Найо Марш - Занавес опускается: Детективные романы (Форель и Фемида • Пение под покровом ночи • Занавес опускается)
— Ах, нельзя?! Система системой, но у меня ты… — В эту минуту Агате и впрямь до смерти хотелось ее поколотить. Лицо у Панталоши дышало безграничной злобой. Щеки были так надуты, что нос сморщился и задрался кверху. Губы она сжала до того плотно, что от них лучами разошлись тугие морщинки, похожие на кошачьи усы. Глаза были кровожадно прищурены. Косички торчали в стороны под прямым углом. Всем своим видом она напоминала сейчас разгневанного младенца Борея.
Агата села и потянулась за куском тряпки, чтобы вытереть лицо.
— Ох, Панталоша, — сказала она. — Ты сейчас в точности как твой дядя Томас.
Панталоша снова замахнулась.
— Не надо, — попросила Агата. — Пожалуйста, не хулигань с красной краской, я тебя умоляю. Давай лучше мы с тобой договоримся. Если ты пообещаешь больше не брать краски без спроса, я дам тебе картон и пару кисточек — нарисуешь какую-нибудь картинку.
Панталоша пристально на нее посмотрела.
— А когда? — недоверчиво спросила она.
— Когда разрешит твоя мама или мисс Эйбл. Я их спрошу. Но чтобы больше никаких глупостей. И прежде всего, — проверяя свои подозрения, наугад добавила Агата, — чтобы ты больше не смела заходить в мою комнату и мазать краской перила на лестнице.
Панталоша глядела на нее пустыми глазами.
— Не понимаю, о чем вы говорите, — твердо сказала она. — Когда мне можно будет рисовать? Я хочу. Сейчас.
— Хорошо, но сначала давай кое-что выясним. Что ты делала вчера перед ужином?
— Не знаю. Хотя нет, знаю. Приезжал доктор Уитерс. Он нас всех на весах вешал. Он хочет, чтобы я была лысая, потому что у меня стригущий лишай. Я поэтому в колпаке хожу. Показать, какой у меня лишай?
— Нет, не надо.
— Он у меня у самой первой был. Я шестнадцать детей заразила.
— Ты заходила ко мне в комнату и трогала краски?
— Нет.
— Честное слово?
— Что — честное слово? Я не знаю, в какой вы комнате. Когда мне можно будет рисовать?
— Ты клянешься, что не мазала краской?..
— До чего же вы тупая! — разозлилась Панталоша. — Не видите, что ли, когда человек правду говорит?
К своему величайшему удивлению, Агата почувствовала, что девочка не врет.
Она все еще размышляла над этим коротким разговором, когда дверь в конце партера открылась и в нее просунулся Седрик.
— Я тихенько-тихенько, как маленькая серенькая мышка. Только сказать, что обед уже на столе… Патриция! — завопил он, увидев свою юную родственницу. — Дрянной ребенок! А ну, шагом марш в западное крыло! Как ты посмела сюда явиться, чудовище?
Панталоша свирепо ухмыльнулась.
— Привет, нюни-слюни, — сказала она.
— Ну подожди! Попадешься на глаза Старцу, тогда узнаешь! Ох, он тебе покажет!
— Почему?
— Почему?! А то ты не догадываешься. У самой все руки в гриме, а она еще спрашивает почему.
И Панталоша, и Агата изумленно вытаращили глаза. Панталоша посмотрела себе на руки.
— Это ее краска, — она кивнула на Агату. — И это не грим.
— Неужели ты станешь утверждать, — продолжал Седрик, строго грозя пальцем, — неужели ты станешь утверждать, исчадье ада, что это не ты забралась к Старцу в спальню, когда он позировал миссис Аллен, и что это не ты написала гримом вульгарное оскорбление на его зеркале? Более того, не собираешься ли ты утверждать, что красные усы Карабасу намалевал кто-то другой?
С ошарашенным видом — Агата была готова поклясться, что это не притворство, — Панталоша повторила свое недавнее заявление:
— Не понимаю, о чем ты говоришь. Я ничего не сделала.
— Расскажи это своему дедушке, — с наслаждением посоветовал Седрик, — посмотрим, как он тебе поверит.
— Нуф-Нуф меня любит! — распаляясь, закричала Панталоша. — Он меня любит больше всех. А тебя терпеть не может. Он про тебя сказал, что ты… это… как его… жеманный вертопрах! Вот!
— Подождите, — поспешно сказала Агата. — Давайте разберемся. Вы говорите, Панталоша якобы что-то написала гримом на зеркале сэра Генри. А что именно?
Седрик кашлянул.
— Милейшая миссис Аллен, мы не допустим, чтобы вы расстраивались из-за…
— Я не расстроилась. Что было написано на зеркале?
— Мама, конечно бы, это стерла. Она убирала в его комнате и увидела. Начала в ужасе искать тряпку, но в это время Старец вошел и узрел. Он так бушует, что еще немного, и Анкретон, даст бог, рухнет.
— Но что там было написано? Я вас спрашиваю.
— «Дедушка — чертов старый дурак», — сказал Седрик, и Панталоша хихикнула. — Вот, пожалуйста! Видели? Совершенно ясно, что это написала она. И ясно, что она же раскрасила кота.
— Это не я! Не я! — В девочке вдруг произошла перемена — дети часто повергают нас в недоумение такими мгновенными переходами из крайности в крайность, — она скривила лицо, нерешительно лягнула Седрика в ногу и разразилась бурными слезами.
— Ах ты, дрянь! — Седрик отпрыгнул в сторону. Панталоша повалилась в проход, старательно заверещала и начала колотить по полу кулаками.
— Вы все меня ненавидите, — всхлипывая, кричала она. — Звери вы и гады! Лучше бы я умерла!
— О-ля-ля! Как противно. Сейчас у нее будет припадок или что-нибудь в том же духе.
В эту минуту в театр вошел Поль Кентиш. Быстро прохромав по проходу, он схватил сестру за шиворот, как котенка, рывком поднял высоко вверх и хотел поставить на пол. Но Панталоша поджала ноги и, болтаясь, повисла в воздухе — Агата даже испугалась, что она задохнется.
— Панталоша, сейчас же прекрати! — приказал Поль. — Ты и так уже столько всего натворила.
— Одну минутку, — вмешалась Агата. — Мне кажется, она не виновата. По крайней мере в том, в чем вы ее подозреваете. Здесь какая-то путаница. Я уверена.
Поль разжал руку. Панталоша села на пол и заплакала навзрыд — ну просто самый разнесчастный ребенок на свете!
— Не волнуйся, — утешила ее Агата. — Я им объясню. Я знаю, что это не ты сделала. Я дам тебе краски, и, если ты не передумала, будешь рисовать.
— Ей не разрешается выходить из западного крыла, — сказал Поль. — Каролина Эйбл сейчас за ней придет.
— Спасибо тебе, господи, и за малые дары, — вставил Седрик.
Мисс Эйбл прибыла почти тотчас, окинула свою подопечную профессионально-бодрым взглядом и объявила, что время обедать. Панталоша как-то по-особенному посмотрела на Агату и поднялась на ноги.
— Подождите… — Агата замялась.
— Да? — жизнерадостно откликнулась мисс Эйбл.
— По поводу этой истории с зеркалом… Мне кажется, Панталоша вряд ли…
— В следующий раз, когда на нас нападет такое же настроение, мы придумаем гораздо более умное занятие, верно, Патриция?
