Агата Кристи - Рождественское убийство
— Заперта, — повторил он. — Заперта!
Гарри Ли оттолкнул его и взялся за дело сам.
— Отец! — крикнул он. — Отец, впусти нас!
Он поднял руку, и все разом замолчали. Ответа не было. Из-за двери не доносилось ни единого звука.
Наступившую тишину внезапно нарушил звонок у входной двери, но никто не обратил на него внимания.
— Надо взломать дверь, — сказал Стивен Фарр. — Это единственный выход.
— Не так-то это просто, — проворчал Гарри. — Здесь везде слишком крепкие двери. Давай, Альфред, попробуем.
Они старались изо всех сил, но дверь поддалась только после того, как они использовали в качестве тарана массивную дубовую скамью. Под ее напором дверь соскочила с петель и с грохотом упала.
Все сгрудились на пороге и с минуту стояли неподвижно. Зрелище, представшее их глазам, было незабываемо по своей жестокости.
Комната представляла собой арену ужасной борьбы. Вся тяжелая мебель была перевернута, на полу валялись осколки фарфоровых ваз, на ковре перед зажженным камином лежал в луже крови Симеон Ли. Кровь была разбрызгана повсюду. Место напоминало бойню.
Кто-то вздохнул и затем два человека заговорили почти одновременно. По странному совпадению обе фразы оказались цитатами.
Дэвид Ли сказал:
— «Божьи жернова мелют не скоро…»
— «И все же кто бы мог подумать, что в старике так много крови?»
Это сказала женщина.
IV
Суперинтендант Сагден позвонил в третий раз. Так и не дождавшись ответа, он в отчаянии заколотил дверным кольцом.
Наконец испуганный Уолтер открыл дверь.
— О-о-о, — протянул он с видом явного облегчения, — а я только что звонил в полицию.
— Зачем? — резко спросил Сагден. — Что-нибудь случилось?
— Это все из-за старого мистера Ли, сэр. Его прикончили.
Суперинтендант оттолкнул его и помчался вверх по лестнице. Неслышно войдя в комнату, так что никто не заметил его появления, он сразу же увидел, как Пилар наклонилась и подняла что-то с пола, а Дэвид Ли стоит, закрыв лицо руками.
Он заметил также, что все остальные столпились в стороне от трупа. Один только Альфред Ли стоял рядом с телом отца, неподвижно глядя на него. В его лице не было ни кровинки.
— Ничего нельзя трогать, — важно произнес Джордж Ли, — запомните это. Ничего — до прихода полиции. Это очень важно.
— Прошу прощения, — сказал Сагден и прошел вперед, вежливо отстранив в сторону женщин.
Альфред Ли узнал его.
— А, это вы, суперинтендант! Вы появились здесь очень быстро.
— Да, мистер Ли. — Сагден не стал тратить времени на объяснения. — Что все это значит?
— Мой отец, — ответил Альфред Ли, — убит… зверски убит…
Его голос дрогнул.
Магдалена внезапно начала истерически рыдать.
Суперинтендант Сагден спокойно поднял вверх длинную руку и властно сказал:
— Прошу всех немедленно покинуть комнату, за исключением мистера Альфреда… и… э-э… мистера Джорджа Ли.
Один за другим все неохотно отправились к двери. Суперинтендант Сагден внезапно остановил Пилар.
— Прошу прощения, мисс, — вежливо обратился он к ней. — Как правильно заметил мистер Джордж Ли, здесь ничего нельзя трогать.
Пилар с изумлением посмотрела на него.
— Разумеется, нельзя, — резко вмешался Стивен Фарр. — Ей это прекрасно известно.
Игнорируя молодого человека, суперинтендант Сагден спросил:
— Ведь вы, кажется, только что подняли что-то с пола?
— Я? Разве? — Пилар широко раскрыла глаза.
Суперинтендант Сагден внешне оставался вежливым, но в его голосе появились стальные нотки.
— Да, я видел, как вы…
— О!
— Будьте добры передать это мне. Оно сейчас у вас в руках.
Пилар медленно разжала руку. На ладони у нее лежали обрывок розовой резины и маленький деревянный колышек. Суперинтендант Сагден взял их, положил в конверт и засунул в нагрудный карман.
— Благодарю вас.
На мгновенье в глазах Стивена Фарра мелькнуло уважение к реакции суперинтенданта. Казалось, он только сейчас понял, насколько недооценивал этого красавца-полицейского. Затем, вслед за Пилар, он тоже покинул комнату. Затворяя дверь, он услышал официальный голос Сагдена:
— А теперь, прошу вас…
V
— Как приятно посидеть у огня, — заметил полковник Джонсон, подкинув полено в камин и пододвинув кресло поближе к огню.
— Угощайтесь, — добавил он, гостеприимно указывая своему гостю на шкафчик с вином.
Гость вежливо отклонил это предложение и тоже пододвинулся к огню, хотя и придерживался мнения, что приятная возможность поджарить подошвы ног больше напоминает о некоей средневековой пытке, чем позволяет уберечься от сквозняков.
Полковник Джонсон, начальник полиции Миддлшира, мог считать, что ничто не сравнится с огнем в камине, но Эркюль Пуаро считал, что центральное отопление вполне может сравниться с этим огнем и совсем не в пользу последнего.
— Поразительный случай — это дело Картрайта! — задумчиво заметил полковник. — Удивительный был человек! Какие манеры! А когда он здесь появился с вами, мы стали как ручные и готовы были есть прямо из его рук!
Он покачал головой.
— Такого случая у нас больше не будет, — добавил он. — К счастью, отравления никотином очень редки.
— Было время, — вставил Эркюль Пуаро, — когда вы утверждали, что отравления не типичны для Англии, что все это — дело рук иностранцев и не соответствует английской психологии.
— Вряд ли я мог утверждать подобное, — с сомнением возразил начальник полиции. — Сколько было раскрыто отравлений мышьяком! А сколько подобных преступлений еще под покровом тайны!
— Да, вы правы.
— А сколько сложностей возникает при расследовании отравлений! Эксперты обычно противоречат друг другу. Врачи тоже очень осторожны в своих заключениях. Нет уж, если суждено быть убийству (спаси бог, конечно!), то дайте мне прямой случай. Такой, где не возникает никаких сомнений в причине смерти.
Пуаро кивнул.
— Простреленная грудь, перерезанное горло, раздавленный череп? Вы это предпочитаете?
— О, не называйте это предпочтением, дорогой мой друг. Не думайте, что мне нравятся дела об убийстве! Надеюсь, что их у меня больше не будет. Во всяком случае, я уверен, что мы избавлены от них хотя бы на время вашего визита.
Пуаро приосанился.
— Моя репутация… — скромно начал он.
— Рождество, — продолжал Джонсон, — перебивая его, — это время мира и общего согласия. Повсеместного мира и общего согласия.
