Гор Видал - Бокс Э. Смерть — штука тонкая. Фиш Р. Л. Афера Хавьера. Макгиверн У. Экстренный выпуск
— Побереги свои угрозы для других, — Даган явно взял себя в руки. — Я не собираюсь пустить коту под хвост тридцать пять лет службы. Ты можешь говорить громко и дерзко, Террел, потому что ты аутсайдер. А я нет.
— Но скоро тоже там окажетесь, — сказал Террел, — потому что они готовятся дать вам пинка в толстую задницу. Но если вы найдете девушку, появится шанс.
— Что ты имеешь в виду? Что у нее есть для меня?
Террел даже удивился, как резко в голосе Дагана прозвучал внезапный интерес. И вдруг он понял, что с самого начала всей истории его кто-то все время опережал на шаг. Пэдди Колан, Конни… Он воевал с тенями в темноте.
— Не понимаю, — повторил Даган. — Как, ты сказал, ее зовут?
— Забыл. Смит — или как-то вроде этого.
— К чему эта игра? Я задал тебе вопрос. Как зовут девушку? Что у нее на Тикнора и Селлерса?
— Ничего. Мне все приснилось.
— Мне показалось, ты не спишь.
— Этой шутке я научился в колледже. Не принимай близко к сердцу.
Несмотря на протестующий вопль Дагана, Террел положил трубку и взял шляпу и пальто. Даган ему не поможет. Никто не поможет.
Она мешала, и ловким парням от нее ничего не нужно. Подушка на лицо, пальчики на горло — вот самое лучшее. Но все еще был шанс, Террел знал это. У него достаточно материала для публикации. Достаточно, чтобы осадить Селлерса.
17
Когда Террел добрался до квартиры Карша, уже стемнело.
Народ вернулся с матча, и вечеринка в гостиной была в разгаре.
— Где мистер Карш? — спросил Террел горничную, снимая шляпу и пальто.
— Говорит по междугородной линии в спальне, мистер Террел. Принести вам выпить или перекусить?
— Нет, спасибо. Я сам все найду.
Филип Карш и полдюжины считавшихся его друзьями сгруппировались возле огромного проигрывателя: молодые люди в темных фланелевых костюмах и белых туфлях а-ля-денди, хорошенькие девушки в твидовых и кашемировых костюмах. Им было весело, — думал Террел, — как персонажам Френсиса Скотта Фицжеральда или рекламных страниц в журналах, живущим в элегантным запахах дезодорантов. Холодный воздух разрумянил их щеки, глаза их сияли здоровьем и возбуждением — или точнее, убежденностью в своей безоблачной судьбе.
В противоположном конце комнаты подруга Карша и кучка избранных друзей и подхалимов сгрудились перед богатым баром. Перед каждым стояла выпивка. Террел подошел туда.
Дженни была несчастна, он видел; она хмурилась и щурилась, косясь на группу молодежи у проигрывателя.
— Привет, Сэм, — с отсутствующим видом бросила она. — Последнее время мы редко тебя видим…
— Я — человек рабочий, — хмыкнул он, глянув на часы. — Как игра?
Инженер по фамилии Петерман, услышав его вопрос, хлопнул себя по лбу.
— Он спрашивает, как игра, — простонал он, уставившись в потолок. — Мы болеем за Дартмут, а он спрашивает, как игра!
— Дартмут проиграл, я полагаю, — ухмыльнулся Террел.
— Ты угадал. Мы выбросили дикие деньги за билеты, потому что Майк не побеспокоился заранее нас предупредить — послал меня в последний момент, как будто за билетами в местный кинотеатр!
К Террелу повернулся пресс-агент, и Петерман вновь отвернулся к бару, продолжая ворчать про дорогие билеты, потерянные деньги и жалкую игру Дартмута. Приятельница Дженни, нервное создание, блондинка с жирными прядями, встала между ними рядом с Террелом и бросила:
— Позор, правда? Принимать их здесь, уделять им внимание…
Она смотрела на юнцов с добродетельным негодованием.
— А в чем дело?
— Дженни слишком терпелива. А я не выношу мерзости. И никогда не выносила. Такая обстановка вызывает у меня мигрень.
Террел воспринимал все сквозь призму своих переживаний и беспокойства, не отпускающих его сознание и чувства. А Дженни все не унималась. Карш негодяй: ее отец и мать были в городе, Карш обещал их свозить на места боев Гражданской войны. Но оказалось, он пообещал (за несколько недель, что Дженни неохотно признала) взять сына на игру Дартмута. Поэтому произошел большой скандал, закончившийся очевидным решением Карша, и родители Дженни остались сидеть в своем номере.
— Мама с папой приняли это нормально, а что им оставалось, — сказала Дженни.
— Они очень милые, — сказала подруга, недоброжелательно косясь на молодежь. — Чудесные люди. Знают, что хорошо, что плохо.
— И все, что они хотели, — хмыкнул Террел, — была поездка по полям сражений. А они не хотели, чтобы Майк в негритянском гриме спел спиричуэле? Или разыграл штыковую атаку?
Дженни посмотрела на него и спокойно бросила:
— Прекрати, Сэм.
— Все всегда беспокоятся о Майке, — сказал Террел. — И вечно отнимают у него чеки, думая о его собственной пользе.
— Я его ценю, — сказала Дженни жестким, с трудом сдерживаемым голосом.
— Так ценишь, что от этого у него обостряется язва.
Подруга Дженни оскорбилась:
— Ну, я думала, что разговариваю с джентльменом.
— Вы чувствовали бы себя уверенней, раздевая джентльмена. Оставьте Майка в покое. Дайте ему возможность порадоваться встрече со своим мальчиком.
— Что с тобой? Раздражен, потому что не с кем разделить проблемы?
— Вот именно. И хочу дополнительных льгот.
— Почему бы тебе не заняться собственными делами? — сказала Дженни.
— Почему ты не пишешь? У тебя талант на избитые фразы!
— Ты — язвительный сукин сын.
— Замолчи!
Террел бросил это так резко, что кровь отхлынула от щек Дженни. Он взглянул на часы, и его охватила горькая, бессильная злоба.
— Сэм, в чем дело? — забеспокоилась Дженни.
— Извини, забудь.
Шел седьмой час. Конни ушла в десять утра. Целых восемь часов. За это время могло случиться что угодно — с ней могли сделать все, что угодно.
Открылась дверь спальни, и вышел Карш, качая головой из стороны в сторону. Делал он это по-шутовски, преувеличенно весело, но напряженно: Террел догадался, что Карш изрядно набрался и неуклюже пытался разрядить обстановку в комнате.
На нем был серый фланелевый костюм превосходного кроя с вымпелом Дартмута в петлице, он был прекрасно ухожен, и все в нем было в высшей степени элегантно. Улыбаясь, он старался сосредоточить внимание на себе, зажигая неловко разделившиеся группы яркостью своей натуры.
— Ради Бога, давайте выпьем! — бросил он. — А потом давайте петь студенческие песни. Но старые! Не эту современную американскую муру. Кто-нибудь знает слова?
Террел пересек притихшую комнату и взял Карша под локоть.
— Майк, послушай меня, пожалуйста.
