Джорджетт Хейер - Так убивать нечестно! Рождественский кинжал (сборник)
Наступила тишина. Потом Стивен резко обернулся и посмотрел на дядю.
– Какого черта ты это сделал? – воскликнул он.
Даже Блис застыл от удивления. Инспектор молчал и с профессиональным интересом рассматривал Стивена. Джозеф ответил:
– Это Натаниэль, а не я, дружище. Я лишь помог составить завещание.
– И уговорил его оставить мне наследство!
В голосе Стивена было столько ярости и желчи, что у Моттисфонта отвисла челюсть. Инспектор переводил взгляд с взбешенного Стивена на растерянного Джозефа и ждал.
– Стивен, я не могу слышать, когда ты плохо отзываешься о Натаниэле, – поморщился Джозеф. – Ты же знаешь, он был о тебе высокого мнения. Я не уговаривал его оставить тебе наследство. Он хотел это с самого начала. Я только убедил его правильно составить завещание.
– Ты проявил поразительную скромность! – Моттисфонт не мог сдержать своих эмоций. – Не каждый поступил бы так на твоем месте.
– Эдгар, старина, надеюсь, ты не считал меня злым дядюшкой из страшных сказок?
– Нет, но я думал… в конце концов, ты брат Натаниэля! Всего десять тысяч! Никогда бы не поверил.
Джозеф грустно улыбнулся.
– Боюсь, для меня и эта сумма слишком велика. Я никогда не имел дела с такой кучей денег. Считайте меня старым непрактичным дурнем, но я бы чувствовал себя неловко, если бы брат оставил мне больше.
Столь необычная точка зрения на деньги заставила присутствующих замолчать. После долгой паузы Блис прочистил горло и спросил, желает ли инспектор просмотреть бумаги его покойного клиента.
Джозеф вздохнул.
– Разумеется, это необходимо, – пробормотал он. – И все-таки неприятно думать, что кто-то будет копаться в его бумагах.
– А зачем? – вмешался Моттисфонт. – Вряд ли они помогут в расследовании убийства.
– Кто знает, – вежливо, но твердо возразил Хемингуэй.
Впрочем, содержимое рабочего стола Натаниэля действительно оказалось малоинтересным. Очевидно, мистер Джерард был педантичным человеком, который тщательно сортировал свои бумаги и не любил копить корреспонденцию. Инспектор обнаружил свежее письмо от Полы: она исписала от руки четыре страницы, но кроме мимолетного упрека в скупости (племянница возмущалась, что Натаниэль не захотел немедленно поддержать работу Ройдона), там не содержалось намеков на то, что Пола питала к дяде враждебность. Остальные личные письма не имели отношения к расследованию, и инспектор взялся за деловые, которые разбирал Блис. Пара из них показалась Хемингуэю любопытными, но пока он их читал, Блис, изучавший какую-то отдельно лежавшую папку, бросил быстрый взгляд на Моттисфонта и молча положил стопку бумаг перед инспектором.
– А! – с нервным смешком воскликнул Моттисфонт. – Кажется, я узнаю свою руку! Да, я догадываюсь, что это такое!
Хемингуэй промолчал и, пододвинув к себе всю пачку, стал читать первое письмо.
Это был проект, составленный в специальных терминах и не дававший ясного представления о том, в чем заключалось дело. Здесь же находился черновой ответ Натаниэля. Он сыпал фразами и словечками вроде «полная чушь», «редкая наглость» и «ненужный риск», на что в следующем письме Моттисфонт резко возражал, возмущаясь, что его партнер отстал от жизни и слишком долго находился не у дел. Поэтому он остается глух к требованиям современности и не понимает, как важно в наше время хвататься за каждую возможность и не упускать выгодные сделки.
На это последовало четвертое, и последнее, письмо, написанное Натаниэлем от руки и представленное в виде копии. Оно было кратким. В нем сообщалось, что вопрос о проекте окончательно закрыт. Отсюда недвусмысленно следовало, что, хотя в последнее время Натаниэль не участвовал в делах фирмы, носившей его имя, его голос был решающим и обсуждению не подлежал.
Хемингуэй отложил письма в сторону и стал просматривать другие бумаги, пока следивший за ним Моттисфонт не заметил со своим сухим смешком:
– Инспектор, если это бумаги о китайской сделке, я могу объяснить, в чем тут дело.
– Не сейчас! – возразил Джозеф. – Момент не слишком подходящий, тебе не кажется?
– А, значит, Натаниэль говорил тебе об этом?
– Нет, конечно! Он слишком хорошо меня знал, чтобы говорить со мной о бизнесе. Однако я в курсе, что у вас возникли какие-то разногласия.
– Как хотите. Я могу дать исчерпывающие объяснения сейчас или в любое другое время.
– Что ж, если так, расскажите, в чем заключалась проблема, – предложил Хемингуэй.
Моттисфонт сделал глубокий вдох.
– Моя фирма – частная компания, она занимается торговлей ост-индскими товарами.
– Какого рода у вас фирма, сэр?
– Закрытое акционерное общество. Владельцами акций являются трое: Натаниэль Джерард, Стивен Джерард и я.
– В каких долях, сэр?
– Натаниэлю Джерарду принадлежит семьдесят процентов акций, мне – двадцать, Стивену Джерарду – десять. Когда Натаниэль ушел в отставку, я стал генеральным директором.
– А вы, сэр? – спросил Хемингуэй, взглянув на Стивена.
– Не имею к этому никакого отношения. Я получил акции в подарок, когда мне исполнился двадцать один год.
– Нет-нет, бизнесом занимались только я и Натаниэль, – вмешался Моттисфонт. – Но в последние годы он более или менее отошел от дел и поручил компанию мне.
– Что значит «более или менее», сэр?
– Значит «менее», – ввернул Стивен.
Моттисфонт подчеркнуто проигнорировал его слова.
– Полагаю, никто не станет спорить, что Натаниэль по натуре был диктатором. Он всегда совал свой нос во все дела.
Джозеф возмутился:
– Эдгар, позволь напомнить, что это было его собственное дело!
– О, я согласен, в свое время он был опытным бизнесменом! Но вы сами знаете – годы берут свое. Он отстал от жизни, потерял чутье.
– Между вами и мистером Джерардом возникали разногласия? – спросил инспектор.
– Да. В последние годы торговля шла неважно, особенно в нашей области. Китайско-японская война нанесла сокрушительный удар по бизнесу. Натаниэль слишком долго находился не у дел и не мог справиться с новой ситуацией. Мне приходилось сражаться в одиночку. Черт возьми, я помню десятки случаев, когда он метал громы и молнии и грозил мне бог знает чем! Такой уж у него был характер. Но стоило ему выпустить пар, как он начинал рассуждать вполне здраво. Эти письма относятся к одной из сделок, которые я хотел провести, но Натаниэль не одобрял их. Но таких случаев было полно, я могу показать вам документы, если они еще сохранились в архивах.
– О какой сделке идет речь, сэр?
– Если вы не бизнесмен, то вряд ли поймете, – возразил Моттисфонт.
Стивен насмешливо скривил губы.
– Тоже мне, наука, – заметил он таким едким тоном, что Моттисфонта передернуло.
