Рекс Стаут - Горький конец
— Дело очень щекотливое. Весьма щекотливое. Если хотите, можете прийти…
Джадд покосился в сторону Вулфа. Вулф кашлянул.
Джадд сказал:
— Сядьте, инспектор. Можете говорить.
— Но я вас предупреждаю, мистер Джадд, дело чрезвычайно конфиден…
— Он вам ответил, — перебил Вулф. — Пожалуйста, будьте лаконичны.
— Понимаю, — кивнул Кремер. — Так, значит, да? Ну что ж, пожалуйста. — Он уселся в кресло, поставил перед собой кожаный саквояж, повозился с застёжками и открыл. Потом выпрямился и кинул взгляд на Джадда.
— Примерно час назад в полицейское управление был доставлен с нарочным свёрток, адресованный лично мне. — Кремер снова нагнулся, вынул из саквояжа какой-то предмет и показал Джадду. — Вот он. Могу я спросить, видели ли вы её прежде?
— Нет, — ответил Джадд.
Кремер перевёл взгляд на Вулфа:
— А вы, Вулф? Гудвин?
Вулф молча тряхнул головой.
Я же бойко выкрикнул:
— Не виновен!
Кремер пожал плечами:
— Первое. Как видите, это металлическая коробка с замочком. На крышке чем-то острым, возможно, ножом, вырезаны буквы «ГД». Коробку с таким описанием и с буквами «ГД» упомянул в завещании Артур Тингли. Он завещал её вам. Сегодня днём полицейский комиссар спросил у вас про неё, но вы ответили, что вам ничего не известно ни о коробке, ни о её содержимом. Это так, мистер Джадд?
— Да, — кивнул Джадд.
— По словам Хомберта, коробка должна была находиться в сейфе, но когда его вскрыли, коробки внутри не оказалось.
— Совершенно верно. Теперь второе. Коробка была взломана — у замочка сломана дужка. К нам она поступила уже в таком виде. И третье. Это уже касается её содержимого. — Кремер пристально посмотрел на Джадда. — Вы по-прежнему хотите, чтобы я продолжал?
— Да, выкладывайте.
— Очень хорошо. — Кремер приподнял крышку. — Экспонат номер один — пинетки.
Он показал их нам.
— Экспонат номер два — отпечатанная справка о состоянии дел вашей банковской компании. От 30 июня 1930 года. Ваша фамилия обведена чернильным кружком, и такой же кружок сделан вокруг общей суммы в двести тридцать с лишним миллионов долларов.
Кремер вернул папку в коробку и извлёк следующий экспонат.
— Третий номер — большой конверт. Он был запечатан, но теперь, как видите, взрезан. На конверте почерком Артура Тингли написано:
«Конфиденциально. В случае моей смерти вручить в запечатанном виде мистеру Гатри Джадду.
Артур Тингли».Джадд протянул руку.
— Значит, конверт принадлежит мне. — Голос его немного дрогнул. — А вы его вскрыли…
— Нет, сэр, мы его не вскрывали. — Кремер не спешил расставаться с конвертом. — Он уже был вскрыт. Несомненно, он принадлежит вам, и со временем вы его, безусловно, получите. Однако пока конверт должен остаться у нас. Учитывая некоторые обстоятельства. В конверте содержится свидетельство о рождении, выданное на «младенца Филипа» 18 сентября 1911 года, четыре страницы из журнала детского дома Эллен Джеймс, посвящённые условиям передачи в этот дом ребёнка, рождённого Мартой Джадд, а также письменное заявление, датированное 9 июля 1936 года и подписанное Артуром Тингли. Кроме того, в конверте находится сертификат об усыновлении Артуром Тингли Филипа Тингли, датированный 15 мая 1915 года. Если хотите, можете изучить все эти документы сейчас, в моём присутствии…
— Нет, — резко оборвал его Джадд. — Я требую, чтобы вы немедленно передали мне коробку вместе со всем содержимым.
Кремер покачал головой:
— В настоящее время, сэр…
— Я подам виндикационный иск!
— Сомневаюсь, что вам это удастся. Улика в деле об убийстве…
— Коробка не имеет ни малейшего отношения к убийству Тингли.
— Надеюсь, что это так. — Тон Кремера показался мне вполне искренним. — Я простой полицейский, а вы — сами знаете кто. Окружной прокурор испугался связываться со столь высокопоставленным лицом и препоручил это дело мне. А я просто выполняю свою работу. У вас есть сестра по имени Марта. Обращалась ли она в детский дом Эллен Джеймс в 1911 году?
— С вашей стороны было бы весьма разумно, — ледяным голосом произнёс Джадд, — последовать примеру окружного прокурора. — Он ткнул пальцем в коробку. — Я требую, чтобы мне вернули этот предмет.
— Да, я слышал. Кстати говоря, я тоже могу говорить таким тоном. Даже с вами. Попробуем иначе. По вашим словам, это не вы входили вчера в половине восьмого вечера в здание компании Тингли. Вы по-прежнему это утверждаете?
— Да.
— Мы забираем вашего шофёра в полицейское управление.
Джадд презрительно фыркнул.
— А также Филипа Тингли. Словом, я бы на вашем месте был посговорчивей. Один из них наверняка запоёт; не надейтесь, что вас выгородят. Если вы рассчитываете…
Зазвонил телефон. Я снял трубку и выяснил, что сержант Фостер хочет поговорить с инспектором Кремером. Я передал трубку Кремеру, который в течение двух минут только слушал и поддакивал. Лишь в конце разговора он буркнул: «Приведите его сюда, к Ниро Вулфу» — и повесил трубку.
— С вашего позволения, — кивнул он Вулфу.
— Вы о чём? — резко спросил Вулф.
— Мы хотим поболтать с Филипом Тингли. Его нашли у себя на кухне — связанного и с кляпом во рту…
К Филипу Тингли я проникся уважением, которое сохраню до конца своих дней. Судите сами. В семь часов вечера два дюжих сыщика ввели его в кабинет Ниро Вулфа. Он обложен врагами со всех сторон. Челюсть распухла, голова наверняка гудит, ноги подкашиваются. Он прекрасно знает, что я неизмеримо сильнее и скор на расправу. И тем не менее, увидев меня, — чтоб мне не сойти с этого места, если вру! — он тигром кидается на меня, снова собираясь схватить за горло! Эх, с такой бы одержимостью только в бильярд играть.
Сыщики вцепились в Филипа, повиснув у него на боках, как гончие на олене. Я уже был на ногах, но моё вмешательство не понадобилось.
— Какого дьявола? — прорычал Кремер.
— У нас личные счёты, — пояснил я. — Это я разукрасил ему физиономию, а потом связал. Впрочем, это не имеет отношения…
Я снова вскочил. Угрём извернув свой тщедушный костяк, Филип выскользнул из цепких лап полицейских и скакнул вперёд. Правда, не ко мне; азимут чуть сместился. Он метил на металлическую коробку, которую держал на коленях Кремер. Филипу удалось даже схватить её, прежде чем на него навалились раздосадованные сыщики. Один из них вырвал из рук непоседы коробку, а второй навалился всей тяжестью и придавил его к полу. Я подоспел на помощь, и втроём мы, скрутив мятежника, затолкали его в кресло. Он тяжело дышал, как белый медведь в жаркую погоду, и метал на нас свирепые взгляды, но уже явно выдохся и присмирел.
