Джон Карр - Черные очки
При виде удивленных жестов Эллиота и его коллег Марджори поспешила объяснить:
– Нет, нет! Это было притворством, оно составляло часть спектакля, означая его окончание. Дело в том, что сразу же после этого дядя, улыбаясь, встал и затворил перед нами дверь. Это означало закрытие занавеса. Мы включили свет в этой комнате. Профессор Инграм постучал в дверь и попросил дядю Марка выйти, чтобы мы могли поаплодировать ему. Дядя отворил дверь. Он казался... сияющим, очень довольным самим собой и в то же время его словно мучило что-то. Поглаживая рукою сложенный вдвое листок бумаги, торчавший из кармана, он сказал: "А теперь, друзья, возьмите карандаши и бумагу и приготовьтесь ответить на несколько вопросов". Профессор Инграм спросил: "Между прочим, кем был ваш коллега столь жуткого вида?" Дядя ответил: "О, просто Вилбур, он помог мне все устроить". Потом дядя крикнул: "Уже все, Вилбур. Можете войти". Ответа, однако, не последовало. Дядя крикнул еще раз – и вновь никакого ответа. Дядя повернулся и с недовольным видом подошел к двери в сад. Одна из дверей этой комнаты – вон та, видите? – была открыта, потому что там было очень жарко. Свет горел в обеих комнатах и нам хорошо видна была полоска газона между домом и деревьями. Вся одежда того странного существа валялась на земле: цилиндр, темные очки, чемоданчик – но Вилбура мы в первый момент не заметили. Нашли мы его в тени по другую сторону дерева. Он лежал ничком, без сознания. Кровь текла у него изо рта и носа на траву, а затылок был страшно разбит. Железный прут, которым кто-то нанес ему этот удар, валялся неподалеку. Сознание он потерял уже довольно давно. С непроизвольной гримасой боли девушка объяснила: – Вы понимаете? Тот человек в цилиндре и темных очках никак не мог быть Вилбуром.
– Никак не мог быть Вилбуром? – повторил Эллиот. Он отлично понял то, что хотела сказать девушка.
Странная фигура в потрепанном цилиндре начала оживать в воображении Эллиота.
– Я еще не закончила, – просто, но с нажимом сказала Марджори. – Я еще не рассказала, что случилось потом с дядей Марком. Как раз после того, как мы нашли Вилбура. Не знаю, когда именно начали появляться первые симптомы. Но, когда мы подняли Вилбура, я обернулась и увидела, что с дядей Марком что-то творится. Скажу вам честно, пусть это будет только иллюзия, но мне кажется, что я сразу поняла, в чем дело. Дядя Марк стоял, прислонившись к дереву, согнувшись почти вдвое и тяжело дыша. За его спиной свет из окон дома пробивался сквозь листву. Мне трудно было хорошо рассмотреть его против света, но я видела, что щеки у него стали какого-то серо-свинцового цвета. Я спросила: "Дядя Марк, что с тобою? Тебе плохо?" Кажется, я прокричала эти слова. Он только замотал головой и сделал жест, словно прося меня не подходить. Потом он начал топать ногой о землю, дыхание его стало напоминать жалобный стон. Я побежала к нему, и одновременно к нему бросился профессор Инграм. Однако, дядя резко оттолкнул руки профессора и...
Она не могла больше говорить. Прижав руки к лицу, она закрыла глаза.
Майор Кроу шагнул к ней от своего места возле пианино.
– Успокойтесь, – твердо проговорил он. Инспектор Боствик не произнес ни слова. Скрестив руки, он стоял и с любопытством смотрел на девушку.
– Он начал бегать, – почти выкрикнула Марджори. – Я этого никогда не забуду: он начал бегать. Вперед и назад, то в одну, тo в другую сторону, но всякий раз всего несколько шагов, потому что не мог совладать с болью. Джордж и профессор попытались задержать его, но он вырвался и вбежал снова в кабинет. Упал он возле самого стола. Мы усадили его в кресло, но он не произнес ни слова. Я побежала позвонить дяде Джо. Где его найти, я знала: миссис Эмсворт как раз в тот день должна была родить. Я уже подняла трубку, когда неожиданно вошел дядя Джо, но было слишком поздно: по всей комнате чувствовался этот запах горького миндаля. Я думала, что еще есть какая-то надежда, но Джордж сказал: "Ты лучше выйди, старику пришел конец, я-то уж вижу". Так оно и было.
– Невезенье, – буркнул майор и, хотя его слова не были, быть может самыми подходящими, прозвучали они искренне.
Боствик ничего не сказал.
– Мисс Вилс, – проговорил Эллиот, – мне не хотелось бы излишне беспокоить вас в такие минуты...
– Я чувствую себя нормально, уверяю вас.
– Вы убеждены, что яд был дан вашему дяде в той зеленоватой капсуле?
– Разумеется. Дядя Джо сказал, что этот яд действует на дыхательные центры и поэтому дядя Марк не мог уже ничего сказать после того, как начался приступ.
– Больше он ничего не мог проглотить?
– Нет.
– Вы можете описать эту капсулу?
– Да. Как я уже говорила, она была похожа на те, в которых нам давали касторку, когда мы были детьми. Размером с небольшое яйцо и сделаны из толстого желатина. Кажется, что они ни за что на свете не пройдут сквозь горло, но они легко проходят. Здесь очень многие ими пользуются.
Запнувшись, она бросила на Эллиота короткий взгляд и чуть покраснела. Эллиот не обратил на это внимания.
– Итак, дело обстоит следующим образом: вы полагаете, что перед началом представления кто-то оглушил мистера Эммета.
– Да.
– Этот человек надел на себя приготовленный к спектаклю маскарадный костюм, чтобы даже мистер Марк Чесни не мог его узнать. Затем этот человек сыграл роль мистера Эммета, но безобидную капсулу, которую мистер Чесни должен был проглотить по ходу действия, он подменил на отравленную, не так ли?
– О, я не знаю! Хотя думаю, пожалуй, что так.
– Спасибо, мисс Вилс. Не буду больше вас мучить. – Эллиот встал. – Вы не знаете, где сейчас профессор Инграм и мистер Хардинг?
– Наверху с Вилбуром... были там.
– Будьте добры: попросите их спуститься сюда. Да, еще одно!
Марджори, которая уже встала, чтобы выполнить – правда, без большой охоты – поручение Эллиота, вопросительно посмотрела на него.
– Я вскоре попрошу вас всех как можно подробнее описать все, что вы видели во время спектакля. Но одну вещь мы можем выяснить прямо сейчас. Вы описали часть одежды того человека: плащ и все такое прочее. Как, однако, выглядели его брюки и ботинки?
На лице девушки появилось сосредоточенное выражение.
– Его...?
– Да. Вы недавно сказали, – напомнил Эллиот, чувствуя, как шумит кровь у него в ушах, – что всегда обращаете внимание на обувь. Как выглядели ботинки и брюки этого человека?
– Свет, – ответила Марджори после короткой паузы, – был сосредоточен так, чтобы освещать стол, так что все, находящееся возле пола, было почти в темноте. Тем не менее, думая, что смогу вам ответить. Да, уверена, что смогу. – Взгляд ее глаз стал еще более сосредоточенным. – На нем были обычные черные брюки от вечернего костюма и лаковые туфли.
