в самом деле заглядывало, — то увидел бы светловолосого молодого человека с крепкой, квадратной челюстью, лоб которого, впрочем, свидетельствовал о чрезмерно богатом воображении, лежащего на скрипучем диване в серых фланелевых брюках и мятой спортивной куртке, бледного и бормочущего во сне.
Ему снились ужасные сны. Впоследствии он их не вспомнил, видимо из-за дальнейшего развития событий. Для Дика Маркема те часы, когда сон просто свалил его с ног, остались лишь слепым черным разрывом с реальным миром, пока оттуда что-то не прорвалось. Что-то требовательно зазвучало, призывало настойчиво и резко…
Ошеломленный, Дик наполовину проснулся, перевернулся, чудом избежав падения на пол.
И тут понял.
Звонил телефон.
С затуманенным взором, с судорогами в спине и груди, он изо всех сил старался сесть. Сначала подумал, будто его терзает дурной сон, что-то про Лесли Грант, которая отравляет мужей, но, слава богу, все уже позади. Потом с удивлением сообразил, что лежит на диване под горящим светом, а восточные окна тронуты каким-то неземным розовато-голубоватым оттенком, подсвечены лучами восходящего солнца.
Телефон непрестанно звонил. Дик встал, разминая затекшие ноги, заковылял к письменному столу, взял трубку и, все еще окончательно не проснувшись, услышал шепчущий, дышащий в трубку голос, который требовательно обратился к нему.
— Коттедж полковника Поупа, — проговорил голос тихо. — Сейчас же идите. Если немедленно не придете, будет слишком поздно.
Телефон замолчал.
А Дик Маркем все вспомнил.
Глава 7
— Кто говорит? — спросил он. — Кто…
Но ответа не было. Звучал не столько голос, сколько шепот, неузнаваемый.
Положив трубку, Дик протер глаза, сильно встряхнул головой, чтобы в ней прояснилось. Призрачный свет за окнами с линяющим голубым оттенком окрашивал комнату в неопределенный цвет. Наручные часы остановились, однако, должно быть, уже минуло пять часов.
Теперь даже думать не было времени. Он поспешно выскочил из коттеджа, чувствуя себя грязным, небритым, и стремглав побежал на восток по аллее.
В мертвом мире звуки обрели новую остроту. Щебет птиц, шелест травы, топот его собственных ног, бегущих по грязной дороге, слышались столь же отчетливо, как чистый и свежий запах росы. Дик миновал нежилой пустой дом и, как только за ним показался коттедж сэра Харви Гилмена, сразу увидел — там что-то происходит.
В гостиной вспыхнул свет.
Вокруг еще стояли сумерки. Слева, параллельно дороге, густо росли березы, вытянувшиеся вдоль каменной стены. Справа, в сотне с чем-то ярдов, стоял коттедж. Ничто его не загораживало, смутно виднелись каменные беленые стены и черные балки, низкая, крытая гонтом крыша отступившего от дороги дома.
Позади дома и по сторонам от него вдоль дороги на восток располагался разросшийся густой фруктовый сад, образовавший нечто вроде туннеля. Внутри туннеля шла узкая аллея. Из нее пробивалась полоска розоватого света, которому восходящее солнце придавало теперь желтый оттенок.
Свет шел только оттуда, по обочинам дороги лежала тень. Блики света отражались в густой листве, размывали слабый электрический свет, загоревшийся еще в двух окнах нижнего этажа, не задернутых шторами, в коттедже сэра Харви Гилмена.
Несомненно, в гостиной.
В гостиной, выходившей окнами на дорогу, где Дик вчера вечером разговаривал со стариком. Он остановился с колотившимся сердцем, с беспокойством в пустом желудке, не совсем понимая, зачем так бежал, что ожидал увидеть. Сэр Харви, видно, рано встал, если уже раздвинул шторы и включил свет. В призрачной полутьме Дик медленно пошел вперед, к освещенному туннелю, откуда ему под ноги уже падал солнечный свет, повторяя про себя, что ничего не понимает. Но ярдах в тридцати от коттеджа наконец понял.
Услышав легкий скрежет словно железа по камню, он взглянул влево на каменную стену парка «Эшхолла». Кто-то невидимый за каменной стеной готовил ружье. Кто-то укладывал дуло ружья на верхушке стены, кто-то целился, тщательно выбирая позицию, в одно из освещенных окон коттеджа напротив.
— Эй! — крикнул Дик Маркем.
Крик остался неуслышанным. Кто-то выстрелил.
Ружье грянуло с нечеловеческой громкостью, птицы сорвались с деревьев. Острые глаза Дика заметили звездчатое пулевое отверстие в оконном стекле. Потом ружье исчезло. Кто-то с треском побежал, может быть даже смеясь, через хоровод берез, между густыми мерцающими деревьями. Эхо раскатывалось возмущенным щебетом; стрелок скрылся.
