Агата Кристи - Каникулы в Лимстоке. Объявлено убийство. Зернышки в кармане
Грэйвс кашлянул.
— Похоже, я высказался недостаточно ясно. Эти письма написаны образованной женщиной.
— Что?! Она — леди?!
Это выскочило у меня непроизвольно. Я не произносил слова «леди» уже много лет. Но сейчас оно само собой сорвалось с моих губ, откликнувшись эхом давних дней, и в глубине сознания чуть слышно прозвучал голос бабушки, высокомерно говорящей: «Уж конечно, она не леди, дорогой мой».
Нэш мгновенно понял меня. Для него слово «леди» до сих пор значило многое.
— Не обязательно леди, — сказал он. — Но, безусловно, и не сельская работница. Они здесь в общем-то малограмотны, не могут толком написать что-либо, и, уж безусловно, неспособны к связному выражению мыслей.
Я промолчал, поскольку был потрясен. Городок такой крохотный. Бессознательно я представлял автора писем кем-то вроде миссис Клит, местной колдуньи и знахарки, — человеком злобным, хитрым и полоумным.
Симмингтон выразил мою мысль в словах. Он резко сказал:
— Но это сокращает область поисков до полудюжины или дюжины человек во всем городишке! Я не могу в это поверить.
Потом, глядя прямо перед собой, с некоторым усилием — словно бы звуки собственных слов были ему противны, — он добавил:
— Вы слышали, что я говорил на дознании. Возможно, вы подумали, что я говорил так, защищая честь супруги. Я бы хотел повторить сейчас: я твердо убежден, что все, что говорилось в письме, полученном моей женой, — абсолютная ложь. Я знаю, что это ложь. Моя жена была очень чувствительной женщиной, и… э-э… ну, вы назвали бы ее в каком-то смысле жеманной. Подобное письмо стало для нее огромным потрясением, да еще у нее было слабое здоровье.
Грэйвс немедленно отозвался:
— Это очень похоже на правду, сэр. Ни одно из писем не показывает действительного знания каких-то интимных подробностей. Это всё слепые обвинения. Это и не попытки шантажа. И не похоже на религиозный фанатизм, как это иной раз бывает. Здесь только секс и злоба! И это дает нам хорошую отправную точку для поисков автора.
Симмингтон поднялся. Хотя он заговорил сухо и холодно, его губы дрожали:
— Я надеюсь, вы скоро найдете дьяволицу, писавшую эти письма. Она убила мою жену, точно так же, как если бы ударила ее ножом. — Он помолчал. — Хотел бы я знать, как она чувствует себя теперь.
И вышел, не дождавшись ответа.
— Как она себя теперь чувствует, Гриффитс? — спросил я. Мне показалось, что ответ на такой вопрос — в его компетенции.
— Бог знает. Может быть, испытывает угрызения совести. С другой стороны, вполне может наслаждаться своей силой. Смерть миссис Симмингтон могла дать новую пищу ее мании.
— Надеюсь, что нет, — сказал я с некоторым содроганием. — Потому что, если это так, она…
Я замолчал, и Нэш закончил за меня:
— Она возьмется за свое снова? Это, мистер Бартон, было бы так плохо, что хуже некуда. Повадился кувшин по воду ходить.
— Она может оказаться достаточно сумасшедшей для этого! — воскликнул я.
— Она будет продолжать, — сказал Грэйвс. — Они всегда продолжают. Это, знаете ли, такой порок, от которого они уже не способны отказаться.
Я с ужасом встряхнул головой. Я спросил, нужен ли я здесь еще; мне хотелось выйти на воздух. Атмосфера казалась пропитанной злом.
— Нет, мистер Бартон, — сказал Нэш. — Только смотрите вокруг повнимательнее и сделайте все возможное, убеждая всех приносить к нам письма, если их кто-либо получит.
Я кивнул.
— Я полагаю, что уже каждый в городке получил подобное грязное послание, — сказал я.
— Хотел бы я быть уверенным в том, — пробормотал Грэйвс. Он немного склонил набок свою печальную голову и спросил: — Не знаете ли вы кого-нибудь, кто наверняка не получал письма?
— Что за странный вопрос! Местные жители не посвящают меня в свои тайны.
— Нет-нет, мистер Бартон, я не это имел в виду. Я только хотел спросить, не знаете ли вы кого-нибудь одного, конкретного, кто, по вашему убеждению, анонимок не получал?
— А в самом деле. — Я колебался. — Я знаю, в некотором смысле.
И я пересказал свой разговор с Эмили Бэртон и все, что она говорила мне.
Грэйвс выслушал информацию с каменным лицом и сказал:
— Да, это может пригодиться. Я это учту.
Мы с Гриффитсом вышли наружу, под полуденное солнце. Очутившись на улице, я негромко чертыхнулся:
— Какое прелестное местечко для человека, приехавшего поваляться на солнышке и подлечить свои раны! Оно полно отравы, это местечко, — а выглядит мирным и невинным, как Эдемский сад!
— Даже там, — сухо сказал Оуэн, — нашлась одна змея.
— Послушайте, Гриффитс, они что-нибудь знают? У них есть уже какие-то идеи?
— Понятия не имею. Полицейские всегда выглядят такими искренними и при этом ничего вам не говорят.
— Да. Нэш — хороший человек.
— И очень способный.
— Если тут в городке есть кто-то совершенно спятивший, вы-то должны знать, — сказал я обвиняющим тоном.
Гриффитс покачал головой. Он выглядел обескураженным. И хуже того — он казался очень обеспокоенным. Хотел бы я знать, подозревает ли он кого-то.
— Я полагаю, второй взнос арендной платы я должен сделать авансом. Но мне очень хочется, заплатив, тут же уехать отсюда вместе с Джоанной. Избавиться от отдыха в арендованных владениях.
— Не уезжайте, — сказал Оуэн.
— Почему бы это?
Он не ответил. Помедлив минуту-другую, он сказал:
— Конечно, после всего… осмелюсь сказать, вы правы. Лимсток нынче нездоров. Это… это может повредить вам… или вашей сестре.
— Ничто не может повредить Джоанне, — возразил я. — Она крепкая. Это я слабак. Когда-нибудь штучки с письмами доведут меня до болезни.
— Они меня доведут до болезни, — сказал Оуэн.
Я приоткрыл дверь агентства.
— Но я не уеду, — заявил я. — Вульгарное любопытство сильнее малодушия. Я хочу знать, чем все это кончится.
Я вошел в агентство.
Женщина, печатавшая на машинке, встала и шагнула навстречу мне. У нее были завитые волосы и фальшивая улыбка, но я нашел ее куда более интеллигентной, чем те очкастые девицы, которые обычно распоряжаются в провинциальных конторах.
Секундой позже я осознал, что уже встречался с ней. Это была мисс Гинч, бывшая служащая Симмингтона.
Я отметил этот факт.
— Вы работали у «Гэлбрайта, Гэлбрайта и Симмингтона», не так ли? — спросил я.
— Да. Да, конечно. Но я решила, что лучше уйти оттуда. Здесь вполне хорошее место, хотя и меньше платят. Но есть вещи, которые не измерить деньгами, вам не кажется?
— Несомненно, — подтвердил я.
— Эти жуткие письма, — произнесла мисс Гинч свистящим шепотом. — Я получила одно такое. Обо мне и мистере Симмингтоне. О, это было ужасно, там говорились такие кошмарные вещи! Я знаю свои обязанности, и я отнесла его в полицию, хотя, уж конечно, не слишком-то это для меня приятно, а?
— Да-да, это очень неприятно.
— Они поблагодарили меня и сказали, что я поступила правильно. Но я подумала потом: раз уж люди говорят такое — а ясно, они должны были говорить, иначе откуда бы этот «писатель» подцепил такую идею? — я обязана уйти подальше даже от намеков на что-либо в этом роде, потому что ничего никогда не было между мной и мистером Симмингтоном.
Я был более чем смущен.
— О, конечно, конечно, нет…
— Но люди так несправедливы! Да, увы, так несправедливы!
Я, несколько нервно пытаясь обойти мисс Гинч, тем не менее успел взглянуть в ее глаза и сделал при этом весьма неприятное открытие. Мисс Гинч искренне наслаждалась собой. Однажды в этот день я уже встретился с человеком, который получал удовольствие от анонимных писем. Но энтузиазм инспектора Грэйвса был профессиональным. А наслаждение мисс Гинч показалось мне просто подозрительным и внушающим отвращение.
Странная мысль мелькнула у меня: а не сама ли мисс Гинч написала эти письма?
Вернувшись домой, я обнаружил там миссис Дан-Кэлтроп, беседующую с Джоанной. Мне подумалось, что супруга викария выглядит бледной и больной.
— Это было для меня ужасным потрясением, мистер Бартон, — сказала она. — Бедняжка, бедняжка!
— Да, — сказал я. — Это ужасно — думать, что человека довели до того, что он лишил себя жизни.
— О, вы имеете в виду миссис Симмингтон?
— А разве вы не о ней?
Миссис Дан-Кэлтроп покачала головой.
— Конечно, кто-то в этом виноват, но это должно было произойти во всяком случае, не так ли?
— Должно было произойти? — произнесла Джоанна сухо.
Миссис Дан-Кэлтроп повернулась к ней:
— О, я думаю так, дорогая. Если вы считаете самоубийство способом избежать хлопот, то становится не особенно важно, что именно вы считаете хлопотами. И при любой серьезной неприятности, столкнись миссис Симмингтон с ней лицом к лицу, она сделала бы то же самое. И все, что тут можно утверждать, — что она была женщиной, склонной к такому поступку. Никто не мог бы этого предположить. Она всегда казалась мне эгоистичной до глупости, с твердой линией в жизни. Нет повода к беспокойству, могли бы вы подумать, — но я начинаю понимать, как мало я в действительности знаю о каждом.