Эрл Гарднер - Дело небрежной нимфы
– Перри Мейсон, – перебил ее адвокат. – Очень рад с вами познакомиться, мисс Феннер.
– О! – только и вымолвила она и села, словно у нее подкосились ноги. – Я хочу сказать, что вы…
– Перри Мейсон, – многозначительно перебил ее Мейсон.
Надзирательница улыбнулась, ласково потрепала девушку по спине и по-свойски спросила:
– Как дела, мистер Мейсон?
– Отлично! – ответил адвокат.
– Дайте мне знать, когда кончите разговор, – сказала надзирательница, отходя в другой угол комнаты.
Дороти Феннер подняла голову и недоверчиво уставилась на Мейсона.
Она оглянулась через плечо, чтобы убедиться, что ее не слышит надзирательница, и тихо проговорила:
– Почему… почему вы мне не сказали тогда…
– Неужели вам не понятно, в каком я оказался положении? Вы совершили противозаконный поступок.
– Что вы намерены предпринять теперь?
– Первое, что я намерен сделать, – сказал Мейсон, – это освободить вас под залог, но прежде мне нужно знать совершенно точно, что произошло.
– Пожалуй, я вела себя как дура, мистер Мейсон, – призналась она. – Я не сделала так, как вы мне советовали. Я неразумно подвергла себя опасности и не была еще готова встретиться с Джорджем Олдером. Я подумала, что сперва поговорю с Питом Кадицем про найденную бутылку. Мне нужно было время, чтобы обдумать дальнейшее.
– И что вы сделали?
– Я спрятала бутылку там, где, как я думала, ее никто не найдет.
– Где?
– В баке с пресной водой на моей яхте. Я отвинтила втулку на питьевом баке и сунула туда бутылку.
– А потом?
– Потом сошла на берег, чтобы сесть в поезд, весьма довольная собой.
– У вас был автомобиль?
– Нет. Единственная роскошь, которую я могу себе позволить, – это моя яхта. Я обожаю ее! И в целом иметь яхту мне обходится много дешевле, чем стоил бы автомобиль…
– О’кей, – прервал ее Мейсон. – Так что же произошло дальше?
– Вчера утром я заглянула в маленький ресторанчик, чтобы позавтракать, и узнала, что Олдер повсюду рассказывает: кто-то забрался к нему в дом и украл на пятьдесят тысяч долларов драгоценностей. И… вдруг я поняла, что я у него в руках. Он был достаточно хитер, чтобы ни словом не обмолвиться про бутылку с письмом в ней, а просто заявил, что я забралась к нему с целью похищения драгоценностей. И я, как дурочка, оставила следы. И тогда я поняла, что вы, мистер Мейсон, моя единственная надежда, потому что вы – я, конечно, в то время не знала, кто вы такой, – могли бы поклясться, что я не брала никаких драгоценностей в доме.
– Так что же вы сделали? – в нетерпении ждал продолжения рассказа Мейсон.
– Тогда я хотя и с опозданием, но последовала вашему совету. Я вернулась на яхту, решив взять бутылку с письмом, и…
– Вы вложили письмо обратно в бутылку?
– Да. Точно так, как я ее нашла. Заткнула пробкой и… все такое.
– О’кей, и что же?
– Бутылка пропала. Совершенно потрясенная, я не могла поверить, что такое возможно. Я искала, искала, потом выкачала всю воду из бака и заглянула в него с фонарем. Бутылки как не бывало!
– Вы имеете дело с весьма хитрым индивидуумом, Дороти! – заключил Мейсон. – Он знал, у кого находится бутылка. И просто дождался, пока вы сошли на берег, потом поднялся на борт вашей яхты и принялся за поиски. Скорее всего, он опытный яхтсмен и потому быстро сориентировался, в каком месте вы могли ее спрятать. Итак, теперь бутылка с письмом у него в руках, он также располагает достаточным количеством улик против вас, так что может добиться для вас наказания за кражу со взломом. Как вы полагаете?..
– Пожалуй, да, может… Я… я, наверно, оставила отпечатки пальцев. И, как идиотка, не надела перчаток… О, что за неразбериха!..
Мейсон согласно кивнул.
– Но теперь, когда появились вы, все изменилось, – сказала Дороти. – Вы можете подтвердить правдивость моего рассказа, и мы сможем сказать правду. О, я так рада вас видеть, мистер Мейсон, это для меня такое огромное облегчение! А я все думала, как мне связаться с единственным человеком на свете, который может засвидетельствовать, что я не брала никаких драгоценностей…
– Спокойно, спокойно! – остановил ее поток слов Мейсон. – Так у вас ничего не выйдет.
– Почему?
– Потому что, если мы сейчас расскажем нашу историю, это будет выглядеть попыткой сфабриковать улики, чтобы возбудить дело против Олдера. Над нами все будут смеяться, что мы не сумели придумать ничего поинтереснее… А потом, когда выяснится, что я заинтересовался письмом, которое находилось в бутылке, а после этого позволил вам взять его и положить в бак с водой, где его мог найти и взять кто угодно, все, что мы с вами можем предъявить, – это написанное на машинке письмо, которое мы выдаем за копию с подлинника… Нет, дорогая моя, боюсь, что этого мы не можем сделать.
– Что же тогда мы можем?
Мейсон усмехнулся:
– Слышали ли вы когда-нибудь рассказ про американца, который поехал за границу и там попал в беду из-за одного тамошнего ловкого бизнесмена?
– Нет, не слышала, а что?
– Это юридическая классика, – сказал Мейсон. – Бизнесмен подал в суд на американца, чтобы взыскать с него огромную сумму денег, которую он якобы одолжил американцу, собиравшемуся начать крупное дело. Американец пошел к адвокату, горько жаловался и хотел выйти перед судом и поклясться, что иск абсолютно фальшивый и необоснованный.
Адвокат внимательно выслушал рассказ американца, снисходительно улыбнулся и обещал уладить дело.
Вообразите удивление американца, когда дело слушалось в иностранном суде. Бизнесмен вышел и поклялся, что он одолжил американцу эту сумму денег, а затем вызвал пять свидетелей: двое из них поклялись, что видели, как американцу были даны взаймы эти деньги, а трое других показали под присягой, что американец им рассказал, что он одолжил деньги у иностранного бизнесмена и надеялся вернуть долг из прибылей своего предприятия.
– И что же дальше? – спросила Дороти, заинтересовавшись.
– Адвокат американца даже не стал допрашивать свидетелей, и с американцем едва не случился нервный припадок, – сказал Мейсон. – Адвокат ему объяснил, что в этой стране очень легко заполучить свидетелей, готовых за соответствующее вознаграждение на клятвопреступление. Американец уже видел себя разоренным до последней нитки. А затем пришла его очередь защищаться, и его адвокат любезно пригласил семерых свидетелей, каждый из которых показал, что американец действительно занял деньги у бизнесмена, но что они находились в комнате, когда он возвратил их все, до последнего цента.
Она слабо улыбнулась.
– Какова же мораль всей этой истории, мистер Мейсон?
– Это не мораль, а аморальность, – поправил ее Мейсон. – Это означает, что есть случаи, когда вам приходится бить дьявола его же оружием.
