Жорж Сименон - Рука
— Заходите, выпейте чего-нибудь…
Их было трое. Еще двое в той машине, что шла за ними следом. Вошли все пятеро, неуклюжие в своих канадках и огромных сапогах, у одного из них обледенели усы. Их присутствие сразу остудило комнату.
Изабель пошла за стаканами и за виски. Они оглядывались, пораженные спокойствием, царившем в доме. Потом они уставились на Мону. Не на Изабель, а на Мону. Даже и они, вышедшие из молчаливой схватки со снегом, ощутили воздействие ее манящей женственности.
— Ваше здоровье… И спасибо, что освободили нас.
— Скоро приедет лейтенант… Мы известили его, что дорога очищена.
То были люди, которых видишь только в исключительных случаях, как, например, трубочистов, и которые в остальное время скрываются Бог знает где. Только у одного было как будто знакомое лицо, но я не мог вспомнить, где его видел.
— Спасибо и вам. Это согревает.
— Еще по стаканчику?
— Не откажемся, но нам ведь предстоит потрудиться…
Чудовищные, густо запудренные снегом машины медленно отбыли.
Наступили сумерки, и мы различили в глубине траншеи фары идущей к нам машины.
Из нее вышли двое в форме: лейтенант Олсен и незнакомый мне полицейский. Я открыл им дверь, а женщины продолжали сидеть в креслах.
— Здравствуйте, лейтенант, мне очень неприятно, что я вас побеспокоил…
— Ничего нового о вашем друге?
Он поклонился Изабель, которую встречал несколько раз прежде. Я представил ему Мону.
— Жена моего друга Рэя Сэндерса…
Он сел на придвинутый ему стул. Его юный компаньон тоже уселся.
— Разрешите, госпожа Сэндерс?
Он вытащил из кармана записную книжку и ручку.
— Вы сказали: Рэй Сэндерс…
— Его адрес?
— Мы живем на Сэттон Плейс в Манхаттане.
— Чем занимается ваш муж?
— Он руководит рекламным агентством. Мэдисонавеню, Миллер, Миллер и Сэндерс…
— Давно?
— Вначале он был адвокатом-консультантом у Миллеров, а три года тому назад стал их компаньоном…
— Адвокат… — повторил Олсен как бы для себя самого.
Я уточнил:
— Мы вместе с Рэем учились в Йеле… Он мой давнишний друг…
Это ничего не объясняло.
— Вы здесь проездом? — спросил он у Моны.
Ответил я:
— Рэй с женой приехали к нам, вернувшись из Канады. Они хотели провести с нами уик-энд.
— Они часто бывают у вас?
Вопрос сбил меня с толку, я не мог понять его смысла. Мона ответила за меня:
— Два-три раза в год…
Олсен внимательно посмотрел на нее, так, как если бы ее внешность имела особое значение.
— Когда вы с мужем приехали?
— В субботу, часа в два дня…
— В дороге у вас не было никаких происшествий из-за снега?
— Почти никаких. Но пришлось ехать медленно…
— Вы сказали мне, господин Додд, что повезли ваших друзей к Эшбриджу?
— Совершенно верно.
— Они были знакомы?
— Нет. Но вы должны знать, что, когда старик Эшбридж дает прием, он не считается с количеством приглашенных…
На губах лейтенанта появилась легкая усмешка. Видно, он знал достаточно о приемах Эшбриджа.
— Ваш муж много там пил? — спросил он у Моны.
— Я не была около него все время… Да, мне кажется, что выпил он достаточно.
Мне показалось, что Олсен уже обо всем хорошо осведомлен, вероятно по телефону.
— А вы, господин Додд?
— Да, я тоже пил…
Изабель сидела, скрестив руки на коленях, и смотрела на меня.
— Больше обычного?
— Да, куда больше обычного, сознаюсь…
— Вы были пьяны?
— Не совсем, но я находился в состоянии далеком от нормального.
Почему почувствовал я необходимость добавить:
— Такое приключалось со мной не больше двух раз за всю жизнь…
Необходимость быть искренним? Вызов?
— Два раза! — воскликнул Олсен. — Ну, это не так-то много.
— Да.
— У вас была причина для того, чтобы напиться?
— Нет… Начал я с двух-трех стаканов виски, чтобы не выделяться среди других, потом пил что подворачивалось под руку… Вы же знаете, как это бывает.
Я чересчур разговорился, уточняя все это.
— Ваш друг Рэй пил вместе с вами?
— Несколько раз мы столкнулись… Нам удавалось перекинуться несколькими фразами, когда мы оказывались в одной и той же группе гостей, потом мы вновь разъединялись. У Эшбриджа огромный дом, и гости располагались повсюду…
— А вы, госпожа Сандерс?
Она взглянула на меня, как бы спрашивая совета, потом посмотрела на Изабель.
— Я тоже пила… — призналась она.
— Много?
— Возможно… Какое-то время я находилась с Изабель…
— Ас мужем?
— Два-три раза я видела его, но только издали.
— С кем он был?
— С разными людьми, которых я не знаю… он также, я вспоминаю, долго разговаривал с господином Эшбриджем, они даже удалились ото всех в уголок.
— В общем, ваш муж вел себя так, как обычно в подобных случаях?
— Да… Но почему вы об этом спрашиваете?
Она вновь удивленно взглянула на меня.
— Я задаю вам те вопросы, которые по правилам приходится задавать в случаях исчезновения.
— Но это — несчастный случай.
— Я в этом не сомневаюсь, сударыня… У вашего мужа ведь не было причин покончить жизнь самоубийством?
— Никаких.
Она вытаращила глаза.
— Ни исчезнуть, не оставив следов?
— Зачем бы ему было исчезать?
— У вас нет детей?
— Нет.
— Давно вы замужем?
— Двенадцать лет.
— Не встретил ли ваш муж у Эшбриджа каких-нибудь старинных своих знакомых?
Мне становилось не по себе.
— Насколько я знаю, нет.
— Какую-нибудь женщину?
— Я видела его с несколькими… Он всегда бывает окружен…
— Никакой ссоры? Никакого события, которое вы могли бы припомнить?
Мона слегка покраснела, и я почувствовал, что ей известно происшедшее между Рэем и Патрицией. Приоткрыла ли и она, подобно мне, дверь в ванную? Или видела, как они вдвоем выходили оттуда?
— Вы оставались позже других?
Теперь можно было с полной уверенностью заключить, что лейтенант хорошо обо всем осведомлен.
— После нашего отъезда оставалось не больше шести человек…
— Кто сел за руль?
— Я.
— Должен заметить, что по такой погоде вы хорошо справились… Еще метров четыреста — и вы доехали бы до дома…
— За мостиком всегда образуются заносы…
— Я знаю.
Я услышал новый грохот, идущий снаружи. Подойдя к окну, я заметил в сгустившейся темноте экскаватор, работающий при свете прожектора.
Олсен понял, о чем я хотел спросить.
— Я приказал на всякий случай начать поиски, несмотря на наступление ночи… Никогда нельзя знать…
Знать — что? Не жив ли еще Рэй?
— Выйдя из машины, вы погрузились в темноту…
— Электрический фонарь почти не давал никакого света. Я предпочел пустить женщин вперед.
