Артур Дойль - Долина страха
— Это написано не здесь, — сказал он, — тут черные чернила, а на карточке — красные. Да и написано толстым пером, а тут все перья — тонкие. Нет, это было написано в другом месте. Вы понимаете что-нибудь в этой надписи, Эймс?
— Нет, сэр, ничего.
— Что вы думаете, мистер Мак?
— Карточка наводит на мысль о каком-то тайном обществе — так же, кстати, как и знак на руке.
— Я тоже так думаю, — сказал Уайт Мейсон.
— Тогда мы можем принять это как гипотезу и посмотрим, насколько проясниться затруднительное положение. Член такого общества пробирается в дом, дожидается мистера Дугласа почти разносит ему голову из этого ружья и удирает через ров, оставив возле убитого карточку, которая, будучи впоследствии упомянута в газетах, сообщит другим членам общества, что мщение совершено. Но почему из всех сортов оружия выбрано именно это ружье?
— Непонятно…
— И почему исчезло обручальное кольцо?
— Тоже странно.
— И почему никто не арестован до сих пор? Теперь уже более двух часов дня. Я полагаю, что с самого утра каждый констебль на сорок миль в окружности разыскивает подозрительных субъектов в промокшем платье?
— Это так, мистер Холмс.
— Они могли его пропустить, только если он забился в какую-нибудь нору или переменил одежду. И, однако, до сих пор никого не задержали.
Холмс подошел к окну и стал рассматривать через лупу кровавый след на косяке.
— Совершенно ясно, след сапога. Замечательно большой! Кривая нога, я бы сказал. Любопытно… судя по следам в углу, можно было бы подумать, что у него более изящные ноги… А что это такое под столом?
— Гимнастические гири мистера Дугласа, — сказал Эймс.
— Гимнастическая гиря, тут всего одна. Где же другая?
— Не знаю, мистер Холмс. Тут, может быть, и была всего одна. Я не обращал на это внимания.
— Одна гимнастическая гиря… — произнес Холмс, задумчиво, и тотчас же раздался резкий стук в дверь. В комнату вошел высокий, загорелый, гладко выбритый джентельмен. Было нетрудно догадаться, что это — Сесиль Баркер, о котором я уже слышал. Его энергичные блестящие глаза смотрели вопрошающе, когда он переводил их с одного лица на другое.
— Извините, что помешал, — сказал он, — но я должен сообщить вам новость.
— Арест?
— Увы, нет. Но только что нашли велосипед. Парень бросил его. Пройдите, взгляните. Он находится в ста шагах от входной двери.
Мы увидели трех или четырех грумов, несколько зевак, рассматривающих велосипед, вытащенный из кустов, где он был спрятан. Велосипед очень распространенной марки Радж-Уитворта был весь забрызган грязью, точно после долгого путешествия. В седельной сумке лежали ключ для гаек и масленка, но не было ничего, что помогло бы опознать владельца.
— Для полиции будет очень полезно, — сказал инспектор, — если эти вещи перечислят и занесут в список. Если мы не узнали, куда он скрылся, то, по крайней мере, мы постараемся выяснить, откуда он явился. Но ради всего чудесного на свете, почему молодчик оставил велосипед здесь? И как он без него доберется туда, куда ему нужно? Мистер Холмс, мы, кажется никогда не увидим просвета в этих потемках.
— Неужели? — задумчиво произнес мой друг. — Я бы очень удивился…
Глава 5. Действующие лица драмы
— Вы осмотрели в кабинете все, что вас интересовало? — спросил Мейсон, когда мы вернулись в дом.
— Пока — все, — отвечал инспектор.
Холмс ограничился утвердительным кивком головы.
— Тогда вы, может быть, хотите выслушать показания домашних? Для этого мы перейдем в столовую. Эймс, пожалуйста, вы первый расскажите нам все, что вы знаете.
Рассказ дворецкого был прост и ясен и производил впечатление полной искренности. Пять лет назад он поступил в услужение к мистеру Дугласу. Мистер Дуглас произвел впечатление богатого джентльмена, составившего свое состояние в Америке. Он был добрым и снисходительным хозяином, — правда, не во всем по вкусу Эймсу, но не может же человек быть совершенно лишен недостатков. Каких бы то ни было признаков трусости в мистере Дугласе ему замечать не приходилось, напротив, то был самый смелый из всех людей, с какими дворецкому приходилось сталкиваться. Мистер Дуглас распорядился, чтобы подъемный мост поднимался каждый вечер, как в старину: хозяин любил старинные обычаи. Он выезжал в Лондон, да и вообще из дому, очень редко, но за день до убийства ездил в Тенбридж за покупками. В тот день Эймс заметил в мистере Дугласе какое-то беспокойство. Он был нетерпелив и раздражителен, что на него совсем не похоже. В ту ночь дворецкий еще не ложился спать, а находился в кладовой, в конце дома, и убирал столовое серебро, как вдруг услышал резкий звонок, выстрела он не слыхал, что вполне естественно, так как кладовая и кухни находятся в самом конце дома и отдалены от парадных комнат множеством плотно затворенных дверей и длинным коридором. Экономка тоже выбежала из своей комнаты, встревоженная резким звонком. Они вместе направились в переднюю половину дома. Когда они дошли до подножия лестницы, то он, Эймс, увидел спускающуюся вниз миссис Дуглас. Она не выглядела испуганной, ему даже показалось, что она нисколько не взволнована. Как только она дошла до конца лестницы, из кабинета выбежал мистер Баркер. Он остановил миссис Дуглас и стал убеждать ее возвратиться: «Ради бога, вернитесь в свою комнату! Бедный Джон мертв! Вы ничем не можете ему помочь. Ради бога, идите к себе!» — тогда миссис Дуглас пошла обратно. Она даже не вскрикнула. Миссис Аллен, экономка, помогла ей взойти по лестнице и прошла со своей госпожой в ее спальню. Эймс и мистер Баркер направились в кабинет, где они нашли все так, как это застала полиция. Свеча тогда не была зажжена, но лампа горела. Они выглянули из окошка, однако ночь была довольно темная, и они ничего не увидели. Тогда они бросились в залу, где Эймс принялся поворачивать ворот, опускающий подъемный мост. Мистер Баркер тотчас же кинулся за полицией.
Таково в главных чертах было показание дворецкого.
Рассказ миссис Аллен, экономки, в общем подтверждал слова Эймса. Комната экономки помещается ближе к передним покоям, чем кладовая, в которой работал Эймс. Она уже совсем было приготовилась ко сну, когда резкий звонок привлек ее внимание. Она немного глуховата; может быть поэтому-то она она и не слыхала выстрела. Но, во всяком случае, кабинет от нее очень далеко. Она вспомнила, что слышала какие-то звуки, похожие на захлопывание двери; это было много раньше — с полчаса до звонка. Когда мистер Эймс бросился в передние комнаты, она последовала за ним. Она увидела мистера Баркера, бледного и взволнованного, выходящего из кабинета. Он заговорил дорогу миссис Дуглас, спускающейся с лестницы. Он умолял ее вернуться, и она отвечала ему что-то, чего экономка не расслышала. «Уведите ее. Останьтесь с ней!» — приказал он миссис Аллен.
