Найо Марш - Смерть в белом галстуке. Рука в перчатке (сборник)
– Да-да, и я о том же! – воскликнул Фокс. – Конечно, это очень глупо. – Он удовлетворенно кивнул. – Кстати, где он сейчас? Не то чтобы это было важно, но…
Аллейн посмотрел на часы:
– Думаю, Бантлинг мчится по шоссе в Лондон вместе с мисс Мэйтленд-Майн. О Господи! – вдруг воскликнул он.
– Что такое, мистер Аллейн?
– Сдается мне, они едут в гости к Трой, чтобы та посмотрела картины Бантлинга. Сегодня вечером. Николя спрашивала меня: не буду ли я против? Это было еще до начала следствия. Не сомневаюсь, что она ухватилась за эту мысль.
Тут он был абсолютно прав.
IV
– Конечно, это не «скорпион», – заметил Эндрю, переключая скорость, – но бегает довольно резво, изо всех лошадиных сил. У меня такое чувство, Николя, что мы уже сто раз ездили здесь вместе. Скажите, вас когда-нибудь называли «Ники»?
– Бывало.
– Я не люблю сокращений, но почему бы и нет. Все лучше, чем «Коля», – звучит как-то прозаично.
– Меня никогда не называли Коля.
– Тем более.
Николя посмотрела на него, чувствуя, как ее захлестывает волна необъяснимой радости. Интересно, почему его профиль приводил ее в такой восторг? Может быть, из-за линии подбородка, о которой так любят писать в дамских романах? Или благодаря форме его рта, к которому больше всего, пожалуй, подходил эпитет «благородный»? Она сама не понимала, в чем тут дело.
– Что случилось? – спросил Эндрю.
– Ничего. А что?
– Вы на меня смотрите, – заметил он, не сводя глаз с дороги.
– Простите.
– Не за что, милая Николя.
– Не надо торопиться.
– Я и не тороплюсь. Предел этой машины – пятьдесят миль в час. О, прощу прощения. Я понимаю, о чем вы говорите. Хорошо, не буду. Смею лишь заметить, что мои намерения не сводятся к тому, чтобы очертя голову броситься в любовную авантюру. Отнюдь нет.
– Я знаю.
– Можно спросить: что вы думаете о моей родне? Только без цензуры. Это не праздный вопрос.
– Мне нравится ваша мама.
– Мне тоже, хотя должен заметить, что у нее прескверная репутация, о чем вы, конечно, и так хорошо знаете. Большая часть этих россказней – правда. Она действительно скандальная женщина.
– Но добрая. Я очень ценю доброту.
– Пожалуй. Если только не ввязывается с кем-то в драку. У нее очень щедрое сердце, и с ней можно говорить о чем угодно. Может быть, от иных ее словечек у вас поползут глаза на лоб, но это всегда будет умно и интересно. Я ее обожаю.
– А вы похожи на нее?
– Думаю, да, хотя я не настолько эксцентричен. Мне больше нравится уединение, и почти все свободное время я занимаюсь рисованием, что изолирует меня от общества. Знаю, что по мне этого не скажешь, но я серьезный художник.
– Не сомневаюсь. Вы как, очень современны? Интеллект, брызги красок и острые углы?
– Совсем нет. Сами увидите.
– Кстати, Сид сказал, что Трой будет рада, если мы заглянем в гости. Чтобы показать ваши работы.
– Сид?
– Супер-Интендант-Детектив Аллейн, СИД. Мои детские фантазии.
– Ну, если он не против, то я тоже. Хотя, по правде говоря, я не уверен, что решусь ей что-то показать. А вдруг она найдет мои картины скучными и пресными?
– Тогда она так и скажет.
– Этого я и боюсь. Кажется, у нее есть ученики? Дерзкие новаторы и мастера, у которых гениальность так и капает с бороды?
– Есть. Хотите, чтобы она и вас взяла?
– В ученики? Избави Боже.
– Простите за бестактный вопрос, но, наверно, теперь вы сможете получить галерею Грэнтема?
– Я сам хотел об этом сказать. Да, думаю, что смогу. Вряд ли Пи Пи станет очень уж возражать. Я говорил с ним вчера утром.
Николя вспомнила, как мистер Пириод отозвался о планах Эндрю. Она спросила: действительно ли он так уверен, что все будет в порядке?
– Не то чтобы уверен. Пи Пи много говорил про всякие традиции и тому подобное, но, мне кажется, его можно уговорить. Он не то что Хэл. Тот сразу встал на дыбы, потому что я решил уйти из гвардии, и вообще у него был жуткий характер. Бедняга Хэл… Все равно мне жаль, что мы так скверно расстались. Учитывая, что произошло потом, он был не так уж плох, – задумчиво добавил Эндрю. – Лучше, чем Бимбо, во всяком случае. Кстати, что вы думаете о Бимбо?
– Ну…
– Выкладывайте. Только честно.
– Да что о нем думать. Просто неприятный и скользкий тип.
– Не представляю, как маме могло прийти в голову выйти за него замуж. Хотя нет, представляю. – Пальцы Эндрю крепче сжали рулевое колесо. – Но лучше не будем об этом говорить.
Некоторое время он вел машину молча, предоставив Николя разбираться в своих сумбурных чувствах.
– Эндрю, – пробормотала она наконец, и когда тот ответил: «Да, милая?» – очень мягким и джентльменским тоном, сразу почувствовала себя обезоруженной. – Вот что… Вы когда-нибудь думали… Я знаю, это звучит дико… Но вы…
– Да, конечно, – перебил ее Эндрю. – Я понимаю, о чем вы. Думал ли я, что смерть Хэла для меня выгодна и что ваш Сид наверняка об этом знает? Думал, разумеется. Как ни странно, меня сие мало беспокоит. И вообще, мне не нравится, что я вываливаю все это на вас. Сижу тут, болтаю про свои дела и выгляжу несносным эгоистом. Я, наверно, вам страшно надоел?
– Нет, – честно ответила Николя. – Ничего подобного. Вы говорите о самом себе, и это вполне естественно.
– Бог мой! – простонал Эндрю. – Вы меня заставляете краснеть.
– Вообще-то я стала относиться к вам немного по-другому.
– По-другому? В каком смысле?
– Нет, – покачала головой Николя, – не будем спешить. Мы только вчера познакомились. У нас и так все бурлит и кипит, как в школьном опыте на химии. Лучше оставим этот разговор.
– Как скажете, – ответил он уныло. – Я вообще-то хотел предложить вам вместе пообедать. Или это тоже слишком «бурно»?
– Наверно, да, но я не против. У меня есть причина.
– Какая еще причина?
– Я уже говорила раньше. Вечером я собираюсь в гости к Трой, и мы могли бы пойти вместе и показать ваши работы. Сид сказал, что Трой будет рада.
Эндрю помолчал и вдруг расхохотался.
– Нет, ну надо же! – воскликнул он. – Меня, человека, подозреваемого в убийстве… нет-нет, не спорьте, так оно и есть… меня приглашают в гости к жене главного следователя. Разве это не странно?
– Почему же?
– Но он ведь тоже будет там? Хотя вряд ли. Он проведет весь вечер на Грин-лейн, распластавшись по земле и разглядывая в лупу отпечатки моих ботинок.
– Значит, договорились?
– Договорились.
– Когда мы сможем забрать ваши картины? Я живу недалеко от Аллейнов. Может, перекусим заодно у меня дома?
– Вместе с двумя вашими соседками?
– У меня нет соседок.
– Тогда с удовольствием.
Николя жила в однокомнатной квартире на Бромптон-роуд. Помещение было просторным, светлым и весьма аскетичным. Стены – белые, шторы и стулья – желтые. Возле северного окна стоял письменный стол, на котором красовались желтые тюльпаны. Над камином висела одна-единственная картина.
