Рекс Стаут - Слишком много сыщиков
— Нет, он назвался иначе. Но подход использовал точно такой, как и в вашем случае.
— Как он удостоверил свою личность?
— Я предпочел бы умолчать об этом. Тут я, конечно, дал маху. Я даже опустил это в отчете госсекретарю. Мистер Хайетт на дознании, конечно, захочет узнать об этом, но я очень надеюсь, что моя промашка не станет достоянием гласности. А лучше я себя чувствую оттого, что, как выяснилось, не я один такой простофиля. Это утешает.
— Вы правы. Нам всем утерли нос как последним простакам.
Вулф отпил пива и облизнул губы.
— Чем закончилась эта история? Он сам отозвал вас или вы заподозрили, что дело нечисто?
— Мне не хотелось бы отвечать на ваш вопрос. — Судя по лицу Айда, которое, казалось, еще больше вытянулось, он предпочел бы поговорить о чем-нибудь другом, например, о погоде. — Скажу вот что: мы прекратили прослушивание телефона десять дней спустя и на том наша связь с ним оборвалась. Как и вы, и мисс Боннер, и мистер Керр, я с тех пор его не видел — пока меня не повели посмотреть на убитого.
— Вы опознали тело?
— Да. У меня не оставалось другого… Я был бы последним глупцом в противном случае.
— Вы назвали его так, как он вам представился?
— Да, конечно.
— Как именно?
Айд покачал головой.
— Имя и фамилия принадлежат известному, добропорядочному и уважаемому гражданину. Я уже встретился с ним, рассказал о случившемся, и он сумел войти в мое положение и простил меня. Он воистину замечательный человек. Надеюсь, что его имя не всплывет в ходе следствия, а уж я тем более не собираюсь втягивать его в такое дело.
— Но полиции, полагаю, вы его назвали?
— Нет еще. Хотя, вполне возможно, меня заставят. Не могу же я допустить, чтобы у меня отобрали лицензию.
Вулф обвел глазами присутствующих.
— Я предлагаю отложить дальнейшую беседу с мистером Айдом, пока мы не заслушаем мистера Амсела. — Все дружно повернулись и посмотрели на Стива Амсела. — Итак, сэр?
— Если я не стану играть по вашим правилам, значит, я убийца, — произнес Амсел. — Так?
— Не совсем, — поправил Вулф. — Все не так просто. Но вы слышали, что рассказали остальные. Теперь ваш черед.
— Последний платит за всех, — ухмыльнулся Керр.
— Чушь собачья! Вы меня за дурачка, что ли, держите? — Амсел залпом допил виски, встал со стула, чтобы поставить стакан на туалетный столик, достал сигарету, закурил и повернулся к нам, уперевшись задом о столик.
— Дело в том, что мое положение отличается от того, в котором оказались все вы, — сказал он. — Во-первых, я, конечно, хватил через край, что опознал того жмурика, но что мне оставалось делать? В таких случаях говорят «нет» или «да», и я сказал «да». Теперь вот что. Мисс Боннер сказала, что мы можем рассказать друг другу то же, что и полиции, и я с ней согласен, но у меня положение совсем не такое, как у вас. Дело в том, что я опознал его как Билла Донахью, которого знал уже давно.
Шесть пар глаз впились в лицо Амсела. Он ухмыльнулся и продолжил:
— Я же сказал, что у меня все по-другому. Словом, я влип, поскольку признался полицейским, что был с ним знаком. Я сказал, что встречался с ним весной несколько раз, но подробностей не помню — он только однажды попросил, чтобы я прослушал один телефон, но я отказался. Полицейские пытались дознаться, чей именно номер он просил прослушать, но я не сумел этого вспомнить — память будто начисто отшибло. Я сказал им, что не уверен даже, назвал ли мне Донахью имя человека, телефон которого хотел прослушивать. Вот и все. Я повторил вам все, что сказал полицейским.
Шесть пар глаз по-прежнему буравили лицо Амсела.
— Я полагаю, мистер Амсел, — сказал Вулф, — с тех пор вы уже смогли немного освежить свою память. Возможно, вы готовы уточнить, при каких обстоятельствах встречались с Донахью этой весной.
— Бесполезно. Ничего не помню. А имя человека, телефон которого он просил вас прослушивать?
— Нет. Мне очень жаль.
— Хорошо. Мистер Керр сказал, что, по его сведениям, «двое электриков уже раскололись». Допустим, что вы забыли еще кое-что. Допустим, вы все же организовали прослушивание, но память вас подвела и вы об этом напрочь забыли. Как вам быть, если электрики вдруг вспомнят об этом деле?
— Просто «допустим»?
— Разумеется.
— Что ж, электриков, конечно, хоть пруд пруди. Почему не предположить, что раскололись вовсе не те, кого я использовал? Или — с равным успехом — что мои электрики не расколются?
Вулф кивнул:
— Вполне резонно. Я понимаю причину вашего нежелания делиться с нами тем, о чем вы не говорили полицейским, но ответьте мне на такой вопрос: упомянули ли вы этот случай в отчете госсекретарю?
— Какой случай?
— Я имею в виду ваш отказ уважить просьбу Донахью о прослушивании.
— А с какой стати? Нас обязали сообщить только обо всех случаях, когда прослушивание имело место. При чем тут мой отказ?
— Вы правы. А имя Донахью в отчете вы хоть раз упомянули?
— Нет, конечно. Зачем?
— Да просто так. Что ж, вы опять правы Думаю, вы со мной согласитесь, мистер Амсел, что ваш взнос в общую копилку даже более скуп, чем вклад мистера Айда. Не знаю…
Зазвонил телефон. Я встал и снял трубку. Звонил Лон Коэн. Пока я разговаривал, а точнее — слушал, Вулф откупорил вторую бутылочку и подлил себе пива. Гости, как и прежде, хранили учтивое молчание. Выложив все, что узнал, Лон потребовал от меня чего-нибудь «жареного», и я посулил ему, что он заполучит аршинный заголовок, как только мы раздобудем что-нибудь стоящее. Потом, попросив Лона не вешать трубку, я обратился к Вулфу:
— Алан Сэмюэлс — отошедший от дел банкир с Уолл-Стрит. Мог бы позволить себе жить на Парк-авеню, но предпочитает Бронкс. Жена умерла четыре года назад. Двое дочерей и два сына — все замужем или женаты. Щедро жертвует деньги на достойные дела. Член Гарвардского клуба. Директор общества этики и культуры. Год назад губернатор назначил его членом комитета по изучению деятельности благотворительных фондов. Есть еще кое-что, но ничего важного. Но вы, конечно, обратили внимание на интересное совпадение.
— Да. Лон еще у телефона? Выясни фамилии остальных членов комитета.
— Хорошо.
Я вновь заговорил с Лоном Коэном. Он сказал, что должен сперва запросить досье, и на минуту отлучился. Вернувшись, потребовал, чтобы я выложил всю подноготную. Поскольку я не мог напрямик сказать ему, что у нас в комнате, возможно, сидит подозреваемый в убийстве, пришлось пока развлечь его рассказом о поведении Ниро Вулфа, столь безжалостно вырванного из привычной среды обитания, и другими байками. Принесли досье, Лон продиктовал мне имена и фамилии, а я сказал, чтобы он не надеялся заполучить заголовок к утреннему выпуску «Газетт». Потом я выдрал из блокнота исписанный лист, положил его перед Вулфом и произнес:
