Марджори Аллингхэм - Смерть в Галерее
— Вовсе нет, — быстро сказала она, и он, засмеявшись, обнял ее за плечи. В его заботливом жесте не было ничего оскорбительного. Жест был таким же дружеским и беззаботным, как и его голос.
— Ты, наверное, думаешь, что я полный балбес, — сказал он. — Ты самый чистый человечек в мире, и такой доверчивый. Ну почему я не такой? Давайте я вам все расскажу по порядку, юная леди. Страшно подумать, какой я опытный и искушенный человек. Все это мне напоминает — наверное, ты тоже это помнишь — акт милосердия юной герлскаут с бутылочкой йода, обработавшей рану на моей руке несколько дней назад.
Фрэнсис посмотрела на него, и глаза ее сверкнули. Конечно, она помнила об этом случае. Как-то утром на днях он зашел обсудить объявления об их помолвке. Фрэнсис тогда очень позабавило его плохо скрытое смущение. Пока они разговаривали, она заметила большую свежую царапину на его руке и настояла на антисептике. Она вспомнила, как они стояли в столовой, как она смазывала рану йодом и рассказывала, что Роберт ушел в клуб. Это было, наверное, в то первое утро после смерти Роберта.
— Да, — сказала она осторожно. — А что?
Он протянул руку ладонью вниз, чтобы она посмотрела.
— Полное выздоровление, — сказал он. — Не осталось и следа. Ты что-нибудь слышала о Кориолане?
— О ком?
— О Кориолане. Злобный римский аристократ, помешавшийся на том, что показывал всем и каждому свои раны. И я такой же. Неужели я тебя не предупредил? Ладно, давай навсегда забудем об этом маленьком происшествии.
Он крепче прижал ее к себе, она смотрела на него, и тайный смысл его просьбы растворился в волне дрожи, охватившей ее, задержавшей дыхание и краской залившей лицо. Фрэнсис смотрела на него, а его лицо было так близко, что она видела только его губы. Она видела их так близко, совсем рядом, и они дрожали, как у обиженного ребенка, а затем он резко разжал руки и, легонько оттолкнув ее, выпрямился и улыбнулся.
— Ты так прекрасна, — сказал он. — Но, ради Бога, не смейся над стариком.
Слова были почти сердитыми, и она мгновенно на них отреагировала.
— Я вовсе не смеюсь, — ответ прозвучал так по-детски смешно, учитывая все серьезность происходящего. — Я не смеюсь. Но…
— Но что? Но что, прекрасные обиженные глазки?
Они стояли, глядя друг на друга. Шутливо оборонявшийся мужчина, в спокойных глазах которого играли веселые искорки, и «нападавшая» девушка, в сердце которой не проходил отчаянный страх.
К несчастью, через пару мгновений раздался стук в дверь и, так как никто из них не ответил, дверь широко распахнул встревоженный полицейский. На лестничной площадке стояла маленькая делегация. Там были и Норрис, и человек в штатском, и старший инспектор с мягким шотландским акцентом. Маленькие глазки победно смотрели из-под густых нависших бровей. Под его проницательным взглядом Фрэнсис медленно покраснела. Он без всякого выражения оглядел комнату с муслиновыми шторами, изящно задрапированным туалетным столиком и украшенной воланами кроватью, и комната показалась Фрэнсис какой-то совсем девической и мучительно беззащитной. Краешком глаза она посмотрела на Дэвида, и увидела его угрожающее и немного растерянное лицо.
— К чистому грязь не липнет, — процитировал он вполголоса и, улыбаясь, повернулся к инспектору. — Вы знакомы с мисс Фрэнсис Айвори, инспектор? — спросил он. — Фрэнсис, это мистер Бриди, старший инспектор полиции.
— Страшно рад, мисс Айвори, — сказал шотландец мягким голосом. — Мне нужно вам кое-что сказать, — сказал он и добавил, не глядя на него: — Нам лучше перейти в другое место.
В его заявлении не было ничего невежливого, он просто выполнял свой долг. Но Фрэнсис, не знакомая с простотой полицейских нравов, испытала какой-то непонятный стыд и почувствовала себя не в своей тарелке. Они все вышли на лестничную площадку, а Норрис и два младших полицейских отступили назад на лестницу. Бриди посмотрел на Дэвида.
— Я бы хотел перекинуться парой словечек с молодой леди, с глазу на глаз, — ласково сказал он.
Фрэнсис почувствовала, что жадно прислушивается, стараясь разобраться, враждебны или дружелюбны произнесенные им слова, но, к своему разочарованию, ничего, кроме вежливого интереса, в них не услышала.
Дэвид кивнул и присоединился к остальным. Он к ней не прикоснулся, а ей так хотелось, чтобы он украдкой ободряюще пожал ее руку. Фрэнсис была страшно разочарована, когда он этого не сделал.
Бриди увел ее в угол лестничной площадки.
— Пока мне не нужны ваши показания, мисс Айвори, — сказал он, по-шотландски слегка растягивая гласные, — это се-ерьезное дело. Нехорошее, грязное дело. И чем быстрее мы докопаемся до сути, тем лучше для все-ех. Я слышал, ваша сестра больна, и ее нельзя беспокоить, так сказал доктор. — Он замолчал и вопросительно посмотрел на нее.
— Моя сводная сестра, — механически поправила его Фрэнсис и пожалела об этом, потому что почувствовала, как его круглые глаза моментально впились в ее лицо.
— Ваша сводная сестра, — поправился он. — Ошибочка вышла, простите. — Она отчетливо поняла, что он сделал в уме маленькую заметку об их с Филлидой давней неприязни, как будто он написал это на бумаге, и чувство опасности в ней усилилось. — Я знаю, кто вы и все о вас, — продолжал он в мягкой материнской манере, как будто разговаривал с ребенком. — И не-емного попозже я задам вам парочку вопросов, а сейчас, может быть, навестим вашу бабушку?
— Габриель? — она посмотрела на большую кожаную дверь напротив.
Он кивнул.
— Я слы-ышал, что она милая старая леди, и я подумал, что, может быть, будет лучше, если вы пойдете со мной, — сказал он. — Я отниму у нее всего минутку.
— Я зайду посмотрю, — сказала она и заколебалась. — Инспектор Бриди, что именно случилось? Роберта убили?
Он посмотрел на нее сверху вниз, и его лицо с правильными чертами выразило легкое неодобрение.
— Это очень неприятное сло-ово, мисс Айвори. Ваш зять действительно был убит. Вот я и пытаюсь выяснить, как это случилось.
Его женоподобная ласковость внесла заключительный штрих в кошмар происходящего, и она как бы впервые увидела его: воплощение мягкой, но совершенно безжалостной манеры допроса, свойственной всей лондонской уголовной полиции.
— Я зайду к бабушке, — быстро сказала она.
Миссис Айвори лежала, держа в руках зеркальце, и поправляла складки шали, когда Фрэнсис, немного погодя, пригласила старшего инспектора войти. Доротея с каменным осуждающим лицом стояла в изголовье внушительной кровати. Бриди осторожно приблизился. В сиятельном присутствии он как бы съежился, Фрэнсис с удовлетворением подумала, что при других обстоятельствах она, может быть, даже и пожалела бы его. Габриель пристально разглядывала его в упор. Ее спина была слегка приподнята на подушках, взгляд черных глаз был живым и властным.