Филлис Джеймс - Саван для соловья
Меньше чем через пять минут после этого сестра Брамфет уверенно шагала под деревьями, плащ облеплял ее, как флаг обвивает флагшток, капюшон был низко надвинут над сестринским чепцом. В этот краткий перерыв в буре в лесу было удивительно тихо и спокойно. Она быстро ступала по мокрой траве, чувствуя сырую землю
сквозь тонкие подметки своих туфель; время от времени ветка, поврежденная ураганом, отрывалась от последней связывающей ее с родным деревом нити и медленно и бесшумно падала к ее ногам. К тому моменту, когда она оказалась в тишине и покое частного отделения и стала помогать дежурной студентке-третьекурснице устраивать послеоперационную кровать и готовить капельницу для переливания крови, ветер снова поднялся. Но сестра Брамфет, поглощенная работой, уже ие заметила этого.
Вскоре после половины первого Альберт Колгейт, привратник, дежуривший в главной сторожке и задремавший над раскрытой газетой, очнулся от метнувшегося по окну луча света и ворчания мотора приближающегося автомобиля. Он подумал, что это должен быть «даймлер» мистера Куртни-Бригса. Значит, операция закончена. Он ожидал, что машина выедет за главные ворота, но вдруг она остановилась, и раздались два нетерпеливых сигнала. Недоуменно бормоча, привратник наспех накинул пальто и вышел на порог. Опустив стекло, мистер Куртни-Бригс закричал ему, перекрывая шум ветра:
— Я хотел выехать через Винчестерские ворота, но там поперек дороги лежит дерево. Я подумал, что стоит сообщить об этом. Посмотрите там, когда сможете.
Привратник сунул голову в оконце, и его обдало восхитительным ароматом дыма сигары, дорогого лосьона и кожи. Мистер Куртни-Бригс слегка отпрянул назад. Привратник сказал:
— Это наверняка один из этих старых вязов, сэр. Я сразу доложу об этом утром. Сегодня я уже ничего не смогу сделать, сэр, в такой-то ураган!
Мистер Куртни-Бригс начал поднимать стекло, и привратник быстро убрал голову. Хирург сказал:
— А сейчас ничего и не нужно делать. Я привязал к одной ветке свой белый шарф. Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь поехал по этой дороге да утра. Но если поедет, то сразу заметит шарф. Но вы можете предупредить того, кто выберет этой путь. До свидания, Колгейт.
Длинная машина стремительно вылетела за ворота, и Колгейт вернулся в сторожку. Он тщательно проверил время по часам над камином и сделал запись в своем блокноте: «12.32. Мистер Куртни-Бригс сообщил мне о поваленном дереве, лежащем поперек дороги на Винчестер-роуд».
Он снова уселся на стуле и взял газету, когда его неожиданно поразила мысль о том, как странно, чтя мистер Куртни-Бригс пытался выехать через Винчестерские ворота. Эта дорога не была его самым коротким путем домой, и он редко ею пользовался. По-видимому, подумал Колгейт, у пего есть ключи от Винчестерских ворот. У мистера Куртни-Бригса есть ключи почти от всех дверей больницы. Но все равно это очень странно.
Почти ровно в два часа ночи на тихом третьем этаже Найтингейл-Хаус Морин Бэрт беспокойно пошевелилась во сне, что-то невнятно пробормотала припухшими губами и проснулась от неприятного сознания, что три чашки чаю на ночь оказалось слишком много. Она немного полежала, сквозь дрему ощущая рев ветра, подумала, что потом сможет уже не заснуть, затем решила, что дискомфорт уж слишком большой, и зажгла лампу у кровати. Мгновенно вспыхнувший свет ослепил ее и заствил окончательно проснуться. Она сунула ноги в шлепанцы, набросила на плечи халат и побрела в коридор. Когда она тихо притворила за собой дверь спальной, внезапный порыв ветра всколыхнул занавеску на дальнем окне коридора. Она подошла закрыть его. Сквозь бешеные взмахи ветвей и их скачущие тени она увидела здание больницы, противостоящее урагану, оно было похоже на огромный корабль на якоре; палаты больных были слабо освещены по сравнению с вертикальным рядом ярко светящихся окон сестринских кабинетов и больничных кухонь. Она осторожно опустила окно и, слегка пошатываясь после сна, двинулась по коридору к туалету. Меньше чем через минуту она снова появилась в коридоре и на мгновение остановилась, чтобы привыкнуть к мраку. В этот момент из скопления теней на вершине ступенек одна отделилась, двинулась вперед и превратилась в фигуру человека, скрытого плащом и капюшоном. Морин была не из нервных и в своем полусонном состоянии лишь удивилась, что кто-то еще проснулся и находится рядом. Она сразу поняла, что это сестра Брамфет. Сквозь темноту коридора та пристально впилась в нее взглядом сквозь очки. Голос сестры показался ей неожиданно резким:
— Вы одна из двойняшек Бэрт, верно? Что вы здесь делаете? Кто-нибудь еще встал?
— Нет, сестра. Во всяком случае, так мне кажется. Я просто ходила в туалет.
— А, понятно. Ну, тогда все нормально. Я подумала, что буря всех подняла на ноги. Я только что вернулась из своей палаты. У одного из пациентов мистера Куртни-Бригса начался рецидив, и его пришлось срочно оперировать.
— Да, сестра, — сказала Морин, не понимая, что еще от нее ожидают.
Ее удивило, что сестра Брамфет сочла необходимым объяснить свое присутствие простой студентке, и она с некоторой неуверенностью смотрела, как сестра Брамфет плотнее завернулась в плащ и быстро зашагала к дальней лестнице. Ее комната была этажом выше, прямо рядом с квартирой Матроны. Дойдя до площадки, она обернулась и хотела что-то сказать, когда медленно открылась дверь спални Ширли Бэрт, которая высунула в коридор взлохмаченную голову.
— В чем дело? — спросила она сонным голосом. Сестра Брамфет направилась к ним:
— Ничего, дорогая. Я только что вернулась ил палаты больного и иду спать. А Мории пришлось встать, чтобы сходить в туалет. Вам не о чем беспокоиться.
По Ширли нельзя было сказать, что она беспокоится. Она побрела к лестничной площадке, заворачиваясь в халат. Спокойно и благодушно она сказала:
— Когда Морин просыпается, я тоже встаю. Мы всегда все делаем одинаково с тех пор, как родились. Можете спросить у мамы!
Немного неуверенная после сна, но вовсе на возмущенная тем, что семейный феномен продолжает действовать, она плотно закрыла дверь своей спальни, как человек, который, проснувшись, решил уже не ложиться.
— Нечего и пытаться снова уснуть в такую бурю. Я хочу сварить какао. Принести вам наверх чашку какао, сестра? Это поможет вам заснуть.
— Нет, благодарю вас, дорогая. Не думаю, что мне будет трудно уснуть. Только ведите себя тихо, чтобы не разбудить остальных. И не простудитесь. — Она снова повернулась к лестнице.
Мории сказала:
— Кажется, Фоллон тоже проснулась. Во всяком случае, у нее горит лампа.
Все трое обернулись в коридор, куда из замочной скважины в двери Джозефины Фоллон пробивался узкий лучик света и падал на противоположи ную стену маленьким светящимся пятном.
