Марвин Кей - Секретный архив Шерлока Холмса
— Не знаю, мистер Холмс. Я тяжело больна. Жить мне осталось недолго. Поверьте, счастье Артура значит для меня больше, чем мое собственное! Я могу смириться с тем, что в его сердце нашлось место для другой. Но пока я жива, я не потерплю измены!
Наша посетительница снова заплакала. Я был глубоко тронут и знал, что, несмотря на маску резонера, мой друг не мог остаться равнодушным к столь чистым и сильным чувствам.
— Где сейчас ваш муж, мадам?
— На пути из Южной Африки. Его корабль «Британец» на будущей неделе должен прибыть в Плимут.
— Тогда у нас еще есть время.
— О, дорогой мистер Холмс!..
— Прежде чем дать согласие, миссис Дойл, я сначала должен проконсультироваться у доктора Ватсона, насколько этично принимать вас в качестве своего клиента. Если вы не возражаете подождать внизу, то думаю, миссис Хадсон уже вскипятила воду для чая.
После дальнейших выражений признательности женщина накинула шаль, усыпанную кошачьей шерстью, и взяла сумку с эмблемой игрушечного магазина Хэмли, содержащую, как я увидел, открывая для нее дверь, куклу и набор оловянных солдатиков.
— Благодарю вас, доктор Ватсон. Так как в эти дни я очень редко езжу в Лондон, — улыбаясь, сказала она, — то чувствовала себя обязанной привезти что-нибудь Мэри и Кингсли, чтобы показать, что моя экспедиция не была бесцельной.
Мы стояли, прислушиваясь к ее удаляющимся шагам на лестнице. Потом Холмс опустился на стул с непроницаемым выражением лица. Прошла минута, прежде чем он заговорил:
— Как я уже упоминал, Ватсон, прекрасный пол – ваша сфера. Каково ваше мнение?
— Откровенно говоря, Холмс, если верить тому, что нам сообщила миссис Дойл, ее муж страдает от острого… разочарования. Чрезмерное увлечение спортом, игра на банджо, литературные дрязги для здорового мужчины в расцвете сил..
— Достаточно, Ватсон, — прервал Холмс. — Как и вы, я пришел к выводу, что этому человеку грозит серьезная опасность нарушить супружеские обеты. Для меня важна ваша роль, друг мой. Я никогда не совал нос в ваши дела, но насколько хорошо вы знаете своего литературного агента?
— Не слишком хорошо, Холмс, хотя наши отношения всегда были сердечными и корректными. Как коллеги-медики, мы обменялись парой историй о происшествиях в прозекторской, и Дойл подарил мне свой сборник рассказов «Вокруг красной лампы», но на этом наши доверительные связи заканчиваются. Я признателен ему, что он продолжает действовать в качестве моего литературного агента, несмотря на растущую писательскую известность, хотя я давно не пользовался его услугами. Считая, что мой друг встретил гибель в 1891 году в лапах своего архиврага, профессора Мориарти, я был слишком убит горем, чтобы публиковать истории о его приключениях после «Последнего дела Холмса», а его воскрешение спустя три года вызвало еще одно потрясение, объясняющее мое молчание.
— Признаюсь, Ватсон, что я абсолютно не разбираюсь в литературной кухне, — продолжал Шерлок Холмс, — но почему вы не могли передавать ваши причудливые мелодрамы непосредственно в журнал «Стрэнд»?
— Ну, Холмс, так как вы умеете хранить секреты, признаюсь вам, что Дойл был для меня больше чем посредником. Он изрядно поработал над моей прозой, уточняя детали, последовательность имен и дат и тому подобное. В конце концов он профессионал, а я всего лишь любитель.
Я не собирался признаваться, что во многих случаях мой агент становился практически соавтором. Дабы обезопасить мою посмертную репутацию, подлинное участие пера Дойла в моих писаниях должно оставаться неизвестным.
— У вас имеются какие-нибудь возражения против того, чтобы я взялся за дело миссис Дойл?
— Никаких, Холмс.
— Уверен, что Маллинер мог бы отлично справиться с ним вместо меня.
— Нет, Холмс. На карту поставлена честь леди. Она доверяет только вам. Если ваше расследование приведет к скандальному результату, я готов рискнуть потерей услуг ее мужа, которые, впрочем, могут мне больше не понадобиться.
— Добрый старый Ватсон! Вашим женам повезло со столь преданным мужем![10]
— Благодарю вас, Холмс.
Некоторое время мы сидели молча.
— Старая королева не может жить вечно, — заговорил мой друг. — Ее сын и наследник уже установил моральные принципы грядущего столетия. С ее кончиной уйдет эпоха, которая, несмотря на ханжество и лицемерие, поддерживала джентльменские добродетели. Боюсь, мой друг, что мы с вами окажемся ужасающе старомодными в наступающие времена большей свободы. А пока что прекратим мучительное ожидание миссис Дойл и присоединимся к ней.
В том же месяце газеты сообщили о прибытии Артура Конан Дойла из Южной Африки в отпуск с бурской войны. Его жена тайно информировала Холмса, что он очень нуждался в отдыхе, но это не помешало ему прибыть в Лондон, чтобы играть в крикет за Суррей, и Холмс решил, что было бы интересно узнать, кто будет наблюдать за игрой.
— Сейчас я предпочитаю теоретизировать на заднем плане, — сказал он, прежде чем я в одиночестве отправился в Сент-Джонс-Вуд. — Кроме того, Ватсон, вы способны инстинктивно оценивать нюансы и женские хитрости, которые меня с моим логическим умом полностью озадачивают.
По правде говоря, хотя я и любил крикет, мне чаще приходилось, читать бюллетени о результатах, чем выступать в роли непосредственного наблюдателя. Когда я прошел в ворота стадиона, команды сделали перерыв на ланч. Я отправился, в буфет, где раскланялся с несколькими бывшими пациентами, и только принялся за клубнику со сливками, как услышал рядом знакомый голос:
— Ватсон, старина!
Обернувшись, я увидел высокую атлетическую фигуру моего литературного агента Артура Конан Дойла, облаченную в белое. Он выглядел немного похудевшим, но, как всегда, излучал силу и добродушие.
— Мой дорогой Дойл! — воскликнул я, уронив ложку. Мы обменялись крепким рукопожатием.
— Какая удачная встреча! — продолжал мой собеседник. — Я собирался связаться с вами после возвращения из Южной Африки – как вам известно, ситуация там прескверная; я опишу ее в моей будущей книге «Великая бурская война». На борту корабля я познакомился с журналистом по имени Флетчер Робинсон. Он рассказал мне потрясающую девонширскую легенду о призрачной собаке. — Конан Дойл подмигнул мне. — Насколько я понимаю, в восьмидесятых годах преступление, связанное с этой собакой, привело некоего частного сыщика-консультанта…
— Звучит многообещающе, Дойл, — поспешно прервал я, — но я бы хотел…
Мне не нравилось обсуждать дела в общественном месте, но, к счастью, прибытие третьего лица положило конец этой теме.
