Найо Марш - Убийца, ваш выход! Премьера
Показания технических сотрудников театра оказались на редкость бессодержательными. Все они находились во время затемнения в реквизиторской, собираясь перекинуться в покер. По словам их старшего, мистера Берта Уллингза, они и знать не знали о злодействе. Отвечая на вопросы о бутафоре, Уллингз сказал так: «Странный малый, с придурью».
— Он женат? — спросил Фокс.
— Нет, Хиксон не был женат, но ухаживал за Трикси Бидл, костюмершей мисс Воэн, дочерью старика Билла Бидла, костюмера мистера Гарденера.
— А кто прислуживал в театре мистеру Сюрбонадье?
Оказалось, тот же Билл Бидл. Тут один из рабочих неожиданно сделал весьма драматическое заявление:
— Он его терпеть не мог!
— Кто кого?
— Старик Бидл мистера Сюрбонадье. За что? Сюрбонадье приставал к его дочери Трикси.
— О-хо-хо! — вздохнул мистер Уиллингз.
Фокс навострил уши.
— А бутафор? Ведь он, должно быть, тоже ревновал ее к Артуру?
— Хиксон его люто ненавидел.
— Понятно, понятно, — кивнул Фокс.
В последовавшей за этим паузе мистер Уиллингз уставился на свои башмаки, переминаясь с ноги на ногу в явной нерешительности. Фокс объявил всем, что они могут отправляться по домам, записав предварительно их адреса. Оставшись наедине с Найджелом, Фокс не стал скрывать радостного волнения.
— Ну вот вам, пожалуйста'! Покойный не давал проходу подружке бутафора, а Хиксон не из тех, кто сдается без боя. Надо немедля сообщить новые факты старшему инспектору.
Они вернулись за кулисы, но не застали там ни Аллейна, ни бутафора.
— Любопытно, куда они подевались? — терялся в догадках Фокс.
— Да вот он я, — раздался голос Аллейна. — Тут мы, тут.
Найджел и Фокс, слегка вздрогнув от неожиданности, обогнули левую кулису и увидели, что Аллейн и Бейли ползают на коленях возле суфлерской будки, изучая половицы при помощи лупы. Рядом с ним был саквояж с инструментом, доставленный из Скотланд-Ярда. Заглянув в него, Найджел увидал самые невероятные предметы, разложенные в строгом порядке: увеличительные стекла, клейкая лента, ножницы, мыло, полотенце, электрический фонарик, резиновые перчатки, сургуч и даже пару наручников.
Актеры потянулись гуськом к служебному выходу.
— Фокс, — спросил Аллейн, — надеюсь, всех обыскали?
— Мужчин, — самым тщательным образом, а дам — на глазок, они так легко одеты.
— Фокс, мы забываем о служебном долге. Если остались сомнения, то следует отвезти дам в участок — там обыщут до нитки. Ежели сомнений нет, посадите всех на такси и оплатите проезд.
— Слушаюсь, сэр!
— Где мистер Гарденер?
— Ждет вас в артистической уборной.
— Спасибо. Пойдете со мной, Батгейт, или вам пора баиньки?
— С вами! — решительно заявил Найджел.
Феликс Гарденер встретил их на пороге в непринужденной позе, засунув руки в карманы, усмехаясь.
— Я арестован? — спросил он нервно.
— Да нет, если только вы не преподнесете нам сюрприз и не признаетесь, что вы и есть злонамеренный убийца.
— Какие вам нужны признания! И так все ясно: ведь это я его застрелил. Не важно, кому принадлежит этот гнусный план, — его невольным исполнителем стал я, и это вечно будет отягощать мою совесть.
— Если вы невиновны, мистер Гарденер, вам не в чем себя укорять. Ваша вина не больше, скажем, вины мистера Симпсона, который положил патроны в ящик письменного стола. — Найджел глянул на инспектора с изумлением. — Ведь и сам Сюрбонадье причастен к убийству — он зарядил револьвер, из которого был убит.
— Я повторяю это себе снова и снова, но мне от этого не легче. Если бы ты видел, Найджел, его взгляд… Он будто понял, что с ним стряслось, и посчитал, что это моих рук дело. А сам я не сразу сообразил, какое несчастье приключилось. Когда револьвер в моей руке выстрелил, я так растерялся, что продолжал твердить заученные реплики, будто ничего не произошло. Знаете, это револьвер Билла. Он мне говорил, что ни разу не выстрелил из него на фронте. Может, это к лучшему, что брата нет в живых — он не узнает о моем позоре. А Артур упал замертво точно так же, как на всех предыдущих спектаклях. Сыграл замечательно, вы со мной согласны? К тому же известно, что я недолюбливал покойного, да я и сам в этом уже сегодня признавался.
— Мистер Гарденер, незачем мучить себя беспочвенными угрызениями, — негромко сказал Аллейн. — Пожалуй, самая верная из прописных истин гласит: «Время — лучший лекарь». Я, как полицейский, перефразировал бы ее следующим образом: «Время — лучший сыщик и следователь». Впрочем, это верно далеко не во всех случаях. Но позвольте мне, в силу моих служебных обязанностей, задать вам несколько вопросов.
— Хотите выяснить, сделал ли я это преднамеренно, с умыслом?
— Напротив, хочу удостовериться в обратном. Где вы находились к началу первой картины третьего действия?
— Вы имеете в виду ту сцену, когда Артур заряжает револьвер?
— Да-да, именно ее. Так где вы были?
— Я… я был в моей уборной.
— А когда именно оттуда вышли?
Гарденер закрыл лицо ладонями, потом беспомощно посмотрел на Аллейна.
— Не помню. Вероятно, вскоре после того, как меня позвали на сцену. Мне необходимо сосредоточиться — мысли разбегаются. Да, меня позвали на сцену и я вышел в коридор.
— Когда эго было?
— В самом начале третьего действия.
— До или после затемнения?
— Не помню, ничего не помню — это несчастье совсем отшибло мне память.
— Ничего, любая мелочь поможет вам ее вернуть. Ну, например, когда вы вышли в кулисы, свет еще не зажегся?
— Кто-то отдавил мне ногу!.. — внезапно воскликнул Гарденер.
— В темноте?
— Да. Как будто мужчина.
— И где это случилось?
— В кулисах — точное место я бы указать не смог, было так темно, что я буквально передвигался на ощупь.
— И все-таки, предположите, кто это был?
Гарденер настороженно глянул на журналиста.
— Ради всего святого, Феликс, говори правду, — посоветовал другу Найджел.
— Но я не могу бросить на кого-то тень!
Гарденер надолго умолк.
— Нет, — наконец произнес он. — Мое предположение слишком бездоказательно, оно практически ни на чем не основано, от него вам будет мало пользы, оно лишь способно увлечь вас по ложному следу. Нет, довольно, я и без того причинил сегодня немало зла!
Феликс удрученно посмотрел на Аллейна, тот лишь улыбнулся в ответ.
— Меня не так просто увлечь по ложному следу, — сказал он, — Обещаю вам, ваше предположение не окажет на меня чрезмерно большого влияния.
