Джорджетт Хейер - Так убивать нечестно! Рождественский кинжал (сборник)
– Где он живет?
– В деревне, милях в двадцати к северу.
– Похоже, придется еще раз поболтать с Его Величеством Всезнайкой.
Сержант понял, что он имеет в виду дворецкого, и отправился искать Старри. Но когда тот явился, ничего нового они не услышали. К сожалению, в доме нет никаких лестниц, сообщил дворецкий. В его голосе звучало, впрочем, не столько сожаление, сколько необъяснимое презрение к этому полезному предмету.
Инспектор знал, что слуга старается поставить его на место, но его это не волновало. Он лишь подумал, что Старри был бы незаменим на сцене в роли дворецкого и зря зарывает в землю свой талант.
– Я не говорил про лестницу в доме, – уточнил он. – Но у вас есть сад, и по логике вещей – а в логике я силен, можете мне поверить – к нему должна прилагаться лестница.
– Вероятно, вы имеете в виду лестницу мистера Гэллоуэя, – снизошел до ответа Старри.
– Вероятно, – согласился инспектор. – Кто такой мистер Гэллоуэй?
– Мистер Гэллоуэй, инспектор, наш старший садовник, весьма уважаемый человек. Кроме того, у покойного мистера Джерарда работали два младших садовника и мальчик, их помощник, но они, полагаю, к делу не относятся.
По тону Старри было ясно, что старший садовник – почтенное лицо, с которым следует считаться, однако инспектора мало заботили тонкости субординации среди домашней прислуги, поэтому он бесцеремонно спросил:
– Ну и где этот Гэллоуэй держит лестницу?
– Мистер Гэллоуэй хранит свой инвентарь под замком. Он шотландец, – добавил дворецкий.
– А где он держит ключ?
– Боюсь, я не смогу ответить вам на этот вопрос, – отчеканил Старри.
– Ну а если его нет на месте и кому-нибудь понадобятся садовые ножницы, что тогда?
– Именно этого и старается избежать мистер Гэллоуэй. Он очень дорожит своим инструментом, а джентльмены часто обращаются с ним небрежно.
Инспектор мрачно уставился на дворецкого.
– Вы когда-нибудь читали басню о быке и лягушке? – поинтересовался он.
– Нет.
– Тогда почитайте, – посоветовал Хемингуэй.
Дворецкий поклонился.
– Непременно, как только выдастся свободная минутка, – пообещал он и с достоинством удалился, продемонстрировав, как пришлось признать инспектору, образцовую выдержку.
– Извини, парень. – Хемингуэй повернулся к сержанту. – Похоже, тебе придется найти садовника и раздобыть ключ от конюшни. Но сначала я сам посмотрю, что там и как.
Они вместе вышли из дома и зашагали по тающему снегу на конюшенный двор. С левой стороны к нему был пристроен современный гараж с расположенной над ним квартиркой для шофера, а с правой стояло обшарпанное здание с наглухо забитыми дверями и маленькими окошками, затянутыми изнутри паутиной и пылью. Заглянув в одно из них, можно было разглядеть старую упряжную, а через другое инспектор увидел уголок самой конюшни: там на полу, приваленная к стене, лежала садовая лестница, достаточно длинная, чтобы по ней можно было забраться на второй этаж дома.
Инспектор сначала пошарил рукой под дверным порогом, потом поискал углубление в стене и даже заглянул в пару старых ящиков и стеклянную теплицу, но ключа нигде не обнаружилось. Тогда он сосредоточил свое внимание на окне конюшни. Это было маленькое подъемное окошко, которое ничего не стоило взломать с помощью ножа. Но увы, даже оптимист не стал бы настаивать на данной версии. С первого взгляда было ясно, что окно давно никто не открывал. Даже если не считать толстого слоя пыли, с внутренней стороны на нем имелось еще более наглядное свидетельство: сплошные заросли столетней паутины.
– А потом выяснится, что садовник со среды не выпускал из рук ключа, – пробормотал Хемингуэй. – Веселенькое дельце, что и говорить.
Сержант отозвался, пряча улыбку:
– Я думал, вы любите трудные дела, сэр.
– Разумеется. Но в нем должна быть хоть какая-то зацепка! А тут, стоит мне ухватиться за какую-нибудь ниточку, как она тут же рвется и тает в воздухе, как мираж. Могу поспорить, что преступник не возился с дверным ключом; если в спальне обнаружат тайный ход, я съем свою шляпу; а теперь выясняется, что и окно тоже никто не трогал. Или это какое-то колдовство, или я разучился выполнять свою работу.
– Дело дрянь, – согласился сержант. – Номер с дымоходом, видимо, тоже не проходит?
Инспектор поморщился.
– А как насчет крыши? – вспомнил сержант. – Над спальней есть чердак и слуховые окна. Например, преступник мог вылезти в одно из них на стену, а затем спуститься к окну мистера Джерарда.
– Нет, – раздраженно возразил инспектор. – Я все тщательно осмотрел, и это лишний раз подтверждает мои слова. Более дурацкой версии я еще не слышал. Лучше отправляйся в деревню и поговори с садовником, но сначала подбрось меня до участка.
– Хорошо, сэр. Хотя мне кажется, что ключ все время находился у него.
– Если это не так, я сойду с ума от счастья, – буркнул Хемингуэй.
На обратном пути в участок они подавленно молчали. У подъезда Хемингуэй вылез из автомобиля и вошел в здание. Там он обнаружил инспектора Колуолла, который пил круто заваренный чай, и благодарно принял от него чашечку крепкого напитка.
– Как продвигается расследование? – спросил Колуолл.
– Никак, – честно ответил Хемингуэй. – Просто какой-то лабиринт. Куда ни пойди, всегда возвращаешься на то же место. Такое впечатление, что я пытаюсь поймать Гудини. Для этого виртуоза наручники и запертые камеры – сущие пустяки.
– Я очень рад, что свалил на вас это дело, – признался Колуолл. – Тем более что детективная работа – не мой конек.
– Когда все это закончится, мне придется сказать то же самое про себя, – вздохнул инспектор, прихлебывая чай. – У меня четверо подозреваемых, три возможности, куча веских мотивов и ни одного алиби, а я как проклятый топчусь на одном месте.
– Четверо подозреваемых? – повторил Колуолл.
– Молодой Стивен, его сестра, Моттисфонт и Ройдон.
– А та хорошенькая блондинка? Полагаете, она тут ни при чем?
– Я включил ее в общий список, но, по-моему, напрасно.
– Кто еще в списке?
– Камердинер.
Колуолл удивился:
– Старри? Почему вы думаете, что он может быть замешан?
– Из чистого предубеждения, – усмехнулся Хемингуэй. – Сегодня он косо на меня посмотрел, и я решил, что если дело не выгорит, повешу убийство на него.
Инспектор рассмеялся.
– Ну вы остряк! Что касается меня, я ставлю на молодого Джерарда. Характер у него отвратительный.
– Плюс самый основательный мотив, – кивнул Хемингуэй. – Впрочем, для убийства порой хватает пустяка. Подобное случается сплошь и рядом. Например, Ройдону не хватило пары тысяч на постановку пьесы.
