Виктор Лагздиньш - Ночь на хуторе Межажи. Смерть под зонтом. Тень
Она замолчала, в глазах опять показались слезы. Вытерев их, она взволнованно шепнула:
– Но я сразу же поняла, что Альберт находится в почти невменяемом состоянии. Увидев меня, он изменился в лице. Не помню, что я ему сказала. Вначале он не хотел говорить ни о чем…
– А затем все–таки признался, не так ли? – спросил Грегор Абуш.
– Да. То, что мне раскрыл Альберт, полностью совпадает с показаниями Дэрти… Поняв, в чем дело, я принялась его уговаривать отказаться. Он и сам колебался, поэтому послушался… Что заставило меня удержать Альберта от этого рискованного шага? Я не желала, чтобы Альберт, ради которого я собиралась покинуть Ричарда, был бы замешан в аферу. Я чувствовала, что, несмотря на все заверения Дэрти, реклама все–таки будет с уголовным душком… Но самое главное, я боялась…
– Кого?
– Во–первых, я не слишком доверяла Оливеру Дэрти.
И потом, следовало считаться с человеком куда более опасным. Вся Александрия знает о вражде между Винцентом Басани и Ионатаном Крюдешанком. Понятно, что ограбление банка приписали бы именно ему. И стоило Винценту Басани пронюхать, какую роль в этом деле играл Альберт… – Она многозначительно умолкла.
– После того, как вы встретили Альберта у его дома, вы сразу же отправились с ним к себе? – спросил Абуш.
– Да. Я не предвидела, что Ричард так быстро вернется домой. Дальнейшее вам известно самим.
– А сейчас попрошу вас по возможности подробнее рассказать о том, что случилось вчера вечером, – по–прежнему мягко сказал Абуш. – Больше всего меня интересуют ваши гости.
– Честно говоря, мало что помню… Я нарочно старалась напиться как можно быстрее. Меня пугало предстоящее объяснение Ричарда с Альбертом… Тайком от мужа мы с Альбертом договорились рассказать ему все. А также объявить, что я твердо решила уйти. Да и другие страхи преследовали меня… Об убийстве Карпентера известно еще не было, но я – хотите верьте, хотите нет – уже предчувствовала, что Альберт против своей воли попался в хитроумно сконструированную ловушку. Только я могла засвидетельствовать его невиновность. Но кто бы поверил мне, если и сам Дэрти был убежден в вине Альберта. Он пригрозил Альберту передать его полиции, если тот не вернет похищенные деньги.
– Когда вы его в последний раз видели? – осведомился Грегор Абуш.
– Кого?
– Оливера Дэрти. Он вчера вечером еще раз встречался с Альбертом.
– Где?
– В доме Ральфа Герштейна.
– Ей–богу, не помню. К тому времени, должно быть, я уже охмелела.
– А Луиса вы помните?
– Тоже нет. Разве он был у нас? Ей–богу, не помню.
– Ну, хорошо… Кто открывал окно? Вы?
– Какое окно?
– Среднее окно в гостиной, то самое, к которому Ральф Герштейн категорически запретил прикасаться.
– Ах, это? Разве его вообще можно было открыть? Я его и не касалась. Когда Ральф Герштейн разрешил мне и Ричарду поселиться в его доме, он нас специально предупредил, что на окне – табу.
– Когда мы вошли в гостиную, оно было настежь, – сказал я.
– Значит, кто–то распахнул его позже.
– Что означает «позже»? – спросил Абуш.
– После того, как я уснула, – уточнила Tea Кильсеймур. – Между прочим, где я спала? Ни черта не помню.
– Мы нашли вас под роялем.
– Хорошенькое местечко! – Tea Кильсеймур невольно улыбнулась. – Сейчас я как будто начинаю припоминать… Я уже с трудом держалась на ногах, но мне почему–то пришло в голову, что надо выключить магнитофон. Может быть, мелодия раздражала меня…
– А дальше? – Грегор Абуш подался вперед. Он, похоже, ожидал, что Tea скажет, наконец, нечто важное.
– Магнитофон стоял v окна, – продолжала она свой рассказ. – Туда–то я добралась, но затем меня свалил алкоголь. Падая, я ухватилась за плюшевый занавес и рванула его в сторону… Все остальное я припоминаю как сквозь туман, но как раз этот момент стоит перед моими глазами вполне отчетливо… Может быть, потому что сразу после этого я упала и заснула… Окно было тогда еще закрыто.
Я попытался проанализировать слова Теи.
Опасаясь того, что уличный шум и дрожание оконного стекла нарушат чистоту звучания музыки, Ральф Герштейн занавесил толстым плюшем окно, к которому был придвинут рояль. На остальных окнах висели легкие муслиновые занавеси.
Будь окно уже открытым, Tea Кильсеймур, рванув гардину, наверняка промокла бы – дождь в это время прямо–таки неистовствовал. А когда мы обнаружили ее под роялем, вечернее платье выглядело помятым, но зато было совершенно сухим. Все это подтверждало рассказ Теи Кильсеймур.
– Спасибо, это все! – Грегор Абуш поднялся. – Вы свободны. Можете идти.
– Идти? Куда?
– Домой. Я уже отозвал своих людей. Специально попросил их свернуться побыстрее, чтобы вы могли туда вернуться.
– Вернуться в дом Ральфа Герштейна?! – Tea Кильсеймур громко запротестовала. – Ни за что! Разрешите остаться здесь.
– Не имею права. Другое дело, будь вы арестованы.
– Ну, тогда, ради бога, арестуйте меня! Разве вы действительно не понимаете? Я боюсь, боюсь!
22
Усталость после двух столь напряженных и по–своему драматических допросов давала себя знать. Радуясь передышке, я развалился в кресле, надеясь, что Грегор Абуш не станет требовать от меня критического осмысливания только что услышанного.
К счастью, и он устало молчал. Молчал до того момента, пока неутомимый сержант Александер с таким выражением лица, словно он принес свадебный торт, не положил перед ним на стол письменное заключение оружейного эксперта.
– Промахнулись мы с вами! – чуть ли не жалобно произнес некоторое время спустя Грегор Абуш. – Стреляли по небоскребу, а попали в воздух.
– В чем дело? – встрепенулся я.
– Так называемый пороховой тест…
– Знаю, на пальцах стрелявшего обязательно должен остаться порох.
– Ни у Ричарда Бейдевана, ни у Альберта Герштейна таковой не обнаружен, – Грегор Абуш покачал головой.
– Выходит, не они убили друг друга, а некто третий их обоих! – ошеломленно воскликнул я. – У вашего специалиста по оружию еще какие–нибудь сюрпризы в запасе?
– Все остальное – мелочь. Каждый убит одной–единственной пулей – выстрелом в сердце. Учитывая слабое освещение в гостиной, это обстоятельство вроде бы позволяет сделать вывод, что убийца был особо метким стрелком.
– Пожалуй, – кивнул я.
– Однако наш эксперт считает, что стреляли с минимального расстояния и поэтому особой меткости не требовалось.
Я погрузился было в раздумье, но снова появился сержант Александер. Просмотрев принесенный им ворох бумаг, Грегор Абуш повернулся ко мне:
