Джорджетт Хейер - Зачем убивать дворецкого? Лакомый кусочек (сборник)
– Может, представите меня этой contadina[5]?
Джоан проследила за направлением его взгляда:
– С удовольствием, но только я не знаю, кто она такая.
– Может, Китти Кросби? – предположил шейх.
– Нет. Мне кажется, Китти нарядилась цыганкой.
– Разве? Тогда, должно быть, мисс Галифакс. Хотя нет, не думаю, не похожа.
Джоан взглянула на Эмберли:
– Вот, в чем прелесть маскарада. Думаете, я не узнала свою старую подругу? Идемте, познакомлю вас.
И она подвела его к девушке в платье крестьянки.
– Позвольте представить, Мефистофель! – с улыбкой произнесла Джоан.
Глаза крестьянки блеснули в узких прорезях маски. Она слегка склонила голову и метнула кокетливый взгляд на мужчину в алом одеянии, стоявшего перед ней.
– Потанцуем? – предложил мистер Эмберли.
– С удовольствием.
Он взял ее за руку и увлек за собой на середину зала. Танцевала девушка хорошо, но особого желания поговорить с новым знакомцем не проявляла. Мистер Эмберли, ловко ведя ее в танце среди кружащихся пар, спросил:
– Простите, я так и не понял: вы мисс Галифакс или мисс Кросби?
Красные губки капризно скривились:
– Ах!
– Или не та и не другая? – не отставал Эмберли.
– Вот придет пора снять маски, тогда и увидите, Мефистофель.
– Сгораю от любопытства, – пробормотал Фрэнк.
Она пытливо всматривалась ему в лицо, он улыбался, глядя на нее сверху вниз.
– Гостей сегодня многовато, не так ли? – заметил Эмберли. – Думаете, Фонтейны знают всех, кто пришел?
– О! Ну конечно!
– В наши дни в дом может вломиться человек посторонний, даже опасный.
– В маленьких городках и деревнях это редко случается.
– Вам, разумеется, лучше знать, – вежливо согласился с ней Эмберли. Тут музыка смолкла. Фрэнк к аплодисментам не присоединился и повел свою партнершу к двери. – Позвольте мне угостить вас каким-нибудь вкусным напитком. – Он кивком указал на небольшой диванчик в алькове. – Подождете меня здесь? Я скоро.
Крестьянка слегка склонила голову набок, словно обдумывая предложение. Потом пожала плечами:
– Что ж, хорошо.
Вернувшись с двумя бокалами, он нашел девушку там, где оставил.
– Так, значит, не убежали. – Эмберли протянул ей бокал.
– А разве должна была? – холодно произнесла она.
– Я просто подумал, что вам надоест ждать. За напитками выстроилась огромная очередь. – Он уселся на диван рядом с ней. – Вы напомнили мне одну знакомую, с которой я недавно встречался, – задумчиво произнес Эмберли.
– Забавно, – заметила девушка, потягивая коктейль. – А я вас совсем не знаю. Вы ведь не здесь живете, верно?
– О нет. Я залетная птица. Здесь просто проездом. Остановился у Мэттьюзов.
– Вот как? И надолго?
– Не уеду по крайней мере до тех пор, пока не разберусь с одним интересующим меня делом.
Она склонила головку набок:
– Звучит интригующе.
Фрэнк в очередной раз окинул ее цепким взглядом.
– Видимо, вы все-таки не та девушка, о которой я подумал.
– А кто она такая?
– О, знакомство с ней не делает особой чести. Просто одна неопытная молоденькая дурочка.
Девушка заметно напряглась:
– Не могу сказать, что польщена таким сходством.
– Но разве я только что не сказал: вы не она? Впрочем, давайте сменим тему. Вы увлекаетесь стрельбой?
– Никогда в жизни не стреляла, – спокойно ответила она.
– Странно, но девять женщин из десяти ни за что не признаются, что когда-либо держали в руках огнестрельное оружие. – Он раскрыл портсигар, предложил ей закурить. – Хотя бывают исключения из правил. Буквально на днях познакомился с одной девушкой, так представьте, она носит с собой пистолет. Полностью заряженный.
Девушка взяла из портсигара сигарету; руки у нее не дрожали.
– Что ж, в наше время, пожалуй, лучше не выходить после наступления темноты без пистолета.
Эмберли приготовился чиркнуть спичкой, но помедлил.
– Вы сказали, после наступления темноты?
– Ну да, – довольно резко отреагировала она. – Разве не так?
Он поднес пламя к кончику ее сигареты.
– Именно, что так. Вы правы.
Девушка выпустила длинную струйку дыма, потом слегка повернула голову, чтобы лучше его разглядеть.
– Пытаюсь догадаться, чем вы занимаетесь. Наверное, газетчик, репортер? Так мне кажется.
Эмберли улыбнулся, сверкнув белыми зубами.
– Может, объясните, почему пришли к такому выводу?
– Вовсе не хотела вас обидеть, – мягко произнесла она. – Так вы репортер?
– Нет, милая дама. Я барристер.
Фрэнк скорее почувствовал, чем увидел: девушка нахмурилась.
– О… – протянула она. – Барристер.
– В криминальном суде, – добавил Эмберли.
Девушка резко поднялась с дивана.
– Должно быть, страшно интересное занятие. Что ж, мне пора: я ангажирована на следующий танец. Просто в восторге от вашего костюма. Он вам удивительно идет.
Мистер Эмберли пожал плечами. Проводил девушку взглядом, затем отправился на поиски кузины.
Некоторое время назад Фрэнк видел, как она поднимается по лестнице в сопровождении какого-то явно влюбленного молодого человека. У мистера Эмберли тотчас сложилось самое неблагоприятное мнение об этом юнце, и он счел, что вправе разбить эту парочку и пригласить Фелисити на танец, который она обещала ему.
Фрэнк стал пробираться между гостями, толпящимися на широких ступенях, и вошел в холл на втором этаже. Такой же просторный, как и нижний, он был обставлен мягкой мебелью и ширмами, образующими небольшие укромные уголки для отдыха. По одну сторону, у огромного окна, находилась широкая лестница, ярко освещенная разноцветными лампочками; по другую – изящно изогнутая арка позволяла пройти в широкий длинный коридор, находившийся под прямым углом к холлу. Эмберли решил, что кузина отправилась показывать молодому человеку домашнюю картинную галерею, находившуюся в задней части дома, а потому прошел через арку и двинулся по коридору, поглядывая по сторонам.
У входа в арку коридор был освещен, дальняя же его часть тонула в полумраке, точно намекая на то, что далеко не все помещения особняка отведены сегодня под праздник. Эмберли решил, что там, впереди, находятся помещения для слуг, а также задние лестницы и входы, и потому свернул вправо.
Пол был устлан толстым ковром, заглушающим звук шагов. По обеим сторонам коридора – двери, на одной из них табличка «Дамская комната»; все они расположены через довольно большие интервалы. Между ними у стен стоят изящные предметы мебели, разительно отличающиеся от тех – массивных, красного дерева, – что совершенно погубили гостиную внизу. Очевидно, покойный мистер Фонтейн предпочитал громоздкую и солидную, по его мнению, меблировку более изящным изделиям. Да и его наследник, похоже, не собирался менять викторианские стулья, столы и застекленные шкафы на эти изгнанные в ссылку произведения искусства.
