Агата Кристи - Десять негритят
Ее слова произвели тяжелое впечатление.
– Это уж слишком, мисс Брент, – укорил ее Блор.
Старая дева вскинула голову, глаза у нее горели.
– Вы не верите, что Господь может покарать грешника, а я верю.
Судья погладил подбородок.
– Моя дорогая мисс Брент, – сказал он, и в голосе его сквозила насмешка, – исходя из своего опыта, могу сказать, что провидение предоставляет карать злодеев нам, смертным, и работу эту часто осложняют тысячи препятствий. Но другого пути нет.
Эмили Брент пожала плечами.
– А что она ела и пила вчера вечером, когда ее уложили в постель? – спросил Блор.
– Ничего, – ответил Армстронг.
– Так-таки ничего? Ни чашки чаю? Ни стакана воды? Пари держу, что она все же выпила чашку чаю. Люди ее круга не могут обойтись без чая.
– Роджерс уверяет, что она ничего не ела и не пила.
– Он может говорить что угодно, – сказал Блор, и сказал это так многозначительно, что доктор покосился на него.
– Значит, вы его подозреваете? – спросил Ломбард.
– И не без оснований, – огрызнулся Блор. – Все слышали этот обвинительный акт вчера вечером. Может оказаться, что это бред сивой кобылы – выдумки какого-нибудь психа! А с другой стороны, что, если это правда? Предположим, что Роджерс и его хозяйка укокошили старушку. Что же тогда получается? Они чувствовали себя в полной безопасности, радовались, что удачно обтяпали дельце, – и тут на тебе...
Вера прервала его.
– Мне кажется, миссис Роджерс никогда не чувствовала себя в безопасности, – тихо сказала она.
Блор с укором посмотрел на Веру. «Вы, женщины, никому не даете слова сказать», – говорил его взгляд.
– Пусть так, – продолжал он. – Но Роджерсы, во всяком случае, знали, что им ничего не угрожает. А тут вчера вечером этот анонимный псих выдает их тайну. Что происходит? У миссис Роджерс сдают нервы. Помните, как муж хлопотал вокруг нее, пока она приходила в себя? И вовсе не потому, что его так заботило здоровье жены. Вот уж нет! Просто он чувствовал, что у него земля горит под ногами. До смерти боялся, что она проговорится. Вот как обстояли дела! Они безнаказанно совершили убийство. Но если их прошлое начнут раскапывать, что с ними станется? Десять против одного, что женщина расколется. У нее не хватит выдержки все отрицать и врать до победного конца. Она будет вечной опасностью для мужа, вот в чем штука. С ним-то все в порядке. Он будет врать хоть до Страшного суда, но в ней он не уверен! А если она расколется, значит, и ему каюк. И он подсыпает сильную дозу снотворного ей в чай, чтобы она навсегда замолкла.
– На ночном столике не было чашки, – веско сказал Армстронг. – И вообще там ничего не было – я проверил.
– Еще бы, – фыркнул Блор. – Едва она выпила это зелье, он первым делом унес чашку с блюдцем и вымыл их.
Воцарилось молчание. Нарушил его генерал Макартур:
– Возможно, так оно и было, но я не представляю, чтобы человек мог отравить свою жену.
– Когда рискуешь головой, – хохотнул Блор, – не до чувств.
И снова все замолчали. Но тут дверь отворилась и вошел Роджерс.
– Чем могу быть полезен? – сказал он, обводя глазами присутствующих. – Не обессудьте, что я приготовил так мало тостов: у нас вышел хлеб. Его должна была привезти лодка, а она не пришла.
– Когда обычно приходит моторка? – заерзал в кресле судья Уоргрейв.
– От семи до восьми, сэр. Иногда чуть позже восьми. Не понимаю, куда запропастился Нарракотт. Если он заболел, он прислал бы брата.
– Который теперь час? – спросил Филипп Ломбард.
– Без десяти десять, сэр.
Ломбард вскинул брови, покачал головой. Роджерс постоял еще минуту-другую.
– Выражаю вам свое соболезнование, Роджерс, – неожиданно обратился к дворецкому генерал Макартур. – Доктор только что сообщил нам эту прискорбную весть.
Роджерс склонил голову.
– Благодарю вас, сэр, – сказал он, взял пустое блюдо и вышел из комнаты.
В гостиной снова воцарилось молчание.
3
На площадке перед домом Филипп Ломбард говорил:
– Так вот, что касается моторки...
Блор поглядел на него и согласно кивнул.
– Знаю, о чем вы думаете, мистер Ломбард, – сказал он, – я задавал себе тот же вопрос. Моторка должна была прийти добрых два часа назад. Она не пришла. Почему?
– Нашли ответ? – спросил Ломбард.
– Это не простая случайность, вот что я вам скажу. Тут все сходится. Одно к одному.
– Вы думаете, что моторка не придет? – спросил Ломбард.
– Конечно, не придет, – раздался за его спиной брюзгливый, раздраженный голос.
Блор повернул могучий торс, задумчиво посмотрел на говорившего.
– Вы тоже так думаете, генерал?
– Ну конечно, она не придет, – сердито сказал генерал. – Мы рассчитываем, что моторка увезет нас с острова. Но мы отсюда никуда не уедем – так задумано. Никто из нас отсюда не уедет... Наступит конец, вы понимаете, конец... – Запнулся и добавил тихим, изменившимся голосом: – Здесь такой покой – настоящий покой. Вот он конец, конец всему... Покой...
Он резко повернулся и зашагал прочь. Обогнул площадку, спустился по крутому склону к морю и прошел в конец острова, туда, где со скал с грохотом срывались камни и падали в воду. Он шел слегка покачиваясь, как лунатик.
– Еще один спятил, – сказал Блор. – Похоже, мы все рано или поздно спятим.
– Что-то не похоже, – сказал Ломбард, – чтобы вы спятили.
Отставной инспектор засмеялся:
– Да, меня свести с ума будет не так легко. – И не слишком любезно добавил: – Но и вам это не угрожает, мистер Ломбард.
– Правда ваша, я не замечаю в себе никаких признаков сумасшествия, – ответил Ломбард.
4
Доктор Армстронг вышел на площадку и остановился в раздумье. Слева были Блор и Ломбард. Справа, низко опустив голову, ходил Уоргрейв. После недолгих колебаний Армстронг решил присоединиться к судье. Но тут послышались торопливые шаги.
– Мне очень нужно поговорить с вами, сэр, – раздался у него за спиной голос Роджерса.
Армстронг обернулся и остолбенел: глаза у дворецкого выскочили из орбит. Лицо позеленело. Руки тряслись. Несколько минут назад он казался олицетворением сдержанности. Контраст был настолько велик, что Армстронг оторопел.
– Пожалуйста, сэр, мне очень нужно поговорить с вами с глазу на глаз. Наедине.
Доктор прошел в дом, ополоумевший дворецкий следовал за ним по пятам.
– В чем дело, Роджерс? – спросил Армстронг. – Возьмите себя в руки.
– Сюда, сэр, пройдите сюда.
Он открыл дверь столовой, пропустил доктора вперед, вошел сам и притворил за собой дверь.
– Ну, – сказал Армстронг, – в чем дело?
Кадык у Роджерса ходил ходуном. Казалось, он что-то глотает и никак не может проглотить.
– Здесь творится что-то непонятное, сэр, – наконец решился он.
– Что вы имеете в виду? – спросил Армстронг.
– Может, вы подумаете, сэр, что я сошел с ума. Скажете, что все это чепуха. Только это никак не объяснишь. Никак. И что это значит?
– Да скажите же наконец, в чем дело. Перестаньте говорить загадками.
Роджерс снова проглотил слюну.
– Это все фигурки, сэр. Те самые, посреди стола. Фарфоровые негритята. Их было десять. Готов побожиться, что их было десять.
– Ну да, десять, – сказал Армстронг. – Мы пересчитали их вчера за обедом.
Роджерс подошел поближе.
– В этом вся загвоздка, сэр. Прошлой ночью, когда я убирал со стола, их было уже девять, сэр. Я удивился. Но только и всего. Сегодня утром, сэр, когда я накрыл на стол, я на них и не посмотрел – мне было не до них... А тут пришел я убирать со стола и... Поглядите сами, если не верите. Их стало восемь, сэр! Всего восемь. Что это значит?
Глава 7
1
После завтрака Эмили Брент предложила Вере подняться на вершину скалы, поглядеть, не идет ли лодка.
Ветер свежел. На море появились маленькие белые барашки. Рыбачьи лодки не вышли в море – не вышла и моторка. Виден был только высокий холм, нависший над деревушкой Стиклхевн. Самой деревушки видно не было – выдающаяся в море рыжая скала закрывала бухточку.
– Моряк, который вез нас вчера, произвел на меня самое положительное впечатление. Странно, что он так опаздывает, – сказала мисс Брент.
Вера не ответила. Она боролась с охватившей ее тревогой. «Сохраняй хладнокровие, – повторяла она про себя. – Возьми себя в руки. Это не похоже на тебя: у тебя всегда были крепкие нервы».
– Хорошо бы лодка поскорее пришла, – сказала она чуть погодя. – Мне ужасно хочется уехать отсюда.
– Не вам одной, – отрезала Эмили Брент.
– Все это так невероятно, – сказала Вера. – И так бессмысленно.
– Я очень недовольна собой, – с жаром сказала мисс Брент. – И как я могла так легко по-пасться на удочку? На редкость нелепое письмо, если вдуматься. Но тогда у меня не появилось и тени сомнения.
– Ну конечно, – машинально согласилась Вера.
– Мы обычно склонны принимать все за чистую монету, – продолжала Эмили Брент.
Вера глубоко вздохнула.
