Джозефина Тэй - Поющие пески. Дело о похищении Бетти Кейн. Дитя времени
— Ваш приятель-американец просил передать вам, — сообщил он, протягивая сложенный лист бумаги.
— Благодарю, — улыбнулся Грант. — А что вы знаете о Ричарде III?
— Он был закоренелым убийцей. Столько народу отправил на тот свет!
— Да что вы? Я думал, только двоих племянников?
— Нет-нет. В истории я не силен, но это-то знаю наверняка. Укокошил родного брата, двоюродного и беднягу старого короля в Тауэре, а затем прикончил своих маленьких племянников. Оптом работал.
Грант на мгновение призадумался.
— А если я скажу, что он вообще никого не убивал, что тогда?
— Тогда я отвечу, что вы имеете полное право на собственное мнение. Некоторые считают, что земля плоская. Некоторые — что конец света наступит в двухтысячном году. По воскресеньям в Гайд-парке можно и чего похлеще услышать.
— Значит, вы даже не хотите пораскинуть мозгами над моей гипотезой?
— Подумать-то можно, только уж больно она неправдоподобна. Лучше не связывайтесь со мной. Предложите ее кому-нибудь другому. Отправляйтесь в воскресенье в Гайд-парк и, бьюсь об заклад, найдете себе там сторонников. Может, даже начнете движение за реабилитацию Ричарда.
Он весело махнул рукой и вышел, мурлыкая что-то себе под нос, неколебимый в своей правоте.
Боже, смилуйся надо мной, подумал Грант. Если я пойду дальше, то и в самом деле окажусь в роли проповедника в Гайд-парке.
Грант развернул записку Кэррэдайна и прочитал: «Вы хотели знать, пережили ли Ричарда другие престолонаследники. Так же как и принцы, я имею в виду. Не составите ли для меня список наследников, чтобы я мог его проверить? Думаю, это может оказаться важным».
Что ж, если мир в целом устойчив в своих традиционных представлениях и совсем не заинтересован в его исследованиях, подумал Грант, то по крайней мере молодая Америка на его стороне.
Он отложил Мора с его смакованием сцен истерики и необоснованных обвинений, словно написанных для воскресной газеты, и взялся за труд более уравновешенного автора, с тем чтобы составить список возможных конкурентов Ричарда на престол.
Кладя на тумбочку Мора-Мортона, Грант вдруг вспомнил: ведь та скандальная сцена во время заседания Совета в Тауэре, описанная Мортоном, та безумная вспышка Ричарда против «колдовства», которое иссушило его руку, — ведь она была направлена против Джейн Шор.
Контраст между изложенной сценой, бессмысленной и отвратительной, и доброжелательным тоном письма Ричарда об этой женщине, глубоко поразил инспектора.
Боже, помоги мне, снова подумал Грант. Если мне пришлось бы выбирать между человеком, написавшим эту книгу, и человеком, написавшим это письмо, я выбрал бы автора письма, что бы он еще ни натворил.
Мысль о Мортоне заставила Гранта отложить составление списка наследников из рода Йорков. Ему захотелось выяснить, как сложилась в конце концов судьба Джона Мортона. Оказалось, что, использовав свое пребывание у Букингема для организации совместного вудвилловско-ланкастерского заговора (в результате которого Генрих Тюдор приведет из Франции корабли и войска, а Дорсет и все прочие Вудвиллы встретят его со всеми недовольными, которых им только удастся собрать), он сбежал к себе в Или, а оттуда на континент. В Англию он вернулся лишь после того, как Генрих выиграл битву при Босворте и обеспечил себе корону. Затем перед Мортоном открылась дорога в Кентербери к кардинальской шапке и бессмертию — после изобретения «мортоновской вилки», каковую любой школьник только и помнит из всего царствования Генриха VII.
Остаток вечера Грант со спокойной душой копался в исторических сочинениях, собирая воедино наследников.
Недостатка в них не было. Пять детей Эдуарда, сын и дочь Георга. Даже если не принимать их во внимание, первых по причине незаконнорожденности, а вторых — из-за лишения их отца всех прав, то все равно оставался еще сын старшей сестры Ричарда — Елизаветы, Джон де ля Поль, граф Линкольн.
Кроме того, среди членов семьи Грант обнаружил еще одного мальчика, о чьем существовании он не подозревал раньше. Оказалось, что хилый ребенок в Мидлхэме был не единственным сыном Ричарда. У него имелся и внебрачный ребенок; мальчик по имени Джон. Джон Глостер. Мальчик без каких-либо прав, но всеми признанный и живущий в доме Ричарда. В те времена незаконнорожденных принимали без задней мысли. Ввел это в моду Вильгельм Завоеватель. С тех пор завоеватели вовсю пользовались этим, плодя бастардов. Компенсация, наверное.
Грант составил себе небольшую таблицу:
Переписав таблицу для молодого Кэррэдайна, Грант изумился, как могло прийти кому-нибудь в голову, — и в первую очередь Ричарду — что, уничтожив двух сыновей Эдуарда, можно обеспечить спокойное царствование. Ведь наследники просто, как сказал бы Кэррэдайн, кишмя кишели.
Грант впервые сообразил, что убийство мальчиков было бы не просто бесполезно, но и глупо.
Кем-кем, но глупцом-то Ричард Глостер, безусловно, не был.
Грант посмотрел, как Олифант объясняет это явное несоответствие.
«Кажется странным, — писал Олифант, — что Ричард не обнародовал никакого объяснения их смерти».
Более, чем странным: непостижимым.
Если бы Ричард хотел умертвить своих племянников, он наверняка сделал бы это более умело. Мальчики могли умереть, скажем, от лихорадки, и их тела были бы выставлены для обозрения, как это было принято в те времена, чтобы весь народ мог убедиться в их смерти.
Тем не менее Олифант в убийстве не сомневался и считал Ричарда чудовищем. Возможно, когда историку приходится писать о столь обширном периоде как Средние века и Возрождение, у него не остается времени, чтобы остановиться и проанализировать детали. Олифант опирался на Мора, хотя иногда и указывал на несоответствие то здесь, то там; не замечая, впрочем, что эти несоответствия подрывают всю основу излагаемой версии.
Поскольку сочинение Олифанта уже попало в руки к Гранту, он решил заняться им подробнее. Триумфальное шествие по всей Англии после коронации. Оксфорд, Глостер, Вустер, Уорик. За все путешествие ни одного недовольного возгласа. Только хор благословений и благодарений. Радость, что наконец-то всерьез и надолго установилось прочное правительство. Что в конце концов смерть Эдуарда не привела к новой междоусобице.
И все же именно во время этого триумфа, этого единодушного одобрения и всеобщего ликования Ричард (согласно Олифанту, шедшему на поводу у Мора) отправил Тиррела назад в Лондон с приказом покончить с мальчиками, которые обучались в Тауэре. Между 7 и 15 июля. Находясь в полной безопасности, в сердце йоркистской Англии, Ричард замышлял убийство племянников. Крайне неправдоподобно.
