Рекс Стаут - Одна пуля — для одного
— Это значит, что вам придётся последовать за мной в нижнюю часть города.
— Это значит также… — вмешался я.
— Да заткнись же, наконец! — Пэрли шагнул вперёд.
Рука его потянулась к её локтю, но промахнулась, ибо Одри рванула прочь. Он последовал за ней по пятам. Наконец она решила, что обрела способ повидать своего Уэйна.
Я покачал головой, имея в виду общее положение вещей, а не какой-нибудь конкретный факт. Потянулся к телефону, попросил город и вновь набрал номер.
Послышался голос Вулфа.
— Где же Орри? — спросил я. — Почивает на моей кровати?
— А ты где? — поинтересовался Вулф.
— По-прежнему в конторе Кейса. Тут всё то же самое, но большими порциями. Ещё двоих забрали.
— Кого и куда?
— Клиентов. Туда. Наши акции катастрофически падают…
— Кого конкретно и почему?
— Уэйна Саффорда и Одри Руни. — И я рассказал ему обо всём, что происходило, не обеспокоившись сообщить о приходе Одри ещё до окончания нашей прошлой телефонной беседы. Потом я добавил: — Стало быть, четверых из пяти упекли, включая Талботта. На свободе в нашем распоряжении только единичка — Дороти Кейс, и меня не удивит, если она последует за прочими, во всяком случае, выражение её лица, когда она услыхала, кто… Минуточку! — Меня прервало появление очередного посетителя. Это была Дороти Кейс. Я бросил в трубку: — Перезвоню! — После чего отодвинул телефон и встал с кресла.
Дороти подошла ко мне. Она всё ещё выглядела по-человечески, даже больше, чем обычно. Былой задор — или задир — с неё слетел, цветовая гамма кожного покрова, того, что на виду, свелась к водянисто-серому колеру, а из глаз смотрела тревога.
— Ушёл мистер Дональдсон? — спросил я.
— Да.
— Дрянной день, куда ни обернись. Только что арестовали мисс Руни и Саффорда. Полиции кажется, что она проморгала какую-то важную деталь… Я как раз пересказывал Вулфу, когда вы вошли…
— Мне надо его повидать, — сказала она.
— У вас это сейчас не получится, — стал вразумлять я её. — Конечно, вы можете помчаться к нему на такси, но с тем же успехом можете подождать, пока я доберусь до Шестьдесят пятой улицы и прихвачу свой автомобиль: ведь уже перевалило за четыре, значит, он наверху со своими орхидеями, и вам не повидать его до шести, несмотря даже на то, что вы к настоящему моменту единственный его клиент, не угодивший и тюрьму.
— Но дело наисрочнейшее…
— Не для него. До шести. Разве что вы хотите исповедоваться передо мной — я ведь вхож наверх. Ну?
— Нет!
— Тогда, быть может, подогнать машину?
— Да.
Так я и сделал.
Глава 12
В шесть часов три минуты Вулф, расставшийся со своей оранжереей, примкнул к нам. За то время, что мы с Дороти провели в конторе, она вполне вразумительно дала мне понять, что со мной ей делиться нечем. Когда же Вулф разместил свою тушу в кресле за письменным столом, она первым делом сказала:
— Мне бы с глазу на глаз.
Вулф в знак отрицания покачал головой:
— Мистер Гудвин мой доверенный помощник — допустим, он не услышит эту историю из ваших уст, что ж, вскоре он узнает её от меня. Итак, о чём речь?
— Мне не к кому обратиться, кроме вас. — Дороти сидела в одном из жёлтых кресел, лицом и всем корпусом — к нему. — Я не знаю, как быть, — а мне надо всё-таки знать. Один тип хочет донести полиции, будто я подделала отцовскую подпись на чеке.
— А это так? — спросил Вулф.
— Что так? Подделала ли? Подделала.
— Расскажите подробней, — сказал Вулф.
Она рассказала подробней, и сюжет не показался мне чересчур замысловатым. Отец давал ей меньше денег, чем того требовала стильная жизнь, на которую она нацелилась. Год назад она подделала чек на три тысячи долларов; отец, естественно, её накрыл, после чего заставил пообещать: такое больше не повторится. Недавно она подделала ещё один чек, теперь на пять тысяч, отцу это очень не понравилось, но, разумеется, ему и в голову не приходило упрятывать свою дочь под арест.
Через два дня после того, как он столкнулся с повторной проделкой дочери, произошло убийство. По завещанию отец всё оставил ей. Исполнителем своей воли назначил адвоката Дональдсона, не подозревая, что Дональдсон — как говорит Дороти — её ненавидит. Теперь Дональдсон обнаружил среди бумаг Кейса липовый чек и записку Кейса; побывав сегодня у Дороти, он сообщил ей, что почитает своим долгом гражданина и блюстителя законности передать эти факты полиции.
Получив ответы на каждый свой вопрос, Вулф откинулся в кресле и тяжело вздохнул:
— Понимаю, что вас раздирала потребность всучить эту схему другому. Допустим, я перехватил её у вас. Что дальше?
— Я не знаю. — Голос Дороти излучал растерянность, как и она сама.
— А потом, — продолжал Вулф, — чего вы опасаетесь? Вся собственность, включая банковскую, принадлежит теперь вам. Прокуратура только зря затратила бы время и средства, настаивая на передаче дела в суд, — да оно и принято бы не было. Ежели мистер Дональдсон не идиот, он должен это понимать. Так ему и скажите. И ещё скажите ему, что он полный болван. — Вулф устремил на неё свой перст. — Или же он думает, что вы убили отца, и хочет усадить вас на электрический стул. Неужто он вас настолько ненавидит?
— Он ненавидит меня всем нутром, — хрипло проговорила Дороти.
— Почему?
— Однажды я намекнула ему, что не прочь выйти за него замуж, потом передумала. Этот человек весьма чувствителен. Прежде он страстно любил меня, а ныне столь же страстно ненавидит. Он сделает всё, чтоб испортить мне жизнь.
— Тогда вам ни за что не остановить его — да и мне тоже. Подделанный чек и записка вашего отца находятся в его распоряжении на законных основаниях. Что помешает ему обратиться в полицию?
— Что ж, прекрасно! — сказала Дороти с полной безнадёжностью и встала. — Я думала, вы умный! — Она пошла к двери, но остановилась на пороге. — А вы обыкновенный сапожник, как и все! Ничего, я управлюсь с этой грязной крысой сама!
Я вскочил и отправился в прихожую, чтоб захлопнуть за Дороти дверь. Вернувшись в контору, я сел, упрятал свой блокнот в ящик письменного стола и заметил:
— Теперь мы все при ярлычках. Я — трус. Вы — сапожник. Распорядитель наследства — крыса. Ей-богу, она нуждается в свежих впечатлениях.
Вулф только крякнул. Крякнул на добродушный лад, ибо обеденный час был близок, а он никогда не позволял себе раздражаться перед едой.
— Итак, — сказал я, — если она не предпримет что-нибудь из ряда вон выходящее, её заберут к завтрашнему полудню, а она — последняя. Надеюсь, Солу и Орри везёт больше, чем нам. У меня вечером свидание и билеты на двоих, но если долг велит…
