Элизабет Джордж - Прах к праху
— Никто не знал, что Флеминг поедет в Кент вечером в прошлую среду. Вы знали об этом, мисс Уайтлоу?
— Поскольку я и Флеминга не знала, меня это интересовало меньше всего.
— Вашей матери он сказал, что летит в Грецию. Товарищам по команде сообщил то же самое. Сыну он сказал, что ему нужно уладить кое-какие крикетные дела. Но что собирается в Кент, он не сказал никому. Даже Габриэлле Пэттен, которая жила в коттедже и которую он, без сомнения, желал застать врасплох. Любопытно, не правда ли?
— Его сын знал, где он. В газетах писали.
— Нет. В газетах только написали, что Джимми признался.
—Это логический вывод. Если он признался в убийстве Флеминга, значит, должен был знать, что он там, чтобы сделать свое дело.
— Не стыкуется, — сказал Линли. — Убийца Флеминга…
— Мальчик.
— Простите. Да. Мальчик — Джимми, убийца — знал, что в коттедже кто-то есть. И этот кто-то действительно был предполагаемой жертвой. Но по соображениям убийцы…
— По соображениям Джимми.
— … этот кто-то в коттедже вовсе не был Флемингом. Это была Габриэлла Пэттен.
Оливия раздавила сигарету о жестянку. Посмотрела на Фарадея, он дал ей другую сигарету. Оливия закурила и затянулась.
— Как вы до этого додумались? — наконец спросила она.
— Потому что никто не знал, что Флеминг едет в Кент. А убийца Флеминга…
— Мальчик, — оборвала его Ливия. — Почему вы все повторяете «убийца Флеминга», когда знаете, что это мальчик?
— Извините. Сила привычки. Скатываюсь на полицейскую терминологию.
— Вы же сказали, что вы не на службе.
— Так и есть. Прошу извинить мои оговорки. Убийца Флеминга — Джимми — любил его, но имел все основания ненавидеть Габриэллу Пэттен. Она оказывала разрушительное действие. Флеминг ее любил, но в его чувства их роман вносил сумятицу, которую он был не в состоянии скрыть. Кроме того, роман грозил Флемингу огромными изменениями в жизни. Если бы он и в самом деле на ней женился, жизнь его переменилась бы самым коренным образом.
— В частности, он никогда не вернулся бы домой. — Оливию как будто успокоил такой вывод. — Чего как раз хотел этот мальчик, не так ли? Разве он не хотел, чтобы отец вернулся домой?
— Да, — ответил Линли, — не побоюсь предположить, что за нашим преступлением стоял этот мотив. Удержать Флеминга от женитьбы на Габриэлле Пэттен. Однако, какая ирония судьбы, если вдуматься в ситуацию.
Оливия не спросила, в какую ситуацию следует вдуматься, лишь затянулась, сквозь дым разглядывая Линли.
Он продолжал:
— Никто не погиб бы, если б у Флеминга было поменьше мужской гордости.
Оливия невольно нахмурилась.
—Причиной преступления, в первую очередь, стала его гордость, — пояснил Линли. — Не будь Флеминг таким гордым, расскажи он, что едет в Кент разорвать отношения с миссис Пэттен, потому что узнал, что является лишь одним в длинной череде ее любовников, его убийце… простите, я опять забылся, Джимми, мальчику не понадобилось бы уничтожать эту женщину. Не произошло бы ошибки в отношении человека, оставшегося в ту ночь в коттедже. Флеминг остался бы жив. А убий… А Джимми не пришлось бы остаток жизни мучиться из-за того, что он убил — по ошибке — человека, которого так сильно любил.
Заглянув в жестянку, Оливия затушила сигарету, поставила банку на пол и сложила руки на коленях.
—Да, — сказала она. — Говорят же, что мы всегда причиняем боль тем, кого любим. Жизнь — дерьмо, инспектор. Просто мальчик убедился в этом раньше, чем следовало.
—Да. Он узнает также, что такое клеймо отцеубийцы, как выдвигают обвинение, берут отпечатки пальцев, фотографируют, познакомится с судом по уголовным делам. А потом…
— Ему нужно было сначала подумать.
— Но он этого не сделал, Потому что он… убийца, Джимми, мальчик… думал, что совершил преступление идеальным образом. И он почти прав.
Она смотрела настороженно. Линли казалось, что даже дыхание ее изменилось.
— Да, — сказал он, — все испортила одна-единственная деталь.
Оливия взялась за ходунки. Собралась подняться, но Линли видел, что выбраться из глубокого кресла одной ей будет не под силу.
— Крис, — произнесла она.
Он не шелохнулся. Она дернула головой в его сторону.
— Крис, дай руку.
Фарадей посмотрел на Линли и задал вопрос, которого избегала Оливия:
— Какая деталь все испортила?
— Крис! Черт бы тебя побрал…
— Какая деталь? — повторил он.
— Телефонный звонок, сделанный Габриэллой Пэттен.
— А что в нем такого? — спросил Фарадей.
— Крис! Помоги мне. Давай.
— На него ответили, честь по чести, — сказал Линли, — Только вот человек, который, предположительно, отвечал, даже не знает, что такой звонок был. Это показалось мне любопытным, когда…
— О, ну конечно, — фыркнула Оливия. — Вы помните все звонки, на которые отвечали?
— … когда я сопоставил время, в которое звонили, и содержание сообщения. После полуночи. Оскорбительное.
— Может, не было никакого звонка, — заявила Оливия. — Об этом вы не думали? Может, она солгала, что звонила.
—Нет, — сказал Линли. — У Габриэллы Пэттен не было причин лгать. Особенно когда ложь обеспечивает алиби убийце Флеминга. — Он наклонился к Оливии, упершись в колени локтями. — Я здесь не как полицейский, мисс Уайтлоу. Я пришел как человек, которому хотелось бы, чтобы свершилось правосудие.
— Оно и свершается. Убийца признался. Что вам еще нужно?
— Настоящий убийца. Убийца, которого можете назвать вы.
— Чушь. — Но на Линли она не смотрела.
— Вы читали газеты. Джимми признался. Его арестовали, против него выдвинули обвинение. Его будут судить. Но он не убивал своего отца, и я думаю, вы это знаете.
Оливия потянулась за жестянкой, ее намерения были очевидны, но Фарадей не стал ей помогать.
— Вам не кажется, мисс Уайтлоу, что мальчик достаточно настрадался?
— Если он этого не делал, отпустите его.
— Не выйдет. В тот момент, когда он сказал, что убил своего отца, его будущее оказалось предопределенным. Далее — суд, потом тюрьма. Оправдаться он сможет, только если будет пойман настоящий убийца.
— Это ваша работа, а не моя.
— Эта общая работа. Это часть цены, которую мы платим, если хотим жить среди людей в организованном обществе.
— Да, в самом деле? — Оливия оттолкнула банку. Опираясь на ходунки, с трудом стала подниматься, ее лоб покрылся бусинками испарины.
— Ливи. — Фарадей уже стоял рядом, но она отпрянула от него.
— Нет. Ничего.
Когда она выпрямилась, ноги у нее тряслись так сильно, что Линли подумал, ей не простоять и минуты. Она сказала:
— Посмотрите на меня. Посмотрите… на… меня. Вы знаете, чего вы просите?
