Марджери Аллингем - Полиция на похоронах
А на следующее утро, разумеется, пришла весть о втором убийстве в «Обители Сократа».
Глава 5
Тайная страсть тетушки Китти
Мистер Кэмпион никогда не был жаворонком; спустившись наутро в столовую, он обнаружил, что Маркус не только его опередил, но и уже вовсю развлекает там гостью. Кэмпион сразу понял, сколь невиданное это дело в Соулс-корте, и с легким потрясением взглянул на рыжеволосую девушку с беличьими чертами лица и глазками-бусинками, озадаченно смотревшими на него поверх чашки кофе. Несмотря на происходящее, вид у Маркуса был бодрый и оживленный. Когда Кэмпион вошел, он встал и представил друга гостье.
– Знакомься, Кэмпион, это мисс Энн Хельд. Энн, перед вами тот самый человек, на которого мы возлагаем большие надежды: он должен вытащить нас из этой заварухи.
– Ах, ну надо же! – вежливо воскликнула мисс Энн Хельд. – Доброе утро!
На вид ей было лет двадцать пять; личико бойкое и приятное, хотя и не сказать, что красивое в общепринятом смысле этого слова. Она вела себя так естественно и так по-американски, что мистер Кэмпион сразу перестал удивляться оживлению друга, которого должно было вогнать в ступор столь раннее появление гостьи в его доме.
Мисс Хельд объяснила причину своего визита:
– Утром я увидела газеты и тут же отправилась к Маркусу – узнать, чем я могу помочь Джойс. Мы с ней очень дружны. Видите ли, в особняке Фарадеев телефона нет, а заходить к ним неудобно – вряд ли они сейчас пускают в дом чужих людей, учитывая обстоятельства.
– А я как раз говорил Энн, – вставил Маркус, – что был бы очень признателен, если бы она позволила Джойс некоторое время пожить у нее. По правде говоря, совет Уильяма Фарадея не лишен смысла.
Мистер Кэмпион промолчал. Обеспокоенность дядюшки Уильяма – себялюбца каких поискать – душевным благополучием Джойс еще вчера показалась ему странной.
– Верно, а я ответила Маркусу, – продолжала мисс Хельд, взглянув на Кэмпиона блестящими карими глазками, – что обязательно ее приглашу, вот только она вряд ли согласится. Конечно, Маркус может настоять на своем… – Она перевела взгляд на последнего и хитро улыбнулась. – Но вряд ли выпускник лучшего учебного заведения Англии позволит себе такой поступок – особенно теперь, когда нам, женщинам, предоставили столько свободы.
– Хм, ну почему же, – благодушно произнес мистер Кэмпион, – на Маркуса иногда и не такое находит. Кто, по-вашему, снабдил памятник Генри VIII на площади Игнатия одним из полезнейших бытовых изобретений современности? Столь доблестного подвига не совершали в Кембридже с тех самых пор, когда мой почтенный дядюшка, епископ Девайзский, проделал то же самое туманной ночью, переодевшись в некую миссис Блумер, которая якобы остановилась в городе проездом. Это я к чему? Выдержки и силы духа Маркусу не занимать.
Маркус посмотрел на Кэмпиона с возмущением и укоризной.
– Если ты вздумал предаваться воспоминаниям – а я искренне надеюсь, что это не так, – то поверь, дружище, я тоже могу рассказать порочащую тебя историю. И не одну.
Мистер Кэмпион удивленно вытаращил глаза, и мисс Хельд засмеялась.
– У Маркуса есть такая мания – все должно быть по справедливости, – сказала она. – Это даже не инстинкт, это страсть. Маркус, ты, пожалуйста, передай Джойс, что я страх как соскучилась и буду очень рада ее видеть. Разумеется, я не хочу совать нос в чужие дела, но если я могу как-то помочь, пусть только скажет слово – и я со всех ног помчусь выполнять.
Она говорила совершенно искренне, и мистер Кэмпион светился от удовольствия. В этом деле, насколько он уже мог судить, беседы с милыми барышнями будут большой редкостью, и ему было радостно в первое же утро оказаться в обществе такого персонажа.
Внезапно дверь в столовую распахнулась; на пороге вместо сухопарой ревматичной Харриет показалась сама Джойс Блаунт.
Завидев ее, все трое вскочили на ноги. Она была невероятно бледна и, казалось, вот-вот лишится чувств.
– Дорогая моя, что стряслось? – Энн Хельд обняла подругу за талию и усадила на стул.
Джойс перевела дух.
– Со мной все нормально, – выдавила она. – Тетя Джулия…
Маркус замер, наливая ей кофе.
– Что такое с Джулией?! – вопросил он.
– Она умерла! – воскликнула Джойс и разрыдалась.
В комнате на несколько мгновений воцарилась тишина: присутствующие пытались переварить услышанное. Энн Хельд, привыкшая мыслить рационально, сразу же сделала логичный вывод:
– Бедняжка… Столько переживаний – сердце не выдержало?
Джойс громко высморкалась и помотала головой.
– Нет! Ее, по-видимому, отравили. Миссис Фарадей послала меня за вами.
Внезапно она умолкла, и в комнате стало очень холодно. Ужасное заявление, сделанное посреди драмы, разыгравшейся вокруг убийства Эндрю Сили, произвело пусть временный, но все же ошеломительный эффект. Такого поворота не ожидали ни Кэмпион, ни Маркус.
Первый, впрочем, не был лично знаком с покойной, так что известие Джойс потрясло его лишь отчасти. Он быстро взял ситуацию в свои руки и проговорил.
– Послушайте, – мягко произнес он, – а не могли бы вы рассказать поподробней, что все-таки произошло?
Его спокойный деловой тон помог Джойс взять себя в руки. Она вытерла глаза и ответила:
– Не знаю, когда это случилось – наверное, минувшей ночью или сегодня рано утром. В семь утра Элис заглянула в спальню тети Джулии и не смогла ее разбудить. Решив, что та переутомилась, она просто тихонько закрыла дверь и ушла. К завтраку тетя не вышла, и где-то полдевятого я понесла ей поднос с едой… Открыв дверь, я сразу поняла, что ей плохо. Она так страшно дышала, и глаза у нее закатились. Я унесла еду и отправила Кристмаса-младшего – сына старика Кристмаса, нашего кучера и водителя, – за доктором Лавроком. Он пришел не сразу. Видимо, его помощница что-то напутала, и он по дороге к нам зашел навестить другого пациента. До нас он добрался около половины десятого. И почти сразу же она умерла. Мы с тетей Китти присутствовали.
Она на миг умолкла, чтобы перевести дух, и все терпеливо ждали, пока она закончит рассказ.
– Тетя Джулия не успела сказать ни слова и даже в сознание не приходила. Просто перестала дышать – и все. Самое ужасное, что миссис Каролина ни о чем не догадывалась: она обычно встает около одиннадцати, а мы до последнего думали, что все обойдется, и не хотели ее будить…
– Почему ты думаешь, что ее отравили? – вдруг спросил Маркус.
– Доктор Лаврок так сказал… Он был не слишком многословен, но я и по лицу все поняла. Ты ведь его знаешь, Маркус? Это не старик Лаврок, «почетный доктор Кембриджа», а его младший сын, бородатый такой. Он знает нашу семью с детства; теперь старик Лаврок приходит к миссис Каролине, а остальных лечит молодой Генри. Утром он только взглянул на тетю Джулию, осмотрел ее глаза и тут же велел увести плачущую тетю Китти из комнаты – она и так была на грани истерики.
