Уилки Коллинз - Лунный камень
— Отдаются ли комнаты-то? спросилъ я.
— Миссъ Готтерстонъ, сэръ, вчера еще сама просила меня порекомендовать кому-нибудь эти комнаты добрымъ словечкомъ.
— Я съ величайшимъ удовольствіемъ возьму ихъ, Бетереджъ.
Мы вернулась на дворъ, гдѣ я оставилъ свой чемоданъ. Продѣвъ палку сквозь его ручку и закинувъ чемоданъ черезъ плечо, Бетереджъ, повидимому, снова впалъ въ столбнякъ, причиненный ему моимъ внезапнымъ появленіемъ давеча, когда я засталъ его въ креслѣ. Онъ недовѣрчиво поглядѣлъ на домъ, потомъ повернулся на каблукахъ и еще недовѣрчивѣе посмотрѣлъ на меня.
— Даннымъ давно живу я на свѣтѣ, проговорилъ этотъ лучшій и милѣйшій изъ всѣхъ старыхъ слугъ, — но этакой штуки никакъ не думалъ дождаться. Вотъ онъ домъ стоитъ, а вотъ онъ мистеръ Франклинъ Блекъ, и что же, будь я проклятъ, если одинъ изъ нихъ не повернулся спиной къ другому и не идетъ спать на квартиру.
Онъ пошелъ впередъ, покачивая годовой и зловѣще ворча.
— Теперь ужь только одного чуда не хватаетъ, сказалъ онъ мнѣ, оглядываясь черезъ плечо:- вамъ остается, мистеръ Франклинъ, заплатить мнѣ семь шиллинговъ и шесть пенсовъ, которые заняли у меня мальчикомъ.
Эта острота нѣсколько возстановила въ немъ хорошее расположеніе духа по отношенію къ себѣ самому и ко мнѣ. Пройдя дворъ, мы вышли за ворота. Какъ только мы очутились внѣ ограды, обязанности гостепріимства (по Бетереджеву уставу о нравахъ) прекращались, и любопытство заявило свои права.
Онъ замедлилъ шаги, чтобы дать мнѣ поравняться съ нимъ.
— Славный вечеръ для прогулки, мистеръ Франклинъ, сказалъ онъ, какъ будто мы случайно и только что встрѣтились другъ съ другомъ: — А вѣдь еслибы вы пошли во фризингалльскую гостиницу, сэръ….
— Ну, что же?
— Я имѣлъ бы честь поутру завтракать съ вами.
— Вмѣсто этого, приходите завтракать со мной въ Готтеротонскую ферму.
— Премного обязавъ вашей добротѣ, мистеръ Франклинъ. Но я собственно не къ завтраку подбирался-то. Кажется, вы упоминали, что хотите кое-что сказать мнѣ? Если это не тайна, сэръ, сказалъ Бетереджъ, внезапно мѣняя окольный путь на прямой: — то я сгараю желаніемъ знать, что именно такъ внезапно привело васъ въ эту сторону?
— Что привело меня сюда въ прошлый разъ? спросилъ я.
— Лунный камень, мистеръ Франклинъ. Но что же теперьто праводатъ васъ?
— Опять Лунный же камень, Бетереджъ.
Старикъ остановился какъ вкопанный и глядѣлъ на меня въ сѣроватомъ сумракѣ, словно подозрѣвая свои уши въ обманѣ.
— Если это шутка, сэръ, сказалъ онъ, — такъ я, надо быть, глуповатъ становлюсь на старости лѣтъ. Никакъ не пойму.
— Вовсе не шутка, отвѣчалъ я:- я пріѣхалъ сюда возобновить слѣдствіе, прерванное предъ моимъ отъѣздомъ изъ Англіи. Я пріѣхалъ сюда затѣмъ, чего никто еще не сдѣлалъ, — я хочу разузнать кто взялъ алмазъ.
— Бросьте вы алмазъ, мистеръ Франклинъ! Вотъ вамъ мой совѣтъ, бросьте алмазъ! Эта проклятая индѣйская драгоцѣнность сбивала съ-толку всѣхъ, кто ни подходилъ къ ней. Не тратьте денегъ и здоровья, — въ цвѣтѣ лѣтъ, сэръ, — на возню съ Луннымъ камнемъ. Можете ли вы надѣяться на успѣхъ (безъ ущерба себѣ), когда самъ приставъ Коффъ промахнулся? Приставъ Коффъ! повторилъ Бетереджъ, погрозивъ мнѣ указательнымъ пальцемъ:- первый полицейскій чиновникъ во всей Англіи!
— Я рѣшился, старый дружище. Не отступлю и предъ самимъ приставомъ Коффомъ. кстати, рано или поздно мнѣ, быть-можетъ, понадобится переговорить съ нимъ. Не слыхали-ль вы о немъ чего-нибудь въ послѣднее время?
— Приставъ не поможетъ вамъ, мистеръ Франклинъ.
— Почему же?
— Со времени вашего отъѣзда, сэръ, въ полицейскихъ кружкахъ произошло нѣкоторое событіе. Великій Коффъ удалился отъ дѣлъ, пріобрѣлъ себѣ маленькій коттеджъ въ Доркингѣ и сидитъ по горло въ своихъ розахъ. Онъ собственноручно извѣстилъ меня объ этомъ, мистеръ Франклинъ. Онъ выростилъ бѣлую махровую розу, не прививая ея къ шиповнику. И мистеръ Бегби, нашъ садовникъ, собирается въ Доркингъ признаваться, что приставъ наконецъ побѣдилъ его.
— Ну, не велика важность, сказалъ я:- обойдемся и безъ помощи пристава. На первыхъ порахъ я довѣрюсь вамъ.
Весьма вѣроятно, что я нѣсколько небрежно произнесъ это. Какъ бы то ни было, Бетереджа, повидимому, что-то задѣло за живое въ этомъ отвѣтѣ.
— Вы могли довѣриться кому-нибудь и похуже меня, мистеръ Франклинъ, вотъ что я вамъ скажу, проговорилъ онъ съ нѣкоторою рѣзкостью.
Тонъ этого возраженія и нѣкоторое безпокойство, подмѣченное мной въ немъ послѣ этихъ словъ, подала мнѣ мысль, что онъ имѣетъ какія-то свѣдѣнія, которыхъ не рѣшается сообщать мнѣ.
— Я ожидаю, что вы поможете мнѣ, сказалъ я, — собрать отрывочныя улики, оставшіяся послѣ пристава Коффа. Я знаю, что вы можете это сдѣлать. Не можете ли вы сдѣлать еще чего-нибудь?
— Чего же еще можете вы ожидать отъ меня, сэръ? спросилъ Бетереджъ съ видомъ крайняго смиренія.
— Я жду большаго, судя по тому что вы сейчасъ сказали.
— Это одно хвастовство мое, мистеръ Франклинъ, упрямо возразилъ старикъ: — нѣкоторые такъ и родятся хвастунами; до самой смерти не могутъ отвыкнуть. Вотъ и я такой-же.
Оставался еще одинъ способъ взяться за него. Я обратился къ его участію въ Рахили и ко мнѣ.
— Бетереджъ, порадуетесь ли вы, если мы съ Рахилью опять станемъ добрыми друзьями?
— Я служилъ вашему семейству, сэръ, и для болѣе скромныхъ цѣлей, если ужь вы сомнѣваетесь въ этомъ!
— Помните ли вы, какъ со мной обращалась Рахиль предъ моимъ отъѣздомъ изъ Англіи?
— Такъ хорошо помню, словно это вчера еще было! миледи написала вамъ собственноручное письмо насчетъ этого, а вы были такъ добры, что и мнѣ показали его. Оно извѣщало васъ, что миссъ Рахиль смертельно оскорбилась участіемъ, которое вы принимали въ стараніяхъ отыскать ея драгоцѣнный камень; и при этомъ на миледи, ни вы, никто не могъ угадать причины этого гнѣва.
— Совершенно справедливо, Бетереджъ! И вотъ я вернулся изъ своего путешествія и нахожу ее попрежнему смертельно оскорбленною. Я зналъ, что въ прошломъ году причиной этому былъ алмазъ; и знаю, что алмазъ же причиной этому и теперь. Я хотѣлъ переговорить съ ней, а она и видѣть меня не хочетъ. Я попробовалъ написать къ ней, она не отвѣчаетъ мнѣ. Скажите же, ради Бога, какъ мнѣ разъяснить это дѣло? Рахиль сама не оставляетъ мнѣ иного способа разыскать пропажу Луннаго камня, какъ путемъ слѣдствія!
Эта слова явно выказали ему все дѣло съ совершенно новой точки зрѣнія. Онъ предложилъ мнѣ вопросъ, убѣдившій меня въ томъ, что я поколебалъ его.
