Агата Кристи - Том 9
В комнате опять наступило молчание. Все — кто прямо, кто исподтишка — глядели на мисс Брент. Прошла одна минута, другая, прежде чем она заметила нацеленные на нее взгляды. Брови се взлетели, узкий лобик пошел морщинами.
— Вы ждете моих признаний? — сказала она. — Но мне нечего сказать. — Решительно нечего? — переспросил судья. — Да, нечего, — поджала губы старая дева. Судья провел рукой по лицу.
— Вы откладываете свою защиту? — вежливо осведомился он.
— Ни о какой защите не может быть и речи, — отрезала мисс Брент. — Я всегда следовала велению своей совести. Мне не в чем себя упрекнуть.
Ее слова были встречены неодобрительно. Однако Эмили Брент была не из тех, кто боится общественного мнения. Ее убеждений никто не мог поколебать.
Судья откашлялся.
— Ну что ж, на этом расследование придется прекратить. А теперь, Роджерс, скажите, кто еще находится на острове, кроме вас и вашей жены?
— Здесь никого больше нет, сэр.
— Вы в этом уверены?
— Абсолютно.
— Мне не вполне ясно, — сказал Уоргрейв, — зачем нашему анонимному хозяину понадобилось собрать нас здесь. По-моему, этот человек, кто бы он ни был, не может считаться нормальным в общепринятом смысле этого слова. Более того, он представляется мне опасным. Помоему, нам лучше всего как можно скорее уехать отсюда. Я предлагаю уехать сегодня же вечером.
— Прошу прощения, сэр, — прервал его Роджерс, — но на острове нет лодки.
— Ни одной?
— Да, сэр.
— А как же вы сообщаетесь с берегом?
— Каждое утро, сэр, приезжает Фред Нарракотт. Он привозит хлеб, молоко, почту и передает заказы нашим поставщикам.
— В таком случае, — сказал судья, — нам следует уехать завтра, едва появится Нарракотт со свой лодкой.
Все согласились, против был один Марстон.
— Я не могу удрать, — сказал он. — Как-никак я спортсмен. Я не могу уехать, не разгадав эту тайну. Захватывающая история — не хуже детективного романа.
— В мои годы, — кисло сказал судья, — такие тайны уже не очень захватывают.
Антони ухмыльнулся.
— Вы, юристы, смотрите на преступления с узкопрофессиональной точки зрения. А я люблю преступления и пью за них! — Он опрокинул бокал. Очевидно, виски попало ему не в то горло. Антони поперхнулся. Лицо его исказилось, налилось кровью. Он хватал ртом воздух, потом соскользнул с кресла, рука его разжалась, бокал покатился по ковру.
Глава пятая
Все обомлели от неожиданности. Стояли как вкопанные, уставившись на распростертое на ковре тело. Первым опомнился Армстронг. Он кинулся к Марстону. Когда минуту спустя он поднял глаза, в них читалось удивление.
— Боже мой, он мертв! — пробормотал Армстронг хриплым от ужаса голосом.
Его слова не сразу дошли до гостей. Умер? Умер вот так, в мгновение ока? Этот пышущий здоровьем юный Бог, словно вышедший из северной саги?
Доктор Армстронг вглядывался в лицо мертвеца, обнюхивал синие, искривленные в предсмертной гримасе губы. Поднял бокал, из которого пил Марстон.
— Он мертв? — спросил генерал Макартур. — Вы хотите сказать, что он поперхнулся и от этого помер?
— Поперхнулся? — переспросил врач. — Что ж, если хотите, называйте это так. Во всяком случае, он умер от удушья. — Армстронг снова понюхал стакан, окунул палец в осадок на дне, осторожно лизнул его кончиком языка и изменился в лице.
— Никогда не думал, — продолжал генерал Макартур, — что человек может умереть, поперхнувшись виски.
— Все мы под Богом ходим, — наставительно сказала Эмили Брент.
Доктор Армстронг поднялся с колен.
— Нет, человек не может умереть, поперхнувшись глотком виски, — сердито сказал он. — Смерть Марстона нельзя назвать естественной.
— Значит, в виски… что-то было подмешано, — еле слышно прошептала Вера.
Армстронг кивнул.
— Точно сказать не могу, но похоже, что туда подмешали какой-то цианид. Я не почувствовал характерного запаха синильной кислоты. Скорее всего, это цианистый калий. Он действует мгновенно.
— Яд был в стакане? — спросил судья.
— Да.
Доктор подошел к столику с напитками. Откупорил виски, принюхался, отпил глоток. Потом попробовал содовую. И покачал головой. — Там ничего нет.
— Значит, вы считаете, — спросил Ломбард, — что он сам подсыпал яду в свой стакан?
Армстронг кивнул, но лицо его выражало неуверенность. — Похоже на то, — сказал он.
— Вы думаете, это самоубийство? — спросил Блор. — Очень сомнительно.
Вера задумчиво пробормотала:
— Никогда бы не подумала, что он мог покончить с собой. Он так радовался жизни. Когда он съезжал с холма в автомобиле, он был похож на… на… не знаю, как и сказать!
Но все поняли, что она имеет в виду. Антони Марстон, молодой, красивый, показался им чуть ли не небожителем! А теперь его скрюченный труп лежал на полу.
— У кого есть другая гипотеза? — спросил доктор Армстронг.
Все покачали головами. Нет, другого объяснения они найти не могли. Никто ничего не сыпал в бутылки. Все видели, что Марстон сам налил себе виски — следовательно, если в его бокале был яд, никто, кроме Марстона, ничего туда подсыпать не мог. И все же, зачем было Марстону кончать жизнь самоубийством?
— Что-то тут не то, доктор, — сказал задумчиво Блор. — Марстон никак не был похож на самоубийцу.
— Вполне с вами согласен, — ответил Армстронг.
На этом обсуждение прекратилось. Да и что тут еще можно сказать? Армстронг и Ломбард перенесли бездыханное тело Марстона в спальню, накрыли его простыней.
Когда они вернулись в холл, гости, сбившись в кучку, испуганно молчали, а кое-кого била дрожь, хотя вечер стоял теплый.
— Пора спать. Уже поздно, — сказала, наконец, Эмили Брент.
Слова ее прозвучали весьма уместно: часы давно пробили полночь, и все же гости не спешили расходиться. Было видно, что они боятся остаться в одиночестве.
— Мисс Брент права, — поддержал ее судья, — нам пора отдохнуть.
— Но я еще не убрал в столовой, — сказал Роджерс.
— Уберете завтра утром, — распорядился Ломбард.
— Ваша жена чувствует себя лучше? — спросил дворецкого Армстронг.
— Поднимусь, посмотрю. — Чуть погодя Роджерс вернулся. — Она спит как убитая.
— Вот и хорошо, — сказал врач. — Не беспокойте ее.
— Разумеется, сэр. Я приберусь в столовой, закрою двери на ключ и пойду спать, — Роджерс вышел в столовую.
Гости медленно, неохотно потянулись к лестнице.
Будь они в старом доме со скрипящими половицами и темными закоулками, доме, где обшитые панелями стены скрывали потайные ходы, их страх был бы вполне объясним. Но здесь — в этом ультрасовременном особняке? Здесь нет ни темных закоулков, ни потайных дверей, а комнаты заливают потоки электрического света и все сверкает новизной! Нет, здесь не скроешься! Ничего таинственного тут нет! И быть не может! Но это-то и вселяло в них ужас…
