Николас Блейк - Голова путешественника. Минута на убийство (сборник)
Блаунт предъявил арестованному обвинение в поджоге и, как обычно, предупредил об ответственности за дачу ложных показаний. В дрожащем существе, сидевшем перед ним, едва можно было узнать Эдгара Биллсона – старого Биллсона, знаменитого обструкциониста, завзятого спорщика по пустякам, профессионального казуиста. Он даже не вспомнил про свое право на адвоката. По всей видимости, он готов был сознаться во всем. И об этом решении объявил, бросив злобный взгляд на Харкера Фортескью, что подтвердило теорию, которую Найджел вынашивал уже некоторое время.
Больше года назад, начал Биллсон, он несколько раз подряд серьезно проигрался на бегах и по уши залез в долги. Некоторое время спустя к нему обратилось некое лицо и попросило время от времени «одалживать» ему негативы интересных фотографий серии КВ. За пользование каждым негативом уплачивалась небольшая сумма наличными, а негативы возвращались на следующий день.
– Фамилия и адрес этого лица? – потребовал Блаунт.
– Я вернусь к этому позже, – едва ли не торжествующим тоном ответил Биллсон.
Поначалу он не видел в этом ничего дурного: ведь негативы, которые у него просили, были законсервированы не из соображений безопасности, а по политическим мотивам.
– Вы имеете в виду: если какой-нибудь руководитель союзной державы снят, например, без штанов? И тому подобное? – спросил Найджел.
– Именно. Но прошло какое-то время, и упомянутое лицо обратилось за фотографиями другого рода. За снимками, на которых можно разглядеть детали секретной аппаратуры, например, радарных устройств на самолетах. Я решительно возражал. Я указал ему, что если такие фотографии попадут в руки иностранных агентов, то враг получит информацию государственной важности. Джентльмены, когда я сообщу вам, кто этот человек, вы поймете, почему я никак не мог заподозрить, что он сам – иностранный агент.
– Ах, давайте прекратим словоблудие, – нетерпеливо прервал его Найджел. – И без того ясно, что «некое лицо» – наш уважаемый заместитель директора.
У сержанта, записывавшего показания Биллсона, сломался грифель карандаша, и он вполголоса чертыхнулся. Блаунт подскочил на стуле, как будто под ним взорвалась маленькая бомба. Биллсон оскалил крысиные зубы и закивал. Харкер Фортескью, который еще не смыл с лица копоть, сказал, с ненавистью взглянув на Биллсона:
– Не будьте идиотом! Послушайте, суперинтендант, я сейчас все объясню…
– Мы к этому еще вернемся, – мрачно ответил Блаунт. – А я должен предупредить вас, что с этого момента все, что вы скажете, будет заноситься в протокол и может быть использовано в качестве доказательства. Биллсон, вы готовы показать под присягой, что Харкер Фортескью является тем лицом, которому вы поставляли фотографии серии КВ?
– Да. С удовольствием.
– Забудьте про удовольствие! Рассказывайте дальше!
Когда Фортескью попросил отбирать ему серии снимков, задержанные цензурой по соображениям охраны военной тайны, продолжал Биллсон, он стал всерьез подозревать его.
Но было поздно: он успел запутаться в силках. Он уже передал комплект снимков, и его могли обвинить в соучастии в тяжком преступлении. Кроме того, он все еще не выбрался из долгов, на него наседали кредиторы, – одним словом, он сдался. Можете вообразить, в какой ужас он пришел, когда Фортескью однажды сказал ему, что четыре негатива испорчены: вблизи дома Фортескью упал снаряд, и от сотрясения на снимки пролилась кислота. После этого Фортескью к нему за негативами не обращался, и Биллсон решил, что он струсил. Отношения между ними как будто прекратились, никаких разговоров о секретных фотографиях тоже не было.
– Пока вы не начали меня шантажировать, – прервал его заместитель директора.
– Я протестую против подобных выражений! – закричал Биллсон.
– Ну вот, наконец-то мы выяснили, почему вы с ним ссорились в вашем кабинете три недели назад, в обеденный перерыв, – заметил Найджел.
– У меня снова… кха… ухудшилось финансовое положение. Я решил попросить у замдиректора денег взаймы.
– «Попросить взаймы» – хорошо сказано, – растягивая слова, проговорил Фортескью. – Вы стали угрожать разоблачением, и я напомнил вам, что если я отправлюсь в Тауэр, то только вместе с вами. Вы оказались в безвыходном положении, бедный мой Биллсон, и вы знали это. Если бы даже дело не дошло до суда за измену родине, а на это вряд ли можно было надеяться, вас бы выкинули со службы за ваше поведение. Я не был вольнонаемным, так что мне нечего было беспокоиться.
– Вы… – И Биллсон разразился потоком самых низкопробных ругательств, которые можно услышать разве что на бегах, но никак не в зале заседаний министерства. – Вы втянули меня в это! Почему вы сами не брали негативы? Вам бы это ничего не стоило. Ведь у вас же есть ключ от хранилища!
Найджел подался вперед. Многое зависело от ответа на этот истерический вопрос.
– Причин несколько, – протянул Харкер Фортескью, бесстрастно уставясь на Биллсона рыбьими глазами. – Возможно, я боялся, что меня поймают на заимствовании негативов. Возможно, мне хотелось проверить честность одного из моих подчиненных. Возможно, я вас просто разыгрывал.
Биллсон еще раз выругался. Блаунт, который благоразумно решил предоставить этой паре возможность попрепираться в свое удовольствие, теперь счел необходимым вмешаться.
– Все это о-очень поучительно. Но мне кажется, было бы лучше, если бы вы продолжили показания, Биллсон. Когда вы впервые решили разделаться с мистером Лейком? Фортескью был вашим сообщником?
Из задней части здания доносились выкрики пожарных, лязг пожарного инструмента. К моменту, когда они уселись в зале заседаний, пожар удалось взять под контроль.
Критический момент наступил, когда Стрейнджуэйз заказал несколько отпечатков, в том числе фотографию с одного из негативов, испорченных Фортескью. Биллсон тянул, как мог. Но когда директор категорически приказал представить отпечатки в течение суток, он оказался в очень трудном положении. По всей вероятности, он смог бы как-то объяснить отсутствие одного негатива; его могли положить не в тот контейнер или, в конце концов, потерять. Но если бы негатив стали разыскивать, немедленно обнаружилось бы, что нет еще трех. После этого неизбежно привлекли бы и органы контрразведки… Биллсон страшно перепугался: ведь расследование покажет, что фотографии эти он продал врагу.
Первой мыслью было уничтожить папку ПХК, без которой проверка была бы по меньшей мере серьезно затруднена. И тут обнаружилось, что папка пропала.
– Что такое? – воскликнул Блаунт. – Вы не брали ее?
Биллсон упорно отрицал свою причастность к пропаже папки; Блаунту не удалось сдвинуть его с этой точки. Найджел был уверен, что Биллсон не лжет: он столько уже рассказал, что трудно было представить себе, чтобы он солгал в отношении папки. Да и директор поднял шум по поводу пропавшей папки уже после того, как была убита Нита Принс. У Найджела до сих пор не было времени обдумать это обстоятельство… И вот теперь Биллсон обвинял в краже папки Фортескью.
