Эрл Гарднер - Прокурор добивается своего
Селби молча посмотрел на Брэндона.
— Вообще-то Десмонд собирался подписать соглашение, — продолжал Джилспай. — Я окончательно договорился со Стефеном Фрилменом, доведя цену до допустимого минимума. Я позвонил Десмонду и так ему и сказал. Он попросил меня поставить его в известность, как только закончу переговоры со Стефеном.
— Куда вы ему звонили? — спросил Селби.
— По голливудскому номеру. Он сказал, что целый день будет ждать моего звонка.
— Когда вы ему звонили?
— Точно не помню, около шести часов, возможно в шесть тридцать, на часы не глядел. Фрилмен находился у меня, а ушел он в семь часов. Я вышел в другую комнату и звонил Десмонду оттуда. Назвал ему цену.
Мне показалось, что он доволен, но все же просил выставить условие, позволяющее взглянуть на недвижимость. Он хотел приехать ко мне после ухода Стефена и привезти задаток.
— Он не назвал какой?
— Нет, джентльмены, но с него причиталось… скажем что-то около ста тысяч долларов.
— Продолжайте.
— Я все ждал и ждал, а Десмонд не появлялся. Он был очень пунктуален. Я не ложился спать до двух часов ночи, несколько раз звонил ему в контору, но ответа не получил… И вот сегодня утром увидел сообщение в газете.
Черт возьми, джентльмены, это немыслимо. Невозможно! Десмонд под воздействием алкоголя? Да ведь этот человек капли спиртного в рот не брал! Поверьте, мне ли не знать!
— Сколько времени вы с ним знакомы?
— Семь или восемь лет.
— А близко?
— Лет пять.
— Вы никогда не слышали, чтобы он говорил про человека по имени Грайнс?
— Грайнс? Вряд ли. Конечно, он мог мимоходом его назвать, но у меня исключительно скверная память на имена, я даже забываю, как зовут знакомых, с которыми давно не встречался… Могу я полюбопытствовать, почему вы задали этот вопрос?
Селби осторожно ответил:
— Я подумал, что Биллмейер мог встречаться с неким Грайнсом.
— Давно или, наоборот, совсем недавно, — ввернул шериф Брэндон.
— Повторяю, я не припоминаю, чтобы он при мне называл это имя. Кто такой Грайнс? Бизнесмен? Связан с…
— Пока не знаем, — ответил Селби, — мы расследуем.
Джилспай поднялся с места.
— Потрясающее известие, — сказал он со вздохом. — Я все еще не могу прийти в себя. Поверите ли, за завтраком мне буквально не лез кусок в горло.
Селби заметил:
— Так как вы были с ним близко знакомы, мы очень просим вас съездить к Перкинсу и взглянуть на тело.
Джилспай вскинул голову:
— Но, джентльмены, ведь вы сказали, что никаких сомнений быть не может?
— Сомнений нет, — ответил Селби. — Тело опознано миссис Джилберт Фрилмен.
— Ах вот как!
— Но мы хотим проверить ее показания.
Джилспай прищурил глаза:
— Не уверен, что правильно вас понял. Разве по закону требуется такая проверка?.. Впрочем, я все равно хотел просить разрешения взглянуть на тело… Уж очень странная история! Если Десмонд Биллмейер действительно напился, значит, кто-то заставил его это сделать.
Я хочу, чтобы мои слова вошли в протокол. Я понял из газет, что имеются так называемые «загадочные обстоятельства».
Селби ограничился кивком. Его посетитель собирался сказать что-то еще, но передумал и двинулся к выходу:
— Я взгляну на тело, джентльмены. А потом позвоню вам, хорошо?
— Да, пожалуйста.
— Я еду немедленно.
Он уже взялся за дверную ручку, но на пороге задержался, по-видимому испытывая чувство неловкости.
— Вы хотите еще что-то сказать? — спросил Селби.
Джилспай смущенно кашлянул.
— Не уверен, известно ли вам… В эту историю посвящены лишь несколько человек. Но, конечно, в ходе расследования вы можете все узнать. В жизни Десмонда Биллмейера есть пробел. Только он об этом никогда не говорил. Фактически он ударился в крайность: создал себе вымышленную родословную, фикцию чистой воды.
— Что вы имеете в виду? — спросил Селби.
— У него произошла полная потеря памяти. Мы были знакомы несколько лет, когда он об этом рассказал. Мне думается, попытки восстановить провалы в памяти мучили его. Однажды он мне сказал, что в его жизни есть темная глава, которая каким-то образом связана с запоем и поджогом здания… Жаловался, что иногда просыпается среди ночи в холодном поту, ему чудится пожар. У него была твердая убежденность, что если он когда-нибудь начнет пить, то сразу же потеряет над собой власть. Как-то ночью он со мной говорил об этом. Признался, что иной раз ему хочется вернуть память и вспомнить всю свою жизнь. Вроде бы, это возможно сделать с помощью гипноза. Но с другой стороны, он боялся. Я ему не советовал экспериментировать.
— Почему? — спросил Селби.
Джилспай покачал головой:
— У меня свой взгляд на амнезию. Когда у человека такая безумная боль, что он не может ее вынести, он падает в обморок. Такой выход для организма нашла природа. Человек теряет сознание, потому что сознание этого хочет. Ты забываешь о своей прошлой жизни, когда просто не можешь по-другому. Когда ты готов восстановить прошлое, память к тебе сама возвращается. Такова моя философия, джентльмены.
— И вы высказали Биллмейеру свои соображения? — поинтересовался Селби.
Джилспай закивал головой.
— Конечно. Я посоветовал ему оставить свое прошлое в покое. Он добился успеха, стал удачливым бизнесменом, его любили друзья, уважали сослуживцы.
Чего еще надо? — Он шумно вздохнул. — Надеюсь, я не наговорил лишнего, джентльмены? Конечно, я в какой-то мере не оправдал его доверия. Однако если он действительно напился, это было не случайно. И вы должны это знать.
Селби сказал:
— Мне думается, мистер Джилспай, вы сообщили нам крайне важную информацию.
— Ну что же, надеюсь, что так. Иначе я бы об этом не заговорил. Поеду взгляну на труп. Наверное, Десмонд и правда умер. Иначе бы он приехал вчера ко мне.
Ведь речь шла о покупке, в которой он был крайне заинтересован.
— Чем объясняется его нежелание упоминать свое имя при переговорах со Стефеном Фрилменом? — спросил Селби. — Мотивы были чисто этическими?
Джилспай внимательно посмотрел на прокурора.
— Мне он об этом ничего не говорил. Но я, разумеется, сделал кое-какие выводы. Понимаете, продаваемый участок лежал посередине его владений, так что он был самым заинтересованным покупателем. Естественно, Фрилмен в первую очередь обратился к Десмонду, когда участок поступил в продажу. Биллмейер ответил, что не хочет ничего покупать, он сам продал бы часть своих земель, если бы ему предложили подходящую цену. Сказал так, чтобы сбить спрос… Биллмейер был умным дельцом.
— В тот вечер он, кажется, хотел отвезти деньги наличными? — спросил Селби.
