Джон Гришэм - Шантаж
— Не может этого быть! — решительно возразил Бич. — Насколько я понимаю, это закрытое учреждение с заборами, воротами, контрольно-пропускным пунктом и так далее. Значит, должна быть и охрана, разве нет? А что, если на Рикки нападет какой-нибудь сексуальный маньяк в душевой или в его палате? Ведь может же он стать невинной жертвой сексуального домогательства со стороны себе подобных?
— Нет, это не должно напоминать сексуальное домогательство, — задумчиво произнес Ярбер. — Иначе Кертис непременно заподозрит неладное. Нет, он должен думать, что Рикки подхватил какую-то заразу или что-нибудь в этом роде.
В течение нескольких минут они увлеченно спорили относительно дальнейшего развития событий и в конце концов придумали трогательную историю о несчастной судьбе бедного Рикки. Некоторое время назад они достали фотографию весьма симпатичного парня, которому еще не скоро предстояло выйти на свободу, размножили ее и разослали по разным адресам Северной Америки. На фотографии был изображен весело улыбающийся выпускник колледжа в военно-морской форме, с дипломом о высшем образовании в руках. Это действительно был красивый и в высшей степени обаятельный парень, который не мог оставить равнодушным ни единого поклонника однополой любви.
После непродолжительного совещания собратья решили, что в течение нескольких дней судья Бич разработает новую легенду Рикки и напишет очередное письмо Кертису. Кроме того, Рикки, роль которого с таким упоением играл судья Бич, должен был сочинить новую фантастическую историю о бедном красивом парне, который попал за решетку и ищет любвеобильного друга на свободе. Вскоре было решено, что к этому весьма доходному делу должен подключиться и судья Ярбер, которому суждено было сыграть роль смазливого юноши Перси, изнывающего в реабилитационном наркологическом центре от тоски по мужской ласке. Ярберу предстояло изготовить и забросить на волю не менее восьми крючков с наживками для стареющих сладострастных мужчин, готовых раскошелиться ради удовлетворения своей похоти.
Что же до судьи Спайсера, то он был координатором всех этих махинаций, так как ничего путного написать не мог. Он должен был помогать в составлении легенд, придавать им вид непосредственной и душещипательной истории, поддерживать связь с адвокатом, который постоянно доставлял им письма из внешнего мира, и, что самое главное, переводить полученные от любвеобильных богатых клиентов деньги на тайный счет в местном банке. Когда все основные вопросы были решены, Спайсер взял со стола очередное письмо и торжественно объявил:
— Ваша честь, наконец-то мы получили весточку от Квинса.
Бич и Ярбер уставились на конверт, не скрывая удивления. Квинс был довольно богатым банкиром из небольшого городка в штате Айова, что стало им известно из предыдущих шести писем, адресованных Рикки. Как и всех остальных, собратья отыскали его фамилию в журнале для гомосексуалистов, который хранился в потайном месте библиотеки. Он был их вторым по счету клиентом, а от первого пришлось отказаться, так как он показался им подозрительным и постоянно исчезал из поля зрения. В журнале была помещена фотография Квинса, где он был изображен обнаженным по пояс на берегу какого-то озера вместе с членами своей семьи. Фотография была настолько некачественной, что невозможно было определить достоинства этого человека. Он был высоким мужчиной примерно пятидесяти лет, худощавым, с редеющими седоватыми волосами и совершенно неясными чертами лица. Собратья пришли к выводу, что он снялся так специально, чтобы никто не смог вычислить его по этой фотографии.
— Не желаешь ли ты, Рикки, ознакомиться с этим посланием? — шутливо предложил Спайсер и протянул конверт Бичу.
Тот нехотя взял его и долго рассматривал. Обратного адреса не было. Сам текст был отпечатан на машинке и производил неплохое впечатление.
— Ты уже читал его? — почему-то спросил Бич, подозрительно зыркнув на Спайсера.
— Нет, не имею привычки читать чужие письма, — отшутился тот.
Бич медленно развернул сложенное вдвое письмо, отпечатанное старомодными литерами на старой машинке. Затем он собрался с силами, прокашлялся и приступил к делу:
— «Дорогой Рикки, дело сделано. Не могу поверить, но все-таки мне это удалось. Конечно, пришлось звонить из телефона-автомата, а денежный перевод я оформил так, что теперь никто не догадается, откуда он пришел. Но зато я абсолютно уверен, что не оставил никаких следов. Так, компания, в которую ты предложил сходить в Нью-Йорке, оказалась на редкость респектабельной, честной и весьма полезной. Должен признаться тебе, Рикки, я чуть не умер от страха. Мне никогда в жизни не приходилось заказывать билет на морской круиз с гомосексуалистами. К счастью, все обошлось. Рикки, это будет просто замечательно! Я вне себя от счастья и с нетерпением жду, когда мы встретимся с тобой в уютной каюте со всеми удобствами. Конечно, это стоило мне тысячу долларов за ночь, но что такое деньги по сравнению с тем блаженством, которое мы с тобой получим. С нетерпением жду встречи с тобой».
Бич замолчал и посмотрел на присутствующих поверх очков, словно ожидая от них какой-то реакции. Те молча смотрели на него и хитро ухмылялись.
— «Мы отправимся в плавание десятого марта, — продолжил читать Бич, — и в связи с этим у меня появилась совершенно замечательная идея. Я приеду в Майами девятого, поэтому у нас практически не будет времени, чтобы познакомиться друг с другом. Так вот, я предлагаю встретиться прямо на борту судна, в нашей с тобой каюте. Я приеду первым, зарегистрируюсь, закажу шампанское со льдом и буду ждать тебя. Разве это не романтично, Рикки? Все три дня мы будем принадлежать друг другу и ни за что на свете не покинем каюту без особой надобности».
Бич снова сделал паузу, посмотрел на друзей и злорадно улыбнулся, сокрушенно покачивая головой.
— «Я так взволнован предстоящей встречей, — прочел он через некоторое время, — и нашим маленьким путешествием, что в конце концов решил открыть тебе свое настоящее имя. Должен сказать, ты сам подтолкнул меня к этому. И хотя мы с тобой никогда прежде не встречались, я все равно тебе благодарен за добрые и многообещающие письма. Пожалуйста, ответь мне как можно скорее и подтверди свое желание провести со мной несколько дней на теплоходе. Береги себя, мой мальчик. С любовью, Квинс».
— Меня сейчас стошнит, — сказал Спайсер, но ему почему-то никто не поверил. Да и работы было слишком много, чтобы позволить себе такую слабость.
— Ну что, может, кинем его? — предложил Бич, и все тут же согласились с ним.
