Герхард Шерфлинг - Западня на сцене
Она бросила взгляд на желтоватую занавеску, за которой отчетливо вырисовывалась фигура декоратора. Он размахивал руками — спорил, наверное, с кем-то.
Служить в полицию Кристиан пошел десять лет назад, в Берлине. Наверняка он добился немалого, ума и настойчивости ему не занимать. А сейчас он, выходит, сидит в ресторанчике рядом с обер-лейтенантом, который ее допрашивал. Означать это может лишь одно: его вызвали сюда, ибо подозревают, что имело место уголовное преступление и Эберхард убит.
Клаудии прошлось сделать болезненное усилие, чтобы сглотнуть слюну — перехватило горло. А этот обер-лейтенант, как странно он смотрел на нее во время допроса. Задавая вопросы, он постоянно возвращался к стычке со Штейнике. И к ее краткому пребыванию на пустой сцене… Неужели ее подозревают в убийстве собственного мужа? Чудовищно! Какой абсурд…
Она вышвырнула окурок в окно, закрыв глаза, прислонилась к стене. Ее охватило удивительное чувство — будто неведомая сила неумолимо влечет ее к обрыву, и она вот-вот рухнет вниз.
Как они при сложившихся обстоятельствах встретятся с Кристианом? И он тоже будет подозревать ее?.. Исключено: он-то ее хорошо знает, понимает, что она не способна не только человека, но и муху убить!
Разошлись они уже давно. После этого он еще однажды приезжал к ней в Росток, как раз после ее успешного дебюта на сцене Народного театра. Встретил с букетом у самой двери ее квартиры… И остался на два дня, на два дня и две ночи…
Руки Клаудии покрылись гусиной кожей, и не только от холода. Вздохнув, отошла от окна. Туман, казалось, потянулся за ней в глубь комнаты. В здании дирекции огни зажглись и в окнах первого этажа. Это пришел Арнольд из производственного отдела. А на втором обычно малоподвижный и флегматичный Блехшмидт до сих пор возбужденно бегал туда-сюда по комнате.
Окно не закрывалось. Клаудиа сломала ноготь, пока задвинула округлый штырек. Вот еще! Только она пошла к столу, чтобы взять пилку для ногтей и включить верхний свет, как в дверь постучали — негромко, но настойчиво.
Она испуганно замерла, схватилась за спинку стула. Да, вот оно. И на сей раз это отнюдь не поклонник с розами.
— Войдите, — бесцветным голосом проговорила она, сама удивившись его звучанию.
В уборной было темно. Сначала он увидел только очертания фигуры и скорее угадал, чем увидел, как переливаются ее золотистые волосы.
— Что так поздно? — спросила она, не поворачивая головы.
— Были дела поважнее, — Маркус сразу шагнул к выключателю, и Клаудиа заморгала от яркого света.
Он вернулся к двери, осторожно прикрыл ее. Наблюдая за его действиями, Клаудиа не двинулась с места.
— Ты видела меня в ресторанчике?
— И видела, и узнала.
— А я в первый момент глазам своим не поверил. — Оглядев тесную комнату, он предложил: — Сядем?
Клаудиа молча кивнула, указав на стул по другую сторону туалетного столика.
Маркус провел ладонью по вспученному линолеуму со следами разных красок, покрывавшему столик, посмотрел на открытую коробку с макияжем, баночки с кремом, щеточки, кисточки, пудреницы, на треснувшее зеркальце и спросил:
— Ты давно здесь?
— Четыре года.
— Тебе здесь нравится?
Клаудиа пожала плечами.
— Так вышло, — сказала она равнодушно. — Но почему ты не садишься?
Маркус сунул берет в карман пальто, пододвинул стул. По необъяснимой причине он испытывал сейчас неприязнь к ней, какое-то отчуждение.
— Я слышал, у тебя ребенок?
— Да, девочка.
Чем дольше он смотрел на Клаудиу, тем более чужой она ему казалась. Первое впечатление оказалось обманчивым. Несмотря на знакомые черты лица, перед ним не та Клаудиа, которую он знал.
— Ты знаешь, почему я здесь? — спросил он без всякого перехода.
— Из-за Эберхарда?
— Да.
— Тебя специально вызвали из Берлина?
— Нет, я замещаю коллегу из округа, которому поручили другое дело.
— Понимаю, — в голосе Клаудии прозвучало некоторое облегчение. — А я было подумала…
— О чем?
— Так, ни о чем.
Он внимательно взглянул на нее, заметил, как чуть-чуть порозовело ее бледное лицо. Черт побрал, как она все еще привлекательна!
— Пожалуйста, сядь и ты.
— Спасибо, я лучше постою… И вообще, у меня совсем мало времени, скоро репетиция, надо привести себя в порядок.
Видимо, Клаудиа старалась по возможности избегать малейшего оттенка интимности в их нынешних отношениях. Это, конечно, облегчало его задачу, и Маркус в душе был благодарен ей за этот тон. Много ли женщин повели бы себя подобным образом на ее месте?
— К сожалению, мне все-таки придется задать тебе несколько вопросов, — сказал он. — Но это не займет много времени.
— Обер-лейтенант уже задал мне бог знает сколько вопросов!
— Для уголовной полиции «бог знает сколько» еще не предел! — улыбнулся он, встал и пододвинул ей стул. — Прошу.
Клаудиа наморщила лоб, не зная, как поступить. Потом решительно подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза:
— Вы считаете, что Эберхарда убили?
Маркус не ответил, пододвинул стул еще ближе.
Она медленно кивнула, села. Держалась очень прямо, сжав колени.
— И… подозреваете меня, — продолжила Клаудиа свою мысль.
Маркус смутился.
— Ни в коем случае, — горячо возразил он. — Пока что нам слишком мало известно, мы только начали расследование.
Она ему не поверила, Маркус сразу это почувствовал.
— Но ты можешь нам помочь, и тогда мы будем знать больше.
— Пожалуйста, задавай свои вопросы.
Повернув свой стул, он сел на него как бы верхом и оперся локтями о спинку.
— Ты сказала обер-лейтенанту, что незадолго до несчастного случая побывала на сцене и уже оттуда прямиком направилась к выходу.
— Да.
— И примерно две минуты спустя появился Вондри и сообщил о происшедшем?
— Сколько времени точно прошло, утверждать не берусь. Во всяком случае, не больше. Я успела обменяться с дежурным всего парой фраз. — Клаудиа растерянно разглядывала свои руки. — Разве это так уж важно?
Маркус достал из внутреннего кармана пиджака маленький кожаный несессер и с улыбкой протянул ей.
— На, возьми пилку.
— Благодарю, — Клаудиа на его улыбку не ответила.
— Ты не представляешь, насколько важными оказываются иногда эти самые мелочи… Когда ты оказалась на сцене, заметила ли ты что-нибудь странное, необычное? Или услышала?
— И об этом меня спрашивал обер-лейтенант.
— Знаю.
Помолчав несколько секунд, Клаудиа покачала головой.
— Было довольно темно, несмотря на принудительное освещение. Кроме Штейнике, заглянувшего на сцену, я никого не заметила. — Опустив руку с пилкой, она вдруг вытянула губы. — Но кое-что действительно припоминаю…
